Алфавита. Книга соответствий - Андрей Волос
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кососеев хватается за голову и мычит, раскачиваясь на лавке из стороны в сторону.
— Ладно, ладно… — бурчит Ремешков. — Погоди выть-то, не баба…
Разберемся.
Выходим на улицу.
— Что, и туда тебя вести?
— Обязательно, — говорю я лейтенанту.
Он вздыхает и смотрит на солнце.
— Ну ладно, пошли… писатель.
До Райки-магазинщицы рукой подать.
— Люди-то живые есть? — весело кричит Ремешков, приотворяя дверь. -
Али, бм, померзли все, как тараканы?
Нас встречает полная цветущая женщина.
— Ой, — восклицает она, смеясь. — Василий Петрович! Защита наша и законность! Ну прямо на пороге меня поймали! А это кто ж с вами?
— Из района, — со значением отвечает Ремешков. — Да мы на минуточку.
Зайти-то можно? А то ведь как: чуть что — защита и законность, а в избу пустить — так, бм, мент поганый!
— Ну что вы, Василий Петрович! Как можно! — Раиса всплескивает руками. — Заходите, заходите! Через полчасика должна машина заехать… все ж на мне, Василий Петрович! И снабжение, и отчетность! голова кругом идет!
— Да уж… Дело хлопотное, конечно… да еще вон эксцессы какие! — машет рукой и хохочет и, хохоча, продолжает отмахиваться — будто это смешное маячит перед самыми глазами.
Заходим. Ремешков раздевается и основательно садится за стол. Я — в уголок.
— Что ж смешного! — говорит Раиса, присаживаясь напротив лейтенанта и складывая руки на животе строгим жестом беспристрастного свидетеля. — Это сегодня он сломал да украл, а завтра что же? украдет да подожжет, чтоб концы в воду? да мне еще поленом по затылку?
— Ну, ну! Лешка-то Кососеев? Да он же смирен, как овца! Подожжет!
Что вы, Раиса Пална! И сейчас-то уж я, бм, умом разошелся: что нашло? Ну, с кем не бывает…
Почувствовав по тону Ремешкова, что явился он не с мечом, а с оливковой ветвью, Раиса хмурится.
— Это как же? — надменно поджимает губы и косо посматривает на меня.
— Вы Кососеева, что ли, выгораживать пришли? Это что же получается?
Он магазин грабит, а законная власть ему потачки дает?
— Да какой грабеж! — морщится Ремешков. — Вы же знаете его, Раиса
Пална! Бывает! Нашло на человека! Что ж теперь делать?! Неужели заварим из этого кашу? Он ведь и деньги уж отдал, и дверь, бм, починил, и…
— Деньги его мне не нужны, — повышает голос Раиса. — А то, что он дверь починил, — так мне-то что? Мне за что ему спасибо говорить?
Сам сломал, сам и чини!
— И я про то! — встревает Ремешков, поднимая раскрытые ладони.
— Ну! Только зачем ломал? Это что ж, сейчас вы его покроете, а потом он каждый день повадится замки крушить? Так, что ли?
— Да вы что! Раиса Пална! Как же, бм, он повадится, когда…
— Нет! Нет и нет! По всей строгости! Я законы знаю! — Раиса жестко стучит кулачком по столу. — Знаю! Предумышленный грабеж — и все тут!
Ремешков молчит, разглядывая ее раскрасневшееся полное, в меру накрашенное свежее лицо.
— Эка! Предумышленный! Во-первых, не предумышленный…
Предумышленный — это если б он приготовился как следует… ну, хоть бы, к примеру сказать, колун бы у баньки взял да с ним бы к магазину и пришел… А то ведь он небось стукнул чем попало — камнем каким или там железякой, — и вся недолга! Какой же это предумышленный грабеж! Это, бм, хулиганство!
— А вот суд и решит! — не уступает Раиса. — Вы только запишите все честь по чести — а там разберутся!
Прошла секунда.
— Значит, так!.. — говорит лейтенант Ремешков с широкой улыбкой, одновременно упираясь ладонями в стол словно для того, чтобы встать, а на самом деле только грозно подавшись плотным телом вперед. — Ты это дело брось! Не буду я на Лешку дело заводить! И не в твоих это интересах — со мной щетиниться!
— Это как это не будете! — Раиса тоже подается вперед, отчего ее тяжелый бюст мягко ложится на стол. — Это как это не будете!
В сенях хлопает дверь, тут же взвизгивает вторая, и на пороге является Степан, муж Раисы Палны.
— Бодаетесь, что ли? — хмуро спрашивает он, рассматривая присутствующих. Потом тихо говорит мне: — Здрасти.
— Здрасти, — говорю я.
— Да нет, не бодаемся… — со вздохом отвечает Ремешков, совершая обратное движение — откинулся от стола. — Что нам бодаться… Мы с Раисой твоей всегда общий язык находили… Сейчас вот запинка только вышла… Раиса говорит — сажать Кососеева, а я говорю — не надо!
— А что ж с ним делать? — бурчит Степан, сдирая с ноги сапог. — По головке гладить?
