Азъ есмь Софья. Царевна - Галина Гончарова

Алексей Алексеевич кивнул.

Ну, слишком — так не будем. Применение полезной вещи найдется, а светить все козыри перед условными друзьями — тоже не след.

Итак — есть ров. Есть река с красивым названием Смотрич. Есть даже лес, но сильно прятаться в нем не выйдет, это вам не тайга. Вот в тайге он бы взялся все турецкое войско сразу потерять.

Плюс их войска — мобильность.

Коли турки захватят Новый замок, а из Старого по ним шарахнут картечью да ядрами, благо, боеприпасов там хватает, сильно не израсходовали…

А в это время им пройти вот здесь и ударить…

— Пан Володыевский, вы из нас троих единственный, кто на войне был…

— Так может, ваше высочество, еще кого позвать?

Алексей кивнул.

На совет были приглашены еще и Косагов, Григорий Иванович, и Хитрово, Анфим Севастьянович. И после долгого обсуждения выработался План.

После получения ультиматума, турецкий султан был разъярен — и это еще слабо сказано.

Каменец — Подольский пока еще держался.

Это было чудом, это было безумием, но он держался.

Татары ушли вперед, казаков перерезали, и пес с ними, с этими христианскими собаками, а он все стоит под этими стенами, и ему вдруг предлагают СДАЧУ!!!

ЕМУ!!!

Ррррррр…..

Тут и у самого сдержанного и спокойного мужчины в голове что‑то да замкнет.

И на рассвете турецкие войска сдвинулись под стены Нового города.

Ну кто ж знал, что Собесский, этот сын шайтана, уже получил письмецо от Володыевского. И там предписывалось как следует измотать противника — и отойти на заранее подготовленные позиции в Старый замок.

Собесский, впрочем, пошел еще дальше. На стены Нового замка он поставил по тысяче своих людей на бастионы. На равелин же — всех добровольцев, здраво рассудив, что коли человек рвется в драку, мешать ему не след. Зато хороших воинов сбережем. И гарнизон крепости.

Первую арию исполнили турецкие пушки, принявшиеся методично долбить Новый замок, под их прикрытием турецкие саперы принялись прокладывать траншеи и апроши, чтобы взорвать его стену. Ядра летели беспрерывно, благо, у атакующих их было много…

Но защитники себе такой роскоши позволить не могли. По счастью, маленький Рено, он же Бернар Рено д" Элиснгаре еще не изобрел разрывные ядра, и ущерб был не так велик. А потому Собесский приказал стрелять, только когда были хорошие шансы на попадание и не расходовать попусту снаряды.

Сам он был то на стене, то в городе, воодушевляя горожан, обещая, что их не бросят без помощи, носился вихрем, раздавая указания…

А Новый замок держался.

Впрочем, к вечеру, защитники чуть сбавили оборону. Ядра так же летели и ночью, турки так же подкапывались под стены, но у защитников были дела поважнее — перенести все из Нового замка в Старый. А заодно…

Для грамотного минирования динамит не надобен был.

Собесский приказал сделать так, чтобы взорвалось не сразу — и нашлись добровольцы. Четверо поляков решились остаться в траншеях рядом с минами, понимая, что даже похоронить будет нечего — но разве это было важно?

Ядра летели до утра, но ночью Новый замок почти не огрызался. А на рассвете…

Султан махнул рукой — и грохот потряс землю.

Турки‑таки заложили мину под стену Нового замка. Аккурат у Папской башни. Взрыв сотряс землю, в стене появился пролом — и в него незамедлительно бросились враги.

Со злобой смотрел на это Собесский. Он видел, как турки врываются в замок, как торжествующе кричат, как неудержимый их поток втекает в крепость…

Сам султан, к сожалению, туда не полез.

— Давай!!!

Турки быстро занимали брошенное укрепление, они радовались, они примерялись к воротам Старого замка…

Дико, совершенно не в лад затрезвонили колокола, заставляя на миг замереть сражающихся.

БУММ!

БУМММ!!!

БАМММММ!!!

Три взрыва тоже слились в один.

Собесский не зря ждал, пока в Новый замок набьется малым не десять тысяч человек. А еще… Найти, где турки ведут подкоп, было несложно. Немного внимания, немного умения…

Взрыв обрушил до конца Ласкую башню. Второй — Денную башню. Третий же жахнул у ворот, окончательно запирая их изнутри. И в разговор вступили пушки. Не зря они молчали вчера — сейчас хватало и ядер, и пороха — и они нещадно выкашивали тех противников, кои проникли в Новый замок!

Но Собесский смотрел не туда… Он смотрел на восход, где звонко и тревожно запели рога…

Алексей Алексеевич с удовольствием рванулся бы в первых рядах, но — нельзя.

Не потому, что опасно, не потому, что Софья голову оторвет потом, нет. Просто командир не обычный рубака. Ему надобно смотреть на всю ситуацию в целом, командовать и отдавать приказы.

А потому…

Первым вступил в бой пан Володыевский.

Ежи был кавалеристом от Бога — и рубакой от него же, а потому ему и было дано задание. Промчаться сквозь турецкий лагерь, стоптать всех, до кого можно дотянуться, захватить батареи, с которых били по стене Старого замка от поля Татариски — и держаться. Пушкарей ему с собой дали, так что их дело будет развернуть пушки и стрелять уже по туркам а дело Ежи — доставить их туда, вырубить турецких пушкарей и держаться, хоть бы небо на землю падало.

И свою задачу маленький вояка выполнил на все сто.

Да, народа в турецком лагере было много, да народ‑то был… обслуга. Надобно было вести обоз, ухаживать за животными, за бравыми воинами…да о чем тут говорить, ежели на десять янычар полагался один верблюд, а его ведь тоже надо было вести, обихаживать… немного? А теперь возьмите семьдесят тысяч янычар! Семь тысяч верблюдов…

Причем весь скот на время осады согнали в одно место, чтобы не мешался.

Верблюды, лошади, ослы, мулы… вот они и были размещены на поле, для пущего удобства, а где их еще было помещать — не на товтах же? Ноги ведь переломают…

Кавалеристы просто стоптали охрану у временных загонов, а потом все было делом техники.

Бросилась наперерез татарская конница, но не столько ее было на этом направлении, чтобы представлять серьезное препятствие для храброго пана. Слабое вооружение, никакая защита — их просто прошли, словно раскаленный нож сквозь масло.

Пара ручных гранат совершенно не понравилась животным — и те, взревев, бросились как раз в нужном направлении — удачно отсекая основную массу турецкого войска от батарей. Ежи не обратил внимания на то, что от его кавалеристов отделилось человек пятьдесят — и те погнали животных еще веселее!

А что?

Поверьте, стоять на пути у бешеного верблюда — не рекомендуется. Если он просто плюется — это хорошо. Но у него и зубы есть. И лягается он оч — чень лихо…