Русская сталь - Андрей Воронин

— Это норма. Ровно столько можно себе позволить, если собираешься садиться за руль. А мне сейчас придется покрутиться.

— Ехать с тобой? — безличное английское «you» Голобродов произносил теперь как дружеское и доверительное «ты».

— Не надо. Зачем всему городу знать, что я веду твои дела? Да и повязка твоя привлекает внимание. Отдыхай, вечером встретимся.

Вечером Хантер, как и обещал, заехал на холостяцкую квартиру. Голобродов основательно прибрался и зашел-таки в русский продуктовый магазин, чтобы удивить гостя охотничьей колбаской, солеными огурцами и селедкой, заправленной лучком и подсолнечным маслицем. Хантер, хоть и выглядел озабоченным, все замолотил за милую душу.

— Мы нарвались на серьезную проблему. Вас угораздило связаться с фирмой без имени.

— То есть как? — похолодел Голобродов. — Вот, на контракте прописано…

— Название-то у нее есть. Но нет имени. Я достаточно ясно выражаюсь?

— Нет уважаемой торговой марки? Но я смотрел прессу, изучал аналитические статьи и курсы акций.

— Акции нормально котируются, вкладчики уверены, что не прогорят. Но фирмы подобного рода существуют лет пять, не больше. Потом закрываются с выплатой положенных дивидендов и перерегистрируются под новым названием. Соответственно репутация заботит их не так, как компании со столетней историей, намеренные существовать до скончания света.

— Рога и копыта? Не может быть!

Хантер не понял выражения. Пришлось объяснить ему, что в России перед самым отъездом Голобродова такие номера тоже были в ходу. Правда, без выплаты дивидендов.

— Я думал, это только у нас, при нашем бардаке.

— Фирмы с названием, но без имени на деле бывают филиалами очень уважаемых компаний. Ваша фирма тоже филиал настоящего оружейного монстра, но доказать эту связь практически невозможно.

— Через них прокручиваются все сомнительные сделки?

— Ну, не все. У нашего монстра таких филиаллов не один и не два. Но в целом вы правы. Есть рискованные аферы, в которые компания с именем не желает быть втянутой. Но часто они обещают приличный куш, хорошую прибыль.

— Разве к фирме без имени нельзя предъявить иск?

— Можно. К таким фирмам предъявляют сотни, тысячи исков. Такие фирмы не заботятся о своем имидже и готовы хоть каждый день выступать ответчиками в суде. Но они привыкли работать на грани, это их стихия. И заставить их платить невероятно сложно. Они не раскошелятся, чтобы замять дело и выглядеть непорочными в глазах общества. Просто затянут процесс на годы, пока сами не перестанут существовать. Не всякий имеет столько средств, чтобы месяц за месяцем подпитывать и продвигать свой иск.

— Пятьдесят пять процентов?

— Я не просто должен бросить всю теперешнюю практику, мне еще понадобятся как минимум два помощника. Понадобятся средства для организации личных встреч — ужинов в дорогих ресторанах и прочего.

— Шестьдесят процентов.

— С нуля? Это пока воздух. Попробуйте взять ссуду, Вы ведь писатель, обратитесь в ПЕН-клуб, к своим собратьям. Наверняка вы писали диссидентские романы, пострадали от тоталитарного режима.

— Нет, я писал повести о чекистах с холодной головой и горячим сердцем, — мрачно произнес Голобродов, машинально отправляя в рот последний кусок селедки. — Сейчас это вообще не имеет значения. Сейчас плевать хотели на бывших диссидентов. Союз развалился, и они больше на хрен никому не нужны.

— Правда? Тут вам, наверное, видней. В любом случае подумайте о ссуде.

— Тебе легче было бы ее получить. Ты здесь свой.

— Я уже наполучал, дай бог расплатиться. Ничего, не падайте духом. Завтра появятся свежие новости.

ГЛАВА 28

Жребий выступать в роли приманки выпал Картавому.

— Так я и знал, — злобно сплюнул он за борт. — Пока все шишки сыплются только на меня.

— А Тарас? Он, по-твоему, цветет и пахнет в гробу?

— Ладно, проехали.

Договорились, что один только Картавый останется на прежнем месте. Зато все остальные выделят людей на его охрану. Колец охраны должно быть два: одно явное, второе скрытое. Кто-то из участников встречи предложил еще третье, милицейское кольцо. Но предложение не нашло поддержки: в убогих ментовских затеях все вечно шито белыми нитками. Пусть они лучше Жору держат под наблюдением.

