Сядьте на пол - Алексей Андреев

Музыка могла появиться как имитация значимых звуков окружающего мира, на которые человеческий мозг отвечает сильными реакциями-эмоциями. Низкочастотный грохот (гроза, землетрясение) вызывает ощущение тревоги. Зато звук текущей воды успокаивает: это знак жизненно-важного ресурса. Можно вызвать такие же реакции искусственно, если повторить те же звуки с помощью музыкальных инструментов.

Имитационно-игровая культура, доведённая до совершенства – одно из главных отличий человека от животных. Возросший объем памяти позволил людям использовать полученный опыт для моделирования грядущих событий. Охотники могли отрабатывать свои навыки, используя изображение оленя как мишень, а ритуальный танец - как обучающую игру. Вполне естественно было имитировать и звуки.

С другой стороны, не забываем о паразитах: если существует короткий путь для вызова нужной реакции, то всегда найдутся и те, кто им воспользуется. Крик от боли или детский плач вызывают повышенное внимание соплеменников? Значит, срочно запоминаем и имитируем: «этот стон у них песней зовётся». По той же причине на телевидении популярны дикторши с истерическими нотками в голосе. Да и большинство рок-певцов так визжат, что хочется им молочка налить.

Вместе с песней-рыданием, в каждой культуре можно найти и другие универсальные мелодии: это бодрый "военно-эротический" танец и успокаивающая колыбельная. Паттерны такой музыки из разных стран очень похожи - они согласуются с ритмами сердца и ритмами дыхания. [58] Что неудивительно, ведь музыку исполняют люди, а у них анатомия примерно одинаковая.

Однако всё сказанное можно отнести и к человеческой речи. В ней тоже много звукоподражаний, в ней тоже есть свои ритмические и мелодические паттерны, вызывающие определенные эмоции. Ряд исследований доказали, что «понимание» музыки сильно коррелирует с пониманием речи той культуры, к которой относится музыка [59], [60].

Логично предположить, что музыка была первоязыком, языком эмоций, к которому впоследствии добавилось смысловая надстройка - и получилась речь как язык более высокого уровня. Есть и более интересная гипотеза: музыка и речь – это языки двух разных интеллектов, которые иногда сотрудничают, а иногда конкурируют в одной голове. Известно много случаев, когда неординарные музыкальные таланты выявлялись после повреждения левого полушария мозга, как если бы обитающий там «логический» интеллект держал под контролем «артистическое» правое полушарие, но после травмы потерял контроль. Правда, такие «артисты» зачастую теряют важные левополушарные способности, связанные с абстрактным мышлением [57].

Забавное отражение этой полушарной конкуренции - поговорка «Не свисти, а то денег не будет». Раньше мне нечем было ответить на это суеверие (сам я люблю посвистеть при всяком удобном случае, особенно в длинных коридорах и прочих помещениях с интересной акустикой). Но в прошлом году в журнале Current Biology опубликовали исследование свистящего языка, которым пользуются жители турецкой горной деревушки Кушкей. Этот «птичий» язык радикально отличается по картине мозговой активности от обычных языков. Они, обычные языки, задействуют в основном левое полушарие. А в случае свистящего языка активно включается и правое «музыкальное» полушарие [61]. Поэтому, если кто-то говорит вам, что от свиста денег не будет, вы можете научно ответить, что внутренняя гармония полушарий важнее.

Вообще «языковая» теория музыки звучит приятнее, чем «наркотическая». Однако и здесь придётся разоблачить ряд мифов. В первую очередь под сомнением – «врожденная музыкальность». Исследования с помощью МРТ выявили, что музыкальная настройка нейронов может меняться даже под влиянием краткосрочного обучения; при этом происходят вполне регистрируемые физические изменения в мозге - число нейронов, реагирующих на значимые звуки, растёт, а их реакция усиливается. [62]

И даже «абсолютный слух» не является врождённым даром. Оливер Сакс рассказывает в «Музыкофилии» об исследовании, в котором сравнивались дети, обучающиеся в музыкальных школах Нью-Йорка и Пекина. Оказалось, что среди учеников в возрасте 4-5 лет абсолютным слухом обладают 60% китайцев и только 14% американцев. Среди тех, кто начал учиться музыке в 6-7 лет, доли слухачей разошлись больше: 55% и 6%, соответственно. И наконец, среди тех, кто начал учиться музыке в 8-9 лет, абсолютный слух был у 42% китайцев - и ни одного такого ученика среди американцев. Вывод: абсолютный слух может сохраниться у детей, если они с рождения изучают тональный язык, а если язык не тональный - абсолютный слух пропадает.

