Конторщица - А. Фонд

– Потому я и говорю, чтоб тесто было вкуснее, нужно яйца хорошо растереть с сахаром и добавить ванильку, – судя по пропорциям "мыши", выпечкой она занималась регулярно. Лидочка на ее фоне была дюймовочкой.

– Добрый день, – обозначила свое присутствие я.

– У нас технический перерыв, – сердито буркнула мышь и отвернулась, изображая крайне занятого человека. Крашеная блондинка вообще не ответила и продолжала вяло чертить линии.

– Товарищи, я из "Монорельса", – сурово сообщила я (ну а что, один раз прокатило, вдруг еще раз прокатит) и бегло продемонстрировала раскрытое удостоверение депо "Монорельс". – Я вас не задержу. Где можно посмотреть домовую книгу по улице Ворошилова?

– Зачем вам? – опять буркнула мышь.

– Посмотреть, я же сказала, – отчеканила я.

– На каком основании? – тоскливым голосом спросила мышь.

– А для просмотра домовой книги обязательно нужно основание? – подчеркнуто вежливо удивилась я. – Если без основания никак, то я могу устроить. Ордер подойдет?

– Не надо ордер, – подала голос блондинка. – Маша, покажи домовую книгу. Адрес какой?

– Ворошилова, дом 14, квартира 21.

Мышь проворчав что-то себе под нос, подтянула стремянку к бесконечным унылым стеллажам и достала из верхней полки пухлую конторскую книгу. Бахнув ее на стол, она, вздыхая, долго листала пожелтевшие страницы и наконец-то нашла искомое.

Я глянула: в квартире N 21 в доме 14 по улице Ворошилова были прописаны два человека – Никанорова Зинаида Валерьяновна (зачеркнуто) и Скобелева Лидия Степановна (бинго!). Возле фамилии тетушки стояла отметка в виде невнятной закорючки и треугольный штампик.

Ну, с закорючкой и штампиком понятно – отметка о смерти тетушки, а вот дата прописки Лидочки интересная – тетушка прописала ее четыре с половиной года назад. И она до сих пор не выписана. Любопытненько. А в моем паспорте – прописка в общаге, чуть больше месяца назад. Получается, что паспорт Лидочке как-то подменили, причем недавно, прописку подделали, а в домовой книге выписать или не успели, или не смогли, или фиг его знает. Причем Лидочка здесь прописана как Скобелева, а не Горшкова.

– Посмотрели? – недовольно напомнила о себе мышь. – У нас технический перерыв вообще-то.

– Сделайте мне выписку, пожалуйста, – попросила я.

– За выписками по четвергам с десяти до двенадцати, – злорадно сообщила мышь.

– Мне сейчас надо, – настойчиво потребовала я.

– У нас инструкция, – еще более злорадно отчеканила мышь.

– Очень надо, – проникновенно сказала я, и брусок импортно-диковинного на вид мыла-скраба материализовался из моей сумки на столе.

– Шоколадно-скрабовое с овсяным абразивом, – заманчиво пропиарила презентик я, – импортный дефицит, из горной Шотландии. Омолаживающий эффект. Всего после трех раз использования кожа становится как у младенца. Гарантированно минус пять лет всего за неделю регулярного использования.

У мыши сверкнули глаза, и она потянулась загребущими ручонками через стол.

– У нас инструкция, – обиженно-завистливым голосом возмутилась блондинка. Второй кусочек мыла моментально примирил ее с необходимостью поработать. И уже через пятнадцать минут я выходила под осуждающими взглядами граждан в коридоре, сжимая в руке заветную бумажку.

Надо еще мыла наварить, и то срочно, продавать не вышло, зато мышь настолько возрадовалась возможности моментально сбросить лишние годы, что лично сбегала в бухгалтерию и быстренько заверила все печатью. К сожалению, обе девушки работали здесь не так давно, поэтому выяснить обстоятельства лидочкиной прописки не вышло. Почерк принадлежал некой Вере Ивановне, которая раньше работала в ЖЕКе, а потом вышла на пенсию и сын-военный забрал ее нянчить внуков куда-то аж в Забайкалье.

В общем, концов мне уже не найти.

Получается, согласно домовой книге, именно я являюсь владелицей квартиры на Ворошилова, а вот по паспорту – живу в общаге на Октября. Значит, нужно "потерять" паспорт, получить новый и восстановить правильную прописку. Выписка из домовой книги для подтверждения есть.

Но отсюда возникает еще один вопрос – когда это лучше сделать, после развода или до? И что творится в записях в паспортном столе?

Крепко задумавшись над этими вопросами, я нечаянно с кем-то столкнулась.

– Лидка! Горшкова!

Подняв глаза увидела небритое, опухшее, но очень радостное лицо.

– Привет, Федя, – почему-то я тоже обрадовалась, увидев бывшего соседа по коммуналке.

– Куда это ты пропала? – не унимался Петров, как обычно он был чуть поддатый, – Пару дней всего прошло, а без тебя плохо. Горшок занудный сам теперь живет, а мамашка евонная совсем жизни не дает нам.

Я хмыкнула.

– Лыбишься? – упрекнул Петров и тут же наябедничал, – каждый вечер, крыса старая, приходит, Горшку жрать приносит и меня уже совсем задолбала, зудит и зудит. А я что? Ну, было дело, случайно холодильник перепутал… а вчера ко мне гости приходили, так бедному Горшку, видите ли, спать помешали. Я до одиннадцати имею право принимать гостей! Имею! А Элеонора такой хай с Клавдией Брониславовной устроили, что хоть вешайся.

Я сочувственно вздохнула.

Подбодренный, Петров горячо затараторил:

– Возвращайся, Лидка! Ты знаешь, Горшок тебя примет обратно. Вот ей-богу, примет. Мамашка-то его хоть интеллигенция, а жрать готовит хреновастенько, а ты его жратвой-то разбаловала. Возвращайся, Лидка! И нам всем жить спокойнее будет.

– Как там Римма Марковна? – не удержалась я, пряча улыбку.

– Да что говорить, – посмурнел Петров, – пропала старуха. После Пасхи не вернулась. Участковый приходил, опрос делал; комнату опечатали пока. Неизвестно, что там. Грубякины уже к ее комнате примеряются.

– Да ты что! – ахнула я, – неужели умерла? Вроде и не старая.

– Да кто ж знает? – пожал плечами Петров, засунул руки в карманы. – Ищут. Ты возвращайся, Лидка, я серьезно говорю. И письмо тебе, кстати, пришло. Я у себя дома храню. А то Горшок увидит, заберет. Так что с тебя магар! За хранение.

– Согласна, – кивнула я. – А откуда письмо?

– Да не знаю, штамп там какой-то вроде, – отмахнулся Петров. – А давай, пошли прямо сейчас, я отдам? А ты по дороге клопомор мне купишь. Или хоть пива.

– Сейчас не могу, Федя, – вздохнула я, – работать идти надо. А вот завтра днем обязательно заскочу. Когда Горшка дома не будет… И клопомор возьму.

– Эх, мировая ты баба, Лидка, – восхитился Петров. – Ладно, приходи завтра.

Я не успела