Бизнесмен - Сергей Майоров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А зачем им это надо?
– Ну как ты не понимаешь! Чтобы Степа был шелковым. Он всегда выступал против них. Всегда был при своем мнении… Мы начинали все вместе, а потом как-то так получилось, что у каждого свой бизнес открылся. Где-то пришли на готовенькое, а где-то с нуля создавали. И у Степы дело было доходнее, чем у них. Понимаешь? Вот они и завидовали. Я так думаю…
Карина провела пальчиком по морщинам на моем лбу. Поочередно по всем.
– Ты мне уже рассказывал эту историю.
– Я?! Не рассказывал ничего!
– Просто не помнишь. Ты тогда тоже выпил…
– Что я, алкоголик какой-нибудь?
Я извернулся, чтобы посмотреть ей в лицо. И, заодно, отхлебнуть из стакана. Черт, ну и крепкая же отрава!
Карина пожала плечами:
– Значит, мне так показалось. Хочешь, анекдот расскажу? Значит, так:
Приходит мужчина в бар, садится у стойки. И видит, что недалеко от него сидит красивая девушка. Только он начинает думать, как лучше с ней познакомиться, как она поворачивается к нему и говорит:
– Угостите меня «мартини».
Он радостно угощает. Думает: во повезло, сама напрашивается!
– А теперь пригласите меня танцевать.
– Приглашаю!
– Только, знаете ли, мужчина, у меня ножек нет.
Он смотрит – и впрямь, она инвалид.
– Не получится у нас танцевать.
– Да, не получится, – соглашается девушка. – Тогда отнесите меня домой. Да вы не бойтесь, я легенькая и живу совсем рядом, тут всего ничего, через парк только пройти…
Стало мужику жалко ее. Взял на руки, понес через парк. Когда прошли половину, она говорит:
– Мужчина, я вас хочу!
– Как же мы это сделаем? Ни одной скамейки кругом, на земле грязно, а стоя у нас не получится.
– У меня в спине крючок маленький есть. Вы меня этим крючком зацепите за дерево…
Мужчина подвесил ее на крепкий сук, и все у них получилось. Несет ее дальше. Она в восторге вздыхает:
– Вы у меня первый…
– Что, первый мужчина?
– Нет, первый, кто после этого с дерева снял!
– Смешно. – Я уже засыпал.
– И со смыслом. – Карина осторожно вытащила из моей руки стакан, поставила его на пол. Наклонилась, крепко поцеловала. – Спи, дорогой!
А дальше – не знаю, приснилось мне это, или она действительно спросила:
– Ты все-таки не хочешь жениться на мне?
* * *
Я проснулся рано и чувствовал себя удивительно хорошо. Как будто и не пил ничего. Ночь сдавалась рассвету, на улице было тихо, только где-то далеко завывала автомобильная сигнализация. Карина спала, отодвинувшись от меня и повернувшись спиной. Мне хотелось встать и срочно начать что-нибудь делать. Например, поехать и учинить спрос Пучковскому с Плаксой. Сунуть каждому из них в нос фотографию, а потом зарядить кулаком промеж глаз. И послушать, что они станут блеять в ответ. Такой способ значительно эффективнее, чем проведение экспертиз фотоснимка, прослушивание телефонов и допросы с участием адвоката.
Я лежал и думал об этом, но приступать к осуществлению планов почему-то не торопился. С тем и заснул, под мерное гудение появившихся за окном поливальных машин.
А когда я проснулся во второй раз, все изменилось. Яркое солнце слепило, часы показывали четверть второго, и разрывался от звонков сотовый телефон. Я насчитал их три штуки, пока выкарабкивался из-под одеяла и шлепал к трюмо, на котором оставил лежать свой мобильник.
Звонил Цыганков:
– У вас все нормально, Константин Андреевич?
– Клиент скорее жив, чем мертв.
– Как?..
– Сколько времени?
– Тринадцать двадцать одна.
– Ах да, точно… Лев Валентиныч, встречаемся в половине третьего… Нет, лучше в три! Встречаемся в три часа, помните то кафе недалеко от «Владимирской»?
– Да. – Цыганкову потребовалось время, чтобы вспомнить, какое заведение я имею в виду. – Куда за вами заехать?
– Не надо, сам доберусь.
– У меня есть очень интересные новости…
Я велел Карине приготовить завтрак, а сам проглотил две таблетки от головной боли и встал под душ. Когда я спустя двадцать минут выключал воду, то чувствовал себя заметно посвежевшим. Когда занялись кофе, Карина спросила:
– Вы были такими друзьями, все время вместе – почему же расстались?
– Ты про кого? Про Степана? – Я вспомнил, как ночью рассказывал ей то, чего рассказывать не следовало.
– Про вас всех. Степан, Юрий, Вадим, Алексей. И ты. Вы поссорились?
– Чего это ты вдруг стала интересоваться моими друзьями?
– Потому что вижу, как тебя это тревожит.
М-да, ну и сказанула! Что мне больше всего не нравится в женщинах, так это их привычка объяснять поведение людей исключительно чувствами. Даже Карина, несмотря на свой прагматизм и конкретный жизненный план, периодически начинала мыслить расплывчатыми категориями.
Тем не менее я ответил. Мне кажется, говорил я в первую очередь не для нее, а для себя, чтобы разложить все по полочкам, посмотреть, как вплетаются новые обстоятельства в то, что уже стало историей.
Монолог получился короче, чем я ожидал.
– Когда было мало работы, мы держались вместе. А потом появилось много проектов, и пришлось разделиться, чтобы успевать контролировать все. Когда у одного возникали проблемы, мы собирались, – я сжал кулак, – и проблему решали. Но со временем такая помощь становилась нужной все реже и реже. Каждый из нас умел справляться с проблемами сам. Вокруг каждого появились какие-то новые люди, и каждый мог уже сам управлять своим бизнесом. У кого-то получалось успешно, у Степана, после той дурацкой истории, – плохо. Но в целом помогать друг другу в делах нужды не было. Встречались только по праздникам или на похоронах. Могли неделями не созваниваться. Мишка Кушнер всегда держался возле меня, в одиночку он бы не потянул. Потом Юрка с Лехой скооперировались… А Вадим все больше политикой интересуется…
Насчет последнего я несколько преувеличил. Хотя депутатом Берестнев действительно стал. Самым маленьким. Как их там называют? Местное самоуправление, что ли? Короче, из тех, которые определяют, в каком дворе скамейку поставить и на какие двери в парадных кодовые замки повесить. Причем избирался он в Адмиралтейском районе, к которому никогда никакого отношения не имел. Помогло «афганское» прошлое. Лет пять-шесть назад он вспомнил об этом и стал активно участвовать в деятельности какой-то общественной организации ветеранов локальных конфликтов и необъявленных войн. Кроме председателя и самого Берестнева, там не было, по-моему, ни одного
