Военные приключения. Выпуск 1 - Станислав Гагарин

— Я хороший человек, потому что меня любят собаки.

Обер-фюрер засмеялся, чем немало озадачил не знавшего, как на это нужно отреагировать, водителя.

…— Ты можешь отказаться. Это опасная игра, не успеешь оглянуться, как сорвешься и окажешься в лапах гестапо.

Сторож устало прикрыл глаза. Ксения посмотрела на его постаревшее за один день лицо, с темными тенями под глазницами — осунувшийся, давно не бритый, где-то пропадавший долго-долго, с середины дня и до поздней ночи. Теперь это действительно очень долго, потому что можно просто пойти на базар и больше никогда не вернуться. Ксения догадывалась, где он был, и от этого ее уважение к сторожу стало еще больше.

— Я согласна, — твердо сказала девушка.

— Торопишься… — с трудом поднял на нее воспаленные глаза сторож. — Подумай, все взвесь. Потом придется уйти, бросить все и уйти. Возможно, навсегда.

— Разве я больше не солдат «подземной армии»? — ответила вопросом Ксении. — Разве я не думала еще тогда, давая согласие?

— То так… — вздохнул сторож. Жуткое время. Ей бы танцевать, любить, выйти замуж, родить красивых детей, стать счастливой матерью и женой. Но вместо этого… — Подумай, — повторил он. — А сейчас иди, извини, я очень устал.

Ксения кивнула и пошла к двери. Задержавшись на минутку у порога, бросила взгляд на сторожа. Тот, уронив голову на руки, лежавшие на столе, дремал. Она вышла, тихо притворив за собой дверь.

…Дорога до парка, окружавшего бывшее имение-замок Пилецкого, показалась Ксении странно короткой и длинной одновременно. Короткой потому, что она страстно желала отдалить тот миг, когда придет на место, станет там ходить, оглядываться — вдруг это получится очень неуклюже, подозрительно, бросится кому-нибудь в глаза.

О плохом думать не хотелось, гнала эти мысли прочь. Уйти после выполнения задания? Куда? Наверное, в лес или, может быть, еще дальше? Хорошо, она сделает так, как прикажут, куда надо будет — туда и пойдет. А бедный старый ксендз Иероним? Добрый седой чудак, искренне, всей душой верящий в бога и людскую добродетель, смущаемую дьяволом. Что станется с ним после их ухода? Но вот и парк. Еле приметная тропинка ведет вглубь, туда, где за деревьями прячется небольшой пруд. Когда-то он был чистым, светлая вода отражала звезды, высыпавшие на небе по вечерам, хотелось опустить руку в воду, зачерпнуть ладонью пригоршню звезд. Как же давно все это было, как давно… Почти уже лопнули, выклюнулись первые листочки — изумрудно-зеленые, клейкие, еще не развернувшиеся до конца из трубки.

Ксения немного посидела на садовой скамье — сырой, с облупившейся голубой краской. Вокруг никого не было — только шорох ветра в ветвях, да едва слышный звук окарины из замка — наверное, кто-то из немецких солдат развлекал товарищей незамысловатой мелодией, напоминающей родные края. «В глуши зеленой чащи я помню старый дом»… — выводила далекая окарина.

Поднявшись, Ксения пошла дальше, заставляя себя не оглядываться каждую минуту, — ведь убедилась же, что никого кругом нет.

Через несколько минут она подошла к нужному месту — все было именно так, как описал сторож: небольшая поляна с бугром посередине — видимо, бывшей клумбой — три старые ели с чуть порыжелой, темно зеленой хвоей густых, опущенных книзу лап, и, в стороне, разбитая ротонда с некогда белыми, а теперь грязно-желтыми колоннами. Девушка направилась к ней. Тихо поднялась по ступенькам, разворошила ногой кучу мусора у подножия одной из колонн. Открылась темная щель между основанием колонны и каменными плитками пола ротонды. Оглянувшись по сторонам, Ксения пригнулась и пошарила рукой в щели. Там было пусто.

Ничего? Напрасно шла, напрасны страхи и тягостное ожидание момента, когда следовало взять нечто из тайника.

Она тщательно подгребла носком туфельки прошлогодние прелые листья и мусор, закрывая щель. Осмотрелась — вокруг все так же тихо и пустынно. На душе сразу стало легче. Весело сбежав по ступеням, Ксения быстро пошла обратно, мимо старых елей, мимо садовой скамьи.

Огромный черный пес появился перед ней бесшумно и совершенно неожиданно. Ксения от испуга слегка вскрикнула и прижала руку к груди.

Собака, облизав морду длинным розовым языком, уставилась на нее янтарно-коричневыми злыми глазами. Девушка подняла руку, пес глухо зарычал, показав клыки.

Ксения отступила, подняла тонкую хворостину — ненадежная защита, но все же…

Шерсть на загривке у пса вздыбилась, он зарычал громче.

