Острова сампагита (сборник) - Александр Асмолов

Водитель командует – перекур. Автобус подруливает к заасфальтированной стоянке. Это минут на двадцать. Все высыпают осмотреться и сделать фотографии. Солнце уже припекает, что сразу ощущается после кондиционера в салоне. Вдоль обочины ряд лотков с сувенирами и фруктами мало кого заинтересовал. Большинство пассажиров бросилось к огромному постаменту у дороги. Восемнадцатиметровый железобетонный орел с распростертыми над дорогой крыльями держит в когтях настоящее дерево. Это впечатляет. Переводчик рассказывает, что на Филиппинах обитают самые большие в мире орлы, название этого вида переводится как «поедающие обезьян». Размах крыльев этих охотников может достигать пяти метров. Их и сейчас еще можно видеть в горах. Далее никто слушать не хочет, народ кидается занимать места под мощными крыльями постамента, чтобы получить фото на память. Авторы предусмотрительно сделали удобные ступеньки, дабы вездесущие туристы не сломали себе что-нибудь при штурме поедающего обезьян. Глядя на туристов, копошащихся у мощных когтей изваяния хищника, мне кажется, что название его глубоко символично. Наконец, интерес публики иссякает, и мне выпадает несколько минут, чтобы снять на видео панораму с наездом на крупный план. Надо сказать, что взор у орла вызывает восторг. Я бы именно так изобразил этого красавца на гербе страны, но там красуется лев, как символ Испании, и американский белоголовый орлан. Правда, в одной лапе у филиппинского орла всего три стрелы, а не 13, как у большого брата. Скорее всего, это символ трех островных групп архипелага – Лусон, Минданао и Висайя.

Мои рассуждения об особенностях геральдики прерывают призывы соотечественников. На остановке началась бойкая торговля прохладительными напитками и фруктами, многие из которых вызревают неподалеку. Надо сказать, что пить при такой жаре можно бесконечно и безрезультатно, спасают только кондиционеры – в отеле, в машине, в магазине, в офисе. И только в Багио европеец может вздохнуть легко: горный воздух существенно прохладнее, чем на побережье. Но об этом не думаешь по дороге, когда вокруг тебя – то обрывы, то отвесные скалы, то приютившиеся над сказочным ущельем, утопающие в зелени домишки. Признаться, дорога, по которой мы ехали, оставила очень благоприятное впечатление – хороший асфальт и отсутствие ям. Правда, почему-то отсутствовали и ограждения вдоль пропасти, что заставляло сидящих с той стороны автобуса молча ожидать счастливого окончания поездки. Ведь колес, катящихся по краешку асфальтированной ленты, им из окна не видно.

Следующая остановка была на перевале. Перед ним двигатель автобуса натужно завыл, давая понять, как ему тяжело. Водитель отключил кондиционер, и мы потели вместе с металлическим бедолагой, потребляющим, в отличие от нас, бензин. Но все закончилось успешно, и с чувством выполненного долга, шумная компания высыпала из перегретого автобуса на свежий воздух. А он был действительно свежий. Солнце приятно ласкало кожу, но жары и влажности, как внизу, не чувствовалось. Почти прозрачное голубое небо, вершины гор и удивительная, звенящая тишина. Я повернулся в сторону океана и увидел потрясающе красивую картину. Дорога, петляя, уходила вниз и терялась за полоской легких облаков, а дальше, во всю ширь, серебрилась гладь океана, в которую, как черные рога буйвола, полумесяцем врезалась прибрежная полоса, окаймляющая большую бухту.

Раньше Филиппины представлялись мне маленьким островным государством, а теперь я глаз не мог оторвать от этого чарующего зрелища. Где-то далеко внизу остались тростниковые хижины и тяжелый труд на рисовых полях, непрезентабельный вид маленьких городов и убогий быт их обитателей. Отсюда виделось нечто необыкновенное, завораживающее, манящее. Неслучайно тихоокеанский флот США имел на Филиппинах несколько военных баз, одна из которых была реабилитационной, где послужившие отечеству капралы и генералы залечивали раны. Наверное, среди этой красоты быстрее можно было вернуться к нормальной жизни. Но вот уже пять лет, как после извержения вулкана, нанесшего большой урон военным базам, американцы ушли, оставив все постройки. Теперь на месте той базы, где вояки восстанавливали силы, располагается частный гольф-клуб, членство в котором стоит не менее тридцати тысяч долларов в год. Коттеджи, игровые поля и служебные постройки расположены в живописной горной местности, составляющей немалую часть всего Багио. В программу нашей поездки входило посещение этой бывшей базы.