Другое исследование, проведенное в университете Висконсина, предлагает и причину исчезновения абсолютного слуха с возрастом. Тесты на распознавание музыки у 8-месячных детей и у взрослых обнаружили, что взрослые больше ориентируются на сочетание звуков относительно друг друга, а дети - на абсолютное звучание: они не могут отличить ту же песню, спетую в другой тональности. Видимо, абсолютный слух становится неудобен, когда дети овладевают более «абстрактным» (нетональным) языком взрослых.

А теперь вспомним цитату, с которой начиналась данная глава. Газета Asian Times пугает американцев тем, что китайцы тратят на музыкальное образование детей в шесть раз больше денег. Дескать, это гарантирует им интеллектуальное превосходство. Но теперь можно сделать совсем другой вывод: китайцы увлекаются музыкой просто потому, что это... важная часть их языка! И если вы хотите сохранить у ребёнка абсолютный слух, то обучение китайскому языку с рождения поможет в этом больше, чем обучение музыке.

Короткая песня и длинный хвост

«Съездил к Маше в роддом, отвёз вещей и всякой еды. Пока она была в душе, потанцевал танго с Евой. И в голове сразу завертелась мелодия - словно что-то знакомое, но в то же время очень своё. Точно так же было, когда с новорожденным Китом гулял. Тогда тоже пришла танцевальная мелодия, но другая. Я после прогулки её забыл и очень огорчился, но на следующий день она снова пришла. А теперь второй ребёнок - и новая мелодия». (февраль 2009)

У каждого представителя племени Юпно, живущего на востоке Папуа-Новой Гвинеи, есть собственный «конггап». Переводится это как «голос предка» и представляет собой мелодию, которая состоит из одних гласных. Она длится всего несколько секунд - однако это не имя, потому что используется иначе. Проходя через землю соседа, необходимо громко петь его конггап, давая понять, что ты не чужак. Можно петь конггап другого человека, когда думаешь о нём или скучаешь. На похоронах все поют конггап умершего. А собственный конггап исполняется только во время ночного ритуала «общения с духами предков», когда все собравшиеся танцуют - и каждый поёт свою «личную песню».

Свой первый конггап ребёнок получает от матери вскоре после рождения: это своего рода персональная колыбельная. Достигнув юности, человек меняет свой детский конггап на новый - который он либо слышит во сне, либо придумывает самостоятельно, перебирая различные мелодии. Каждый конггап совершенно уникален и связан только со своим носителем, его нельзя передавать другим людям. Средний представитель племени Юпно может помнить и моментально опознавать несколько сотен личных мелодий [63].

Способность к запоминанию конггапов очень озадачивает исследователей: эти короткие, всего на нескольку секунд мелодии не имеют никакой структуры, которая позволяла бы упростить запоминание. Однако в данном исследовании, как и в многих других, отмечается: человеческому мозгу нужно менее секунды музыки, чтобы вызвать эмоциональную реакцию.

Подобные «короткие песни», хотя и не обязательно личные, есть и в других традиционных культурах. Японское «танка» буквально переводится «короткая песня». С XVI века известен и более лаконичный жанр - хайку, своего рода «недопетое танка», одностишие всего на один выдох, которое тем не менее может вызывать сильную эмоциональную реакцию.

Но подобное сокращение песен - редкое исключение в нашем мире, где музыка норовит зависнуть в ушах как можно дольше. «Дайте мне спеть эти пять нелогичных нот!», пел когда-то Борис Гребенщиков. Но я никогда не видел, чтобы БГ честно спел только пять нот и сразу ушёл со сцены. Если уж песня, то не меньше минуты. Если концерт - не менее часа.

Правда, при ближайшем рассмотрении поп-музыка представляет собой бесконечные повторы коротких мелодий. Наверняка это связано с особенностями нашей памяти: чтобы в ней задержаться, нужны повторы. Каждый повтор приятной мелодии мозг воспринимает как успех - и награждает нас дофамином. Получается эдакий паразитный нейрокод, который запускает в мозгу зацикленный контур возбуждения.

Именно здесь мы расстаёмся с музыкой, которой управляем мы сами, и попадаем в царство той музыки, которая управляет нами, как токсоплазма - кошками. Но в отличие от токсоплазмы, у наших мозговых паразитов есть более высокий уровень зацепки: музыка умеет зависать не только в ушах отдельного человека, но и в памяти целого социума. Причём качество музыки в этом процессе играет не самую важную роль: