Сон с четверга на пятницу - Антон Грановский

— Конечно. В противном случае мне придется признать существование параллельного мира. Кстати, вам шах.

Глеб двинул вперед белого офицера. Настя посмотрела на доску, нахмурилась, потом снова перевела взгляд на Глеба и сказала:

— Видимо, я обратилась не по адресу.

— Видимо, так. Хотя…

Он сделал паузу, после чего сказал:

— Многие умнейшие представители человечества считают, что параллельные миры, в которых живут наши двойники, и впрямь могут существовать. Например, физики Стивен Хокинг и Эверетт полагают, что вселенную можно трактовать как волновую функцию квантовой частицы, которая с разной вероятностью пребывает в бесконечном множестве состояний, образуя мириады миров, из которых наш является лишь наиболее возможным.

— Я не сильна в науках, — сказала Настя. — Можете пояснить — человеческим, а не научным языком?

— Могу. Это значит, что у каждого из нас есть мириады двойников в этих мирах. Как бесконечная череда отражений в зеркалах. Но в данном случае каждое из отражений живет своей собственной жизнью — и чем далее тянется цепочка, тем больше различий. Но все эти «отражения-двойники» связаны друг с другом невидимой нитью. Так яснее?

— Да, пожалуй.

Настя увела своего черного короля из-под удара, спрятав его за ладью.

— Вы поможете мне во всем этом разобраться? — спросила Настя.

— В ваших снах и видениях? — Корсак хмыкнул. — Вряд ли. Но что меня действительно заинтересовало, так это схожесть ваших симптомов и симптомов Галины Упоровой. А также то, что она сама пошла с вами на контакт и даже вроде бы пыталась вас о чем-то предупредить.

— И почему вас это заинтересовало?

— Потому что я не верю в случайности, — ответил Глеб. — А вам снова шах!

Он двинул вперед белого коня.

— И что вы намерены делать? — спросила Настя, вновь отодвигая короля.

— Пока не знаю. Но как только узнаю — тут же вам расскажу. Мат!

Глеб двинул вперед белую пешку и откинулся на спинку стула.

4

— Что с вами? — тревожно спросил доктор Галибин.

Анжела упала спиной на стену и, выпучив глаза и схватив себя пальцами за ворот халат, с хрипом вдохнула воздух.

— Вы задыхаетесь?

Анжела рванула на груди халат и вдруг свалилась на доктора, он подхватил ее, и в этот момент Анжела рывком повалила его на кровать, упав вместе с ним, и вдруг отчаянно закричала:

— Помогите! Помогите, насилуют!

Продолжая одной рукой держать молодого доктора за лацкан пиджака, другой она схватила его за лицо, раздирая ему ногтями щеку в кровь.

— Что вы…

Галибин попытался оттолкнуть от себя взбесившуюся блондинку.

— Помогите! — снова отчаянно заверещала Анжела.

В палату вбежали охранник Семенов и начальник охраны Гуськов. Галибин наконец вырвался и вскочил на ноги. Щека его была расцарапана. Сломанные очки валялись на полу.

Анжела выглядела не лучше. На лице ее багровел кровоподтек, халат на груди был разорван, и белые груди с темными сосками вывалились наружу.

— Что здесь происходит? — громко, со сталью в голосе спросил Гуськов.

Анжела зарыдала, тщетно пытаясь прикрыть руками голую грудь:

— Он меня… он меня…

— Я ничего не сделал! — горячо воскликнул Галибин. — Клянусь вам! Она сама на меня…

В палату вошел доктор Макарский. Окинул быстрым взглядом место инцидента и сухо проговорил:

— Доктор Галибин, ко мне в кабинет. Живо!

Затем повернулся и вышел из палаты.

Пять минут спустя доктор Галибин стоял посреди кабинета доктора Макарского с багровым лицом и дрожащими губами, а Макарский, сидя в кресле, жестко его отчитывал:

— Позор! Стыд! Скандал! Вы понимаете, что вы только что сделали?

— Я ничего не делал! — дрожащим голосом сказал Галибин. — Клянусь, я к ней даже не притронулся!

— Бологова обвинила вас в том, что вы пытались ее изнасиловать, — жестко проговорил Макарский, сверля молодого доктора суровым взглядом.

— Это бред! — Красное лицо Галибина с заклеенной пластырем щекой пошло белыми пятнами, губы задрожали еще больше. — Она схватила меня и стала кричать! Клянусь вам, все так и было! Андрей Петрович, вы знаете, что Бологова страдает синдромом…

— Она обвинила вас в преступлении, — строго произнес Макарский. — Вы понимаете, что я не могу оставить ее слова без внимания?

Галибин глупо улыбнулся.

— Но это бред. Это даже не смешно!

— Вы правы — это не смешно, — согласился с ним Макарский. — Это очень грустно. И чревато для вас самыми неприятными последствиями.

Кровь отлила от лица молодого врача.

— Что вы имеете в виду? — проговорил он срывающимся голосом.

— Я доложу о вашем поступке в соответствующие инстанции. А пока… — Макарский холодно прищурился. — Вы отстранены от работы. Ваш случай будет рассмотрен на комиссии по врачебной этике. Это я вам обещаю.

— Андрей Петрович, это меня уничтожит! Даже если комиссия встанет на мою сторону, моя репутация будет испорчена! Неужели вы не понимаете?

— Понимаю. Но я не могу поступить иначе. Комиссия во всем разберется. Если вы не виновны — обвинения будут с вас сняты и вы вернетесь к работе. А теперь — покиньте мой кабинет и езжайте домой.

Галибин хотел что-то сказать, но внезапно плечи его обмякли, а слова так и остались невысказанными, словно силы неожиданно покинули его. Он повернулся и, понурив голову, вышел из кабинета.

Макарский взял со стола телефон и набрал номер начальника охраны Гуськова.

— Это я, — сказал он в трубку. — Галибин поехал домой. Позаботьтесь о том, чтобы об этом случае узнали журналисты.

Затем отключил связь и бросил телефон на стол.

Начальник охраны Гуськов опустил руку с телефоном и посмотрел на Анжелу, которая сидела на своей кровати, замотавшись в одеяло, и испуганно глядела на Гуськова.

— Что теперь с ним будет? — тихо спросила она.

— С кем? — уточнил Гуськов.

— С этим молодым доктором.

— Не знаю, — ответил Гуськов. — Но лечить он уже точно никого не будет.

Анжела облизнула пересохшие губы.

— Мне его жалко, — пробормотала она. — Вы хотели его припугнуть. Я это понимаю. Но, может, теперь надо дать делу обратный ход? Он был так напуган… Уверена, он и так сделает все, что вы ему скажете.

Серые глаза Гуськова хищно сузились.

— Детка, — тихо отчеканил он, — не рассуждай о вещах, в которых ничего не понимаешь. И еще. Если кому-нибудь пикнешь — затяну на твоей глотке чулок и скажу, что так и было. Поняла?

— Да, — тихо сказала Анжела.

— Не слышу.

— Да! — громко произнесла Анжела. — Поняла!

— Вот и молодец. А теперь приведи себя в порядок.

Гуськов повернулся и вышел из палаты. Дверь за ним закрылась. Анжела всхлипнула и пробормотала горестным голосом:

— Сволочи.

5

Возле кабинета доктора Макарского сидел новый охранник, который не проработал в клинике еще и недели. Глеб (всегда умевший отлично слушать и слышать) припомнил, что о нем говорили пациенты.

Холост, тридцать два года, служил охранником в Бутырской тюрьме, вышел на пенсию по инвалидности (один из заключенных разбил ему коленную чашечку железным прутом) и после лечения и реабилитации устроился охранником в психиатрическую клинику. Платили в частной клинике гораздо больше, чем в Бутырской тюрьме, так что парень не прогадал.

Глеб пристально вгляделся в лицо охранника. Главное — избрать правильную стратегию в общении с этим амбалом. «Парень привык выполнять приказы, пусть выполнит и сейчас».

Глеб решительным шагом подошел к надзорной палате, взглянул на охранника и сухо и властно проговорил:

— Не надоело баклуши бить? — А затем резко добавил: — Ваша фамилия?

Верзила вскинул голову и уставился на Корсака маленькими голубыми глазками.

— Э-э… Семенов. Иван Семенов.

— Знаете, где находится архив?

— Э-э…

— В цокольном помещении, — сказал Глеб. — Анна Сергеевна проводит ревизию каталогов. Там требуется помощь сильного мужчины. Скажете, что вас прислал Корсак. Все ясно?

На мясистой физиономии охранника отобразилось замешательство.

— А вы…

— Я новый зам главврача, — отчеканил Глеб, сверля охранника взглядом. — Моя фамилия Корсак.

— Ясно. Но я…

— Вам нравится здесь работать?

— Да, — растерянно проговорил Семенов.

— Тогда ровно через пять секунд вы исчезнете с моих глаз! А через полчаса я спущусь в архив и проверю, насколько точно вы выполнили мое поручение. Время пошло!

Глеб поднял руку и устремил взгляд на циферблат наручных часов.

Повторять приказ не пришлось. Через пять секунд верзила испарился.

Глеб достал из кармана складной швейцарский нож и пилку для ногтей. Присел возле двери и занялся замком. Меньше чем через минуту замок сухо щелкнул, и дверь приоткрылась.