— Ага! — будто бы обрадованно говорит Ремешков, поднимаясь на ноги и оправляя китель. — И ты говоришь — сажать?
Степан молча сопит, возясь со вторым.
— Ну, если двое уже… это уж, бм, голос общественности! Раз общественность говорит сажать — будем сажать! Правильно! И все вообще теперь будем делать, бм, по закону! А, Степан? Согласен?
Тот пожимает плечами не глядя.
— Тогда, во-первых, значит, ружьишко придется изъять, — замечает лейтенант между делом, сдергивая с вешалки шинель. — Где у тебя ружьишко-то, Степан Никитич?
Вопрос совершенно излишен, поскольку тускло сияющая «ижевка» висит на самом виду — над диваном.
— А про во-вторых мы потом поговорим… — добавляет Ремешков, просовывая руку в рукав. — А, Степан? Поговорим ведь?
— Это чего это — изъять! — тихо и без тени уверенности в голосе возражает Степан. — Да ты что!
— Попрошу на «вы» с представителем власти, — режет Ремешков и добавляет неожиданно мягко, немного даже извинительно улыбаясь: -
Разрешеньице нужно было по форме выправить, гражданин Хвалин. Вы ж, бм, просрочили!
— Да что ж, что просрочил! Нельзя же мне без ружьишка-то! — восклицает гражданин Хвалин, переступая босыми ногами. — Со дня на день пороша! Ты что!
— Закон, бм, — равнодушно разводит руками Ремешков, делая шажок.
Я уже стою у дверей.
— Ладно, ладно! — Степан загораживает собственным телом проход к кровати. — Не надо! Не будем ничего!
— Это как это не будем! — кричит Раиса.
— Не будем, я тебе сказал! Ишь завелась! Все, все, Василий Петрович, базару нет… передумала она!
— Это что ж это я передумала!
— Молчи, сказал! — Степан сверлит жену взглядом побелевших глаз. -
После поговорим!
— Это что же мне молчать!..
— Ах ты!..
Степан неприцельно мечет в супругу сапог; предмет обуви перелетает комнату и ударяется об задребезжавшие дверцы серванта.
— Убью! — ревет гражданин Хвалин, шаря по полу в поисках второго. -
Не посмотрю, что милиция!.. Тут пороша со дня на день, а она — вона чего!!
— Ну, ну, еще один! Ладно, ладно! — Смеясь, Ремешков поднимает руки вверх. — Дайте выйти-то, бм, молодые! Уж сами тут как-нибудь потешитесь!..
— Да-а-а!.. — говорю я, когда мы оказываемся на крыльце. — Виртуоз!
— А как же, — с достоинством отвечает лейтенант, щупая ноздрями октябрьский воздух. — Надо же урегулировать!..
Учет
В молодости научная работа чередовалась с сельскохозяйственной. В колхоз посылали недели на две. Той осенью мы бесконечно долго убирали капусту. Трактор с прицепом волокся по раскисшему полю. Мы брели за ним, поднимая с земли плотные кочаны (кто-то срубил их прежде), чтобы кинуть в кузов. Как-то раз бригадир наказал после окончания работы подойти к учетчице и отметиться. Мы подошли. Она приготовилась записывать на какой-то мятой бумажке.
— Волос.
— Как? — удивилась учетчица.
— Да обыкновенно. Как слышится, так и пишется, — грубовато сказал я. — Волос.
Она тупо смотрела на меня.
— Ну что у вас на голове растет! — сказал я раздраженно.
Она недоверчиво записала.
— Ветр, — сказал Костя Ветр.
— Что? — оторопело спросила учетчица.
Кое-как разобрались с Костей.
— Юр, — сказал Саша Юр, кореец по национальности (см. Национальность).
Широко распахнув синие глаза, учетчица немо смотрела на него.
Справились и с этим.
— Вульфсон, — сказал Миша Вульфсон.
Учетчица с облегчением вздохнула и написала на своей бумажке: «Вульсон».
— Нет, — стал поправлять ее Миша. — Не «Вульсон», а «ВульФсон»! Там «Ф» в середине, понимаете?
Учетчица снова подняла взгляд. Мне показалось, что она сейчас заплачет.
— «ВульФсон»! — настаивал Миша. — «Ф»! Понимаете? Ну как вам объяснить? «Ф»! Федя! «ВульФсон»! Федя!
Учетчица зачеркнула прежде написанное.
И написала: «Федя Вульсон».
Фаланги
«Сольпуги, бихорхи, фаланги (Solpugides) — отряд членистоногих животных класса паукообразных. Тело длиной до 7 см, членистое, подразделено на головогрудь… и десятичленистое брюшко — оптисому, покрыто длинными волосками. Окраска однообразная буро-желтая. На спинной стороне головогруди пара срединных и пара рудиментарных боковых глаз. Конечностей 6 пар; первая пара — верхние челюсти, или хелицеры, служат для умерщвления добычи, жевания и для защиты; вторая пара — нижние челюсти, или ногощупальца, служат для ощупывания и схватывания добычи; третья пара — органы осязания; четвертая — шестая пары — ходильные… С. — хищники, питаются различными беспозвоночными и мелкими позвоночными (ящерицами).