Автобус долго петлял по ухоженным дорожкам среди зеленых лужаек, теннисных кортов, ярких клумб, аккуратных коттеджей и редких обитателей этого райского уголка. Мы даже не стали задумываться, что впервые побывали на «вражеском военном объекте», где даже в полдень нежарко и можно посидеть на резной скамейке под соснами, наслаждаясь горными пейзажами. Изысканный дизайн ландшафта и удивительная чистота создают особенный уют. Веет тишиной и спокойствием. Не знаю, кто планировал всю эту красоту, но получилось замечательно. Туристы любят бродить по тенистым аллеям, сидеть на лавочках у крутых склонов, играть на лужайке Политических споров, уставленной скульптурами известных лидеров, или фотографироваться у маленькой статуи Свободы. Правда, гуляя по территории, частенько приходится упираться в таблички с надписью «проход закрыт» или «частная собственность». Но здесь это – обычное дело. Чаще всего посетители задерживаются у театра под открытым небом. Примостившийся в естественном ущелье, он гармонично вписывается в общий настрой этого огромного парка. Места зрителей поднимаются очень высоко над открытой сценой, которая, как и сиденья, сделана из местного камня, давно поросшего мхом. Думается, что в таком театре зритель при плохой игре актеров или скучной пьесе легко мог переключиться на окружающий пейзаж и не жалеть, что пришел сюда. Уезжая, мы с завистью смотрели на счастливчиков, неторопливо игравших в гольф на полях с идеально зеленой травой.

По дороге в Багио автобус останавливается еще у одного перевала. У обрыва смотровая площадка. На пятачке народ долго толпится, что-то выкрикивая. Когда очередь дошла до меня, и я оказался у самого края, внезапно перехватило дыхание. Скала круто обрывается и уходит в сторону глубоким ущельем. Напротив, возможно, в километре, другая почти отвесная стенка. Вскидываю видеокамеру и начинаю снимать длинную панораму. Справа слышу разговор. Речь незнакомая, это не наши туристы. Медленно поворачиваюсь вправо, и вижу в видоискателе двоих крестьян, поднимающихся с осликом по крутой петляющей горной тропинке. Это они разговаривают между собой. Люди далеко, я не должен бы их слышать, но речь отчетливая. Догадываюсь, что ущелье обладает таким звуковым эффектом – усиливать, не искажая. Кто-то зовет меня к машине, и я вижу в видоискателе, как парочка с осликом останавливается и, глядя в мою сторону, машет мне руками. Приветствую их в ответ. Да, акустика потрясающая.

Еще одна короткая остановка. У поворота дороги небольшая стоянка около массивных чугунных ворот. Как у нашей столичной мэрии. Ворота заперты, но мы вываливаемся из автобуса шумной гурьбой к позолоченным, словно пики, прутьям грандиозного сооружения. Оказывается, это и есть летняя резиденция Президента республики. The Mansion. За оградой идеально подстриженные сочного зеленого цвета лужайки. Аккуратная песчаная дорожка ведет вглубь, где виднеются ажурные стены старинного здания, напоминающего средневековый французский или испанский замок. Надо сказать, что из-за различных военных конфликтов на Филиппинах не так много вековых построек. В основном это несколько соборов и портовых фортов. Зато современных небоскребов в крупных городах теперь предостаточно. Не дождавшись великосветского приема, продолжаем поездку.

Вот и улицы Багио. В стиле чувствуется влияние и Азии, и Европы. Впрочем, масштаб города весьма скромный. В центре, как и положено – рынок, правда, его называют CBD – Central Business District. He сказал бы, что здесь можно прогуливаться или, не торопясь, что-то покупать, а вот поснимать тут есть что. Ларьки, магазинчики, восточная экзотика, такие колоритные личности, что сразу получается готовый видеорепортаж. Но наши туристы воротят нос от запахов, и мы перемещаемся в более цивильный район – Session Road. Да, тут все по-европейски чисто и уютно. На витринах мелькают названия известных брендов, аккуратные ресторанчики и кафе. Конечно, это не Тверская или Невский проспект, но прогуляться и купить сувениры тут можно.

Увлекшись съемкой, отстаю от группы. Меня кто-то похлопывает по плечу. Улыбчивый филиппинец что-то бойко лопочет, то поднося к моему носу сухой длинный палец с коричневым ногтем, то указывая им в землю. Из его пылкой речи на ломанном английском улавливаю часто повторяющееся слово: «Балут!» Понимаю, что всего за тысячу песо (чуть больше двадцати американских долларов) он намеревается «впарить» мне это счастье. Пока абориген безуспешно пытается облапошить залетного «Джона», как он меня называет, в моей голове рождается ассоциация. Балут – баламут. Что соответствует внешнему виду напористого торговца и созвучности названия необходимой мне, по его мнению, вещи.