Ржевский 2 - Семён Афанасьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вот ты…! — быстро успокаиваюсь и добавляю спокойно. — Никого. Они сейчас, судя по шуму из окна, в этой большой ванной с пузырьками ныряют. Все трое. Мне спокойной ночи пожелали, я к себе спать пошёл. Один.
— А-а-а-га-га-га-га! — родственник буквально заливается неподдельным счастьем на ровном месте.
Несмотря на неурочный час, которым только что сам мне пенял.
— Мудак ты, деда, — ворчу.
— Так с этого бы и начинал! — продолжает радоваться родич неизвестно чему. — Эк тебя жизнь покрутила, и-хи-хи-хи-хи-и-и… а я уж подумал… Митька, не вешай нос? — предлагает он. — Разное в жизни случается, не убивайся ты так.
А в этом месте становится смешно мне.
Я и смеюсь. Искренне, под его внимательным взглядом.
— Хорошо, что тебе позвонил, — киваю, успокоившись. — Прям полегчало.
— Что у тебя с Барсуковым-старшим? Настя говорит, ты и его уже по известному адресу направить успел?
Пересказываю наш короткий разговор без купюр.
— Если б он себя выше меня не ставил, никто бы его никуда не посылал, — завершаю ещё одно пояснение. — Мне на своей земле от не пойми кого подобное слушать тоже не с руки. Прости, если оно по тебе как-то ударит.
— Да нет, мне тут как с гуся вода, — задумчиво комментирует родственник. — Просто не могу не поинтересоваться, где ты на реконструкцию своей половины деньги брать будешь. Уже молчу про остальное. Или твои девки финансируют?!
— Шутишь? Или обидеть норовишь? Гусары денег не берут, — напