Дамский выстрел - Сергей Бакшеев

Мысли Коршунова были нацелены в ином направлении.

— Мне надо выяснить, кто такой Станкевич. Он роется в прошлом одновременно с нами. Я должен вытряхнуть из него все, что он узнал.

— Даже если он тоже сотрудник Конторы?

— У меня нет выбора. Друг он или враг — без разницы. Судьбу документов должны узнать мы. Это наш единственный шанс.

— Ты веришь, что твой генерал способен на благородный поступок? А как же государственные интересы? Судьба человека ничто по сравнению с государственной тайной. Это твои слова.

— У нас нет выбора, — набычился Коршунов.

У меня затренькал мобильный телефон. Я удивилась, мой новый номер знал только Коршунов. Оказалось, звонит служащая ЗАГСа, которую я вчера просила покопаться в архиве.

— Светлана Коршунова? До замужества Михалкова? — спросила женщина. — Про вас у нас нет записей, я проверила. А вот Коршунов Кирилл Михайлович регистрировал у нас брак с Татьяной Волошиной…

50

Пятый день, Калининград, 15-50

— Кто это? — спросил Кирилл, когда я опустила трубку.

«С Татьяной, с Татьяной», — больно пульсировало у меня в висках. Служащая ЗАГСа сообщила номер свидетельства и дату, но я ее уже не слушала. Меня душили слезы. Я еле сдерживалась, чтобы не показаться слабой рядом с тем, кто меня жестоко обманывал. Он спит со мной, говорит ласковые слова, даже оформил фиктивный штамп в паспорте. А у самого есть настоящая жена, с которой он тайно общается и ждет не дождется встречи. Как это подло!

Я отвернулась. В отражении затемненного стекла блеснули слезинки, скатывающиеся вдоль носа. Кирилл опять спросил про звонок, не дождался ответа и пробурчал:

— Мне надо найти Станкевича.

— Отвези меня в «Усадьбу» и делай что хочешь, — ответила я, не оборачиваясь.

Мы расстались около отеля. Я выдержала новый удар, украдкой вытерла слезы и ухватилась за прежнее лекарство — забыться в работе.

— Оставь мне смартфон, — ледяным тоном сказала я.

— Зачем?

— Мне надо кое-что проверить.

В моей памяти вертелось неясное ощущение, будто я что-то упустила. Какие-то мелочи, которые, как блохи на дворняге, не дают покоя. Я требовательно протянула руку. Коршунов скрипнул зубами, но не стал возражать. Чтобы оставаться на связи, он попросил мой мобильник.

Около часа я сидела в номере, беспомощно опустив руки. Что, собственно, произошло? Рассыпалась в прах глупенькая мечта о семейной жизни, не имевшая под собой почвы. Я много лет обходилась одна и разучилась жить в семье. Что нас связывает с Коршуновым? Краткая вспышка любви семнадцать лет назад и выполнение безнадежного задания, после которого меня ждет смерть. А что это меняет? Смерть за мной охотилась все эти годы.

Я, как прежде, одна. Коршунов сам по себе, я сама по себе. Он ищет бумаги, чтобы спасти четырнадцать отважных офицеров. А я ищу маньяка, чтобы покарать его. Он защищает интересы страны, а я хочу отомстить за погибших девушек. Он спасает, а я готова убить. Не в этом ли кроется наша главная проблема? Коршунов призывает поделиться подозрениями со следователем. А я хочу сама остановить маньяка. Я хочу, чтобы его не стало. Так вернее. Я хочу быть уверена, что мерзкие руки не сплетутся мертвой хваткой на шее очередной девушки с пирсингом, единственная вина которой — желание быть красивой.

Руки убийцы. Я вспомнила тонкие запястья и дрожащие пальцы Истомина. Эти руки не смогут задушить человека. Им не хватит сил. Для меня это главный аргумент в пользу его невиновности. Но не единственный. Есть еще кое-что.

Я открыла документы, накопленные в смартфоне. Первая жертва после перевода Истомина в Балтийск была найдена через пять дней. Но судмедэксперт установил, что девушка находилась в воде не менее десяти суток. Поначалу я посчитала это ошибкой, но сейчас не сомневалась в выводах экспертизы. Девушку убили до того, как Истомин появился в Калининградской области.

Я вернулась к графику морских походов Истомина. Все девушки с пирсингом были убиты после его возвращения на берег. Но была еще одна жертва. Маргарита Лехнович, мать Инги Лехнович. Ее убили двадцатого мая, на следующий день после выхода статьи о «замурованной ведьме». На женщине не было пирсинга. Ее убили потому, что она могла опознать дочь и вывести на след убийцы. Значит, это сделал тот, кто боится разоблачения, — маньяк-убийца. Но двадцатого мая Истомин был в плавании!