«Резиденция» Картавого находилась в одном из домов отдыха, в той части берега, где скалы отступали, давая место зелени. Дом отдыха представлял собой одно большое здание со столовой, кабинетами врачей и администрации, пунктом проката и, конечно же, номерами для отдыхающих. Другие, более просторные номера располагались в щитовых домиках под сенью соснового бора.

Крайний из домиков, ничем не примечательный снаружи, был оборудован внутри с особым комфортом и находился на особом режиме. В теплую половину года Картавый жил и работал здесь, с середины октября перебирался в Севастополь.

Обычно возле домиков не торчал никто из подчиненных. Они приезжали и уезжали обратно. Сам Картавый тоже не сидел на месте. Иногда несколько дней подряд мог не показываться на летней своей «базе».

Теперь в непосредственной близости от дверей прохаживались двое из его братков. По очереди устраивались на крыльце перекурить, не выпуская руку из правого кармана легкой куртки. Еще один охранник сидел внутри вместе с Картавым.

Охранники и шеф заранее о себе позаботились, надев под одежду импортные, легкие на вес бронежилеты. Картавый сам держал наготове «пушку» с полной обоймой, хотя по раскладу у наемного убийцы не было шансов прорваться внутрь домика.

Все подступы к дому отдыха просматривались «сборной командой», куда каждый из участников последней встречи отрядил лучших людей. Даже полоску берега держали под неусыпным наблюдением, подозревая, что киллер может приплыть под водой.

Первые сутки завершились без происшествий, подошли к концу вторые. Стадо отдыхающих кормилось по расписанию, в остальное время купались, загорали, пытались завести романы, донимали медицинский персонал выдуманными болячками.

Приехала машина забрать мусор. С первого и до последнего момента ее «вели», как возможное средство доставки киллера. Точно так же внимательно отследили другую машину, которая доставила свежий хлеб и фрукты для столовой.

В трех километрах от дома отдыха останавливался по ходу маршрута автобус «Севастополь-Феодосия». Сходящие с него пассажиры тоже проходили внешний осмотр. «Сборная команда» не исключала, что киллер может резко изменить внешность: надеть парик, воспользоваться накладными усами или бородой.

Некоторые отдаленно похожие на московского гостя личности могли наткнуться в коридоре или аллее на незнакомого крепкого мужика. После «случайного» контакта незнакомец бормотал извинения. Возвращался к своим и разочарованно сообщал: «Чисто».

Уже начало смеркаться, когда на территорию дома отдыха заехало такси. Расплатившись, пассажир вышел наружу и уверенно направился мимо главного четырехэтажного здания к крайнему домику.

Дежурная команда действительно была сборной. Не только в смысле принадлежности к разным крымским группировкам, но и по прошлому этих людей. Здесь были уголовники, имевшие на совести убийства и разбой. Были бывшие контрактники, которые не сумели после Чечни вернуться к мирной жизни, были фанатичные мусульмане, ненавидевшие в глубине души всех «неверных». Но даже у видавших виды отвисли челюсти, как только пассажир выпрямился в полный рост.

Московский киллер ни на йоту не изменил свою внешность. Те же защитные очки, скрывающие выражение глаз. Черная майка, черный кожаный жилет и черные джинсы. Руки свободны, шаг широкий и уверенный.

Даже если он глуп и не догадывается о ловушке, наверняка ведь должен понимать, что Картавого не оставили в такое «смутное» время без охраны. Достаточно бросить взгляд на людей возле дома. Оба уже сняли свое оружие с предохранителя.

На человека в черном было нацелено не меньше дюжины стволов, хотя никто из отдыхающих пока не замечал вокруг ничего особенного. Оставалось последнее движение дюжины указательных пальцев, но прежде следовало связаться с Картавым. Тот и сам уже увидел в окне приближающегося киллера. Стоя с мобильником в руках, первый раз в жизни он почувствовал, как ноги делаются ватными.

Нет, москвич совсем не дурак. На что же он рассчитывает? Надеется взять на понт, на чувство страха, которое должно парализовать противника?

Картавый вдруг осознал главное: если москвича замочат в его владениях, ему уж точно конец. Остальные могут воспользоваться обстоятельствами, выторговать себе более или менее почетные условия капитуляции. Но его, Картавого, новая власть точно не помилует. Достанут везде, даже за тридевять земель отсюда.

Похоже, москвич рассчитывает на его сообразительность, рассчитывает, что он не даст команды стрелять.