— Пошел! — девушка хотела замахнуться на него.

— Осторожнее, фройляйн! — раздался сзади мужской голос. — Сидеть!

Пес послушно уселся на тропе, не спуская глаз с Ксении. Она оглянулась. К ней не спеша приближался немолодой немецкий офицер. Подойдя ближе, он с улыбкой поднял руку под козырек. Во рту блеснули золотые коронки.

— Прелестная пленница… Что вы здесь делаете, фройляйн? Сидеть! — снова прикрикнул он на пса. — Не бойтесь, он без команды не бросается.

От этих слов Ксении стало не по себе.

— Я… Я гуляла. Мы всегда раньше здесь искали грибы, — она показала немцу свою хворостинку. Не выдаст же собака, по доложит хозяину, что она только что подняла ее?

— Какие грибы столь рано? — полное лицо немца снова расплылось в улыбке. — Сознайтесь, наверняка фройляйн ходила на свидание! Угадал?

— Нет. — Ксения отбросила ветку. — Не угадали. Пан должен знать, что на свидания девушки ходят вечером.

— Вечером полицейский час. У фройляйн есть пропуск? — серые глаза немца не улыбались, они смотрели серьезно и пытливо. — Так какие грибы?

— Шампиньоны. Здесь их называют печарки. Очень вкусно. А с продуктами стало тяжело.

— Что делать, война. Фройляйн где-нибудь работает?

— Нет. С работой тоже тяжело.

— Понимаю, понимаю… — покивал немец. — Извините, что мой пес испугал вас. Здесь никто не бывает, поэтому я отпускаю его гулять без поводка. Иди, познакомься с фройляйн, — с улыбкой обратился офицер к собаке. И добавил: — Не волнуйтесь, вас собака не тронет.

Ксения с замершим сердцем стояла не дыша, пока огромный пес обходил ее кругом, чутко обнюхивая.

— Ну вот… — довольно усмехнулся немец. — Простите мой плохой польский. Всего доброго.

И офицер, не оборачиваясь, пошел по дорожке в глубь парка, легким свистом подозвав собаку.

…Генрих Ругге, заложив руки за спину, медленно шел среди деревьев, вдыхая аромат просыпающегося леса. Дар бегал рядом, снуя челноком. Иногда он делал широкие круги вокруг хозяина, время от времени подбегая и преданно заглядывай в глаза.

— Гулять! — отпускал его абверовец.

Он думал, что все в мире подчинено определенным закономерностям. Случайности тоже вещь не простая, а очень и очень сложная, работающая то на тебя, то против тебя, и весьма важно обернуть каждую случайность в собственную пользу, по крайней мере попытаться обернуть.

Испуганная девушка в парке, которую остановил Дар, тоже случайность. Вот только какого рода — та, что за тебя, или та, что против? Зачем ей ходить сюда, в эти места, куда поляки избегают и нос показать, зная о расположенных в замке немецких учреждениях? Действительно искала грибы? Это недолго проверить — надо спросить Дымшу или Тараканова, они жили в этих местах, скажут.

Но, может быть, он все слишком усложняет, запутывает сам себя, привычно ища скрытый смысл в простых вещах? Может быть… Однако специально присланный из Берлина документ, хранившийся в его сейфе, был переснят. Может быть, Дар опять не зря встревожился? Стоит над этим подумать.

…Кружаный ветер надул к ночи дождь. Он пошел как-то незаметно, словно подкравшись: сначала брызнули на сухую землю отдельные редкие капли, потом припустило сильнее и наконец заморосило, как будто все вокруг подернуло рваным серым рядном.

Тараканов зябко передернул плечами — холодные капли попали за ворот маскировочной куртки. Идущий впереди Шмидт уже пару раз оскользнулся, тихо выругавшись сквозь зубы. Стемнело, а в лесу темнота казалась еще более густой, плотной — хоть режь ее на куски, вместе с дождем.

Сзади, растянувшись цепочкой, шли еще шесть человек. Замыкал молчаливое шествие Алоиз, хмурый, чем-то недовольный, похожий в плаще с капюшоном на католического монаха неизвестного ордена. Тихо — только звук крадущихся шагов, шорох дождя да сипловатое дыхание.

Когда вышли к сосне, на которой был оборудован наблюдательный пункт, дождь приутих, ветерок слегка растащил тучи и проглянула луна, бросив тусклый отблеск на оружие в руках шестерых. Дымша с явной неохотой подошел к стволу сосны, взялся руками за скользкие скобы — стоявший рядом Тараканов уловил запах вина. Незаметно для Шмидта сжав локоть Алоиза, Владимир Иванович легонько отодвинул его в сторону и сам полез наверх. Дымша, оценив благородство коллеги, слегка подсадил его, помогая преодолеть первые метры подъема.