Над судьбой - Павел Крылов

Социальная иерархия как у алдонтинов, так и шауни была вполне сложившейся и поддерживалась переплетением интересов всех членов племени. Во главе народа стоял Верховный Вождь. Но он не был ни самодержцем, ни главой правительства. Он не обладал реально ни политической, ни экономической властью. Он являлся хранителем устной памяти народа, его традиций. Он был главным судьей народа, следил за торжеством Закона.

Изменять и дополнять законы мог только Круг Большого Костра. Это было собрание всех достойных членов общества: вождей, младших вождей, старших воинов, куда вполне позволялось входить и женщинам. В особых случаях собирался весь народ.

Так как примитивное натуральное хозяйство краснокожих не ставило вопросов в экономических, производственных отношениях, не было необходимости и в создании структур, регулирующих права собственности, найм набочей силы, финансовые проблемы.

Постоянные межэтнические стычки требовали полной мобилизации всего народа, его непрерывной готовности к войне.

Военными действиями, как и подготовкой к ним руководил Вождь Войны. Как и Верховный Вождь, вождь мирного времени, Вождь Войны был лицом выборным. О наследственной передаче власти не могло быть и речи. Если выдвигалась выдающаяся личность, Вождь Войны мог водить воинов в походы долгие годы. В противном же случае на каждую боевую операцию избирался свой лидер.

Совершенно новым для Платона и потому особенно непонятным было деление народа на военные общества-братства. Честолюбивый молодой человек, если он чего-то хотел в жизни добиться, непременно был обязан вступить в одно из братств. Всех ждал один путь: воин, младший вождь общества, главный вождь общества, большой вождь племени, верховный вождь.

Ни родственные связи, ни личные отношения не могли помочь жаждущему славы воину. Только смекалка и отвага способствовали быстрому продвижению

Общества постоянно соперничали между собой за право быть реальной силой по наведению внутриплеменного порядка, выполнению решений совета вождей, указаний Верховного Вождя. Временное усиление одних и ослабление других общество шло постоянно и определялось в основном силой лидеров.

К моменту открытия франкской фактории у алдонтинов особенно выделялось братство Небегущих, а у шауни Воины-Псы. Их вождями были Зоркий Сокол и Твердое Сердце, вышедший из общества воинов-псов после смерти Сидящего Быка.

Входщие в эти общества воины отличались отчаянной смелостью, граничащей с фанатизмом. Они не испытывали горечи поражений в войнах с пришельцами и жаждали войны до полной победы. Воодушевленные полным разгромом врага в апреле шестьдесят девятого года, они требовали немедленного форсирования Отца Рек и нападения на форт Стронг Джампинг.

Но не их голоса были решающими на советах вождей. Расщепленный Дуб, твердая Скала, Огненный Глаз, Познавший Древо и, конечно же, Сменивший Сущность, прекрасно понимали, что война неизбежна. Но их мысль шла намного дальше. Выграть время для накопления сил, подготовить армию как технически, так и, прежде всего, организационно, а затем обрушить на врага и одним могучим ударом уничтожить его. В любой момент краснокожие были готовы к нанесению контрудара. Но на восточном берегу было все спокойно.

"Этот метис, - подумал Платон, - которого все называют Сменивший Сущность, явно был до того не интендантом". Краснокожие проводили военные учения. Как сочувствующему делу борьбы аборигенов, Платону разрешалось присутствовать на них.

Пятьсот всадников полным аллюром мчались по равнине. Путь им преграждало двести столбов, стоящих в семи шагах один от другого. На ходу отряд перестраивался в три линии, выдерживая интервал. Приблизившись на расстояние броска, воины каждой линии за одно мгновение успевали метнуть в цель по пять боевых топориков каждый. Далее, проскочив между сболбов, они вновь выстраивались в одну линию и замедляли ход. Почти все топоры вонзались в цель.

"Если каждый всадник до начала сечи успеет метнуть пять топоров, - быстро прикинул Платон, - то рубить, пожалуй, уже будет некого". Другие приемы ведения боя удивляли не меньше. Один отряд выстраивался пешим строем в каре, ожидая атаку конницы. Всадники шли лавой пятью линиями. Приближаясь к пехоте на расстояние ружейного выстрела, они давали залп из мушкетов, затем осыпали строй градом стрел и тут же разделившись на два потока уходили далеко в стороны от каре. Зайдя пехоте глубоко в тыл, они смыкали окружение. Необходимость развернуть строй и держать круговую оборону сразу вела к дезорганизации, что обрекало пехоту на поражение.

Еще больший восторг вызывала другая сцена. Отряд пехоты, вооруженный ружьями и луками стоял посредине голой равнины не имея ни малейшей возможности где-либо укрыться. На него галопом неслась конница. Казалось, ничто не спасет пехотинцев. После обмена выстрелами, пехотинцы готовы принять удар всадников в штыки. Но в последний миг они вдруг исчезли в траншее, вырытой заранее и искусно замаскированной. Пропустив над собой разгореченных коней, они тут же наносят массированный удар из ружей и луков. Пока всадники, неся потери, разворачивают лошадей, пехотинцы успевают перезарядить ружья.

Много нового узнал Платон и о способах соединения усилий пехоты и конницы при устройстве засады. Отрыд пехоты на марше передвигался, растянувшись в колонну. В месте предполагаемой засады неожиданно с двух сторон появляются два небольших конных отряда на расстоянии безопасном от ружейного выстрела. Ошеломленная пехота от неожиданности дает два залпа, разрядив ружья. Времени, необходимого на перезарядку, находящимся в засаде воинам хватает, чтобы сделать залп по противнику и, отбросив ненужные ружья, ринуться с топорами в рукопашную.

На что не мог не обратить внимания Платон Громов, краснокожие совершенно объективно оценивали свои способности. С младенчества воспитанные воинами, живущие в традициях пренебрежения к мирному труду, они почти всю работу переложили на хрупкие плечи женщин. Мужчины оставили себе войну и охоту. Но и здесь вожди поступили дальновидно. Из них, кому было уже по семнадцать лет, кузнецов и плотников не сделать. В ученье к энглишам и франкам шли десятилетние. В них надежда народа. Они должны стать рабочей элитой, заменив со временем бледнолицых.

Да, вожди не спешили вырыть Священный Топор Войны против энглишей. Должны пройти годы, вобравшие в себя упущенные столетия.

Духовный мир краснокожих сложен и противоречив. В скопище высших существ и духов, в многобразии церемоний и обрядов, посвященных охоте, войне, миру, рождению, смерти и многому другому, нет места Богу-Творцу. То, что для бледнолицых является началом и концом всего, то, что они называют "Дающий Основание Становиться", для аборигенов Континента было абстрактным понятием, наполненным бессмысленным содержанием.

При всем искреннем желании они так и не смогли понять логики действий Творца. Создав первую пару бессмертных людей, он тут же провоцирует их на грех, чем обрекает на смерть все их потомство. Разочаровавших в людях, он во всемирном потопе уничтожает почти всех, будто не имеет других средств для наведения порядка. Не найдя в себе сил для заботы о всем человечества сразу, он выбирает весьма небольшой народ и помогая ему, попирает права других племен и народов, горячо любимого сына. Ни понять, ни тем более принять Бога Белых краснокожие не могли. Аборигенов Континента не только не интересовал вопрос: "кто сотворил мир и зачем". Им было безразлично дух ли Бог или личность, и если личность, то сколько лиц у него, одно или три. Все это было неважно. Главное - светит солнце в лугах, в лугах есть бизоны. Мир духов - это Высшая Тайна. И какой смысл пытаться познать то, что непознаваемого в принципе.

Культовая жизнь в племенах определялась жрецами-священными людьми. Но и здесь не было права говорить голосом непререкаемого авторитета. Каждый из жрецов мог знать лишь часть Великой Тайны. Были лекари, врачующие травами, маги-колдуны, "высасывающие" болезни из людей и животных, жрецы-клоуны, через смех несущие облегчение, предсказатели, умеющие понимать видения. Они знали все тонкости обрядов, проводили религиозные церемонии, помогали своему народу в трудные времена. Самый выдающийся из людей культа избирался Верховным Жрецом.

Прозорливый ум Платона быстро уловил, что победа объединенного народа была явлением из ряда вон выходящим. Диалектик и материалист он был далек от мыслей о предопределенности, провидении, о наличии высшего плана для человечества. Он воспринимал жизнь на планете, включая жизнь людей, не иначе как движение вещества и энергии. Без сомнения, определенные закономерности во всем этом движении была. Но и для Платона Громова они являлись тайной за семью печатями.

Пытаясь понять, что же все-таки происходит вокруг него, он вновь и вновь как спасительную нить брал в руки томик "Путешествия..." шевалье Бетардье: "Еще сто лет назад бескрайние территории Великих Равнин были практически заселены. Огромные стада бизонов, численность которых определяется десятками миллионов являлись единственными хозяивами этих безграничных земель. Теснимые с трех сторон переселенцами из Старого Света, аборигены вынуждены отступать. Без лошади охота на открытой местности почти невозможна. Но став наездниками, краснокожие получили неограниченное количество пищи. Было бы ошибкой думать, что туземные войны уносят много жертв. Ничего подобного. Только краснокожие могут вести между собой никогда не прекращающиеся войны и исчислять убитых и раненых на пальцах рук. Война для них есть продолжение охоты, скорее часть культа, нежели жизненная необходимость. Конечно, приход сразу стольких народов на новые, необжитые земли создает проблемы определения границ между ними, но, похоже, в основном они уже в прошлом.