Два факта в пользу Истомина. И множество против. Девушек убивали там, где был он, в то время, когда он мог это сделать. Если не Истомин, то кто? Кто всегда был рядом с ним? Рядом…

Я цеплялась за новые факты, которые узнала об Истомине. Что-то ускользало от меня, как обмылок под водой. Я никак не могла уцепить его и поднять над поверхностью, чтобы разглядеть.

Я зашла в свою почту, увидела непрочитанное сообщение. Раньше мне писал только Посредник, и когда он оказался рядом, я отвыкла проверять почту. Электронное письмо содержало фотографию. Я вспомнила просьбу врача Марченко из санатория, ее чувства к Назарову. Она выслала мне обещанную фотографию трех офицеров, а вот я ей забыла. Мне стало неловко. Я подготовила фрагмент снимка, где Марченко на берегу моря беседует с Назаровым, и отправила ей.

Я механически открыла присланный файл. Три парня на фотографии. Я попросила этот снимок для подтверждения связи Назарова и Истомина. Вот они оба, немного уставшие, со снисходительной улыбкой. В центре третий — командир Истомина, широкоплечий черноволосый мужчина с усами. В его больших ладонях волейбольный мяч кажется игрушечным. Не тот ли это командир, что потом написал нелестную характеристику на Истомина?

Я просмотрела ранее присланные материалы из Североморска. Характеристику подписал Дорин Виктор Григорьевич. Фамилия мне ни о чем не говорила, но вот имя… Я нашла телефон и позвонила Марченко. Кажется, она называла имя командира.

Услышав женщину, я обрадовала ее тем, что выслала фотографию, и тут же спросила:

— Вера Михайловна, как звали командира Игоря Истомина?

— Того, кто на моем снимке?

— Да.

— После нашего разговора я мучилась воспоминаниями. Мне было приятно и больно, даже не знаю, чего больше. Я словно вернулась в свою молодость. Это были дни…

— Так как его звали? — я прервала словесный поток пожилой женщины.

— Виктор. Виктор Дорин. Он классно играл в волейбол. Благодаря ему они победили.

«Тот же самый командир. И на отдыхе, и в Североморске он был рядом с Истоминым». В голове зрела новая мысль. Я спросила:

— Скажите, а Дорин ухаживал за девушками?

— Наверное. Как все молодые офицеры. Он был без жены, поэтому… Я даже помню, как на танцах Дорин пытался отбить у Игоря Ингу. Но тот проявил твердость.

— И чем это закончилось?

— Шутками. Больше всех смеялась Инга. Ей нравилось дразнить мужчин.

— А в последний вечер у Дорина была своя девушка?

— Наверное. Он был невысокого роста, но крепкий, с хорошей фигурой. Да еще капитан. Мимо таких охотницы за женихами не проходят.

— Вы точно помните, что была девушка?

— Это был последний вечер, моя последняя надежда. Я смотрела только на Олега.

Мы попрощались. Я вновь не стала говорить, что она любила шпиона. Я прекрасно знала, что многие люди живут воспоминаниями. Большей частью приукрашенными.

После разговора количество вопросов о Дорине увеличилось. Я позвонила Коршунову, впопыхах разъяснила ему свои подозрения. Однако нарвалась на раздраженный голос. Он был чем-то раздосадован и не преминул сорвать злость на мне.

— Я не знаю, кто такой Дорин, и знать не хочу! Тебе нужны были сведения об Истомине — ты их получила. И что в итоге? Пшик. Ты сама не веришь в его виновность. Теперь у тебя другая идея, ты нашла нового кандидата в маньяки. И опять я должен срывать всех ради пустой работы. Остановись! Мы ищем совсем другое. Остался один день, а мы в полной заднице!

Я отключила связь. И зачем я только звонила, я же решила, что действую самостоятельно. У нас разные расследования и разные цели. Когда Коршунов через некоторое время перезвонил, я не взяла трубку.

Я продолжала думать. Мысль крепла. Однако для полной уверенности мне не хватало информации. После отказа Коршунова помочь мне мог только один человек — неведомый, но всезнающий Егор Иванович.

Я нашла в смартфоне его контакты. Выдохнула и позвонила. Разговор получился скользкий. Ушлый собеседник тонко выпытывал меня о цели новых запросов, просил подозвать подполковника Коршунова. Я стояла на своем, а когда беседа зашла в тупик, не выдержала и заявила:

— Вы обязаны оказывать нам любую помощь. По крайне мере, сегодня и завтра. Это приказ генерала Рысева. Мне что, позвонить ему?

Егор Иванович стушевался и обещал помочь. Через час я получила четкие ответы на свои вопросы. Сомнений не осталось. Теперь я знала, кто виновен в убийстве двадцати четырех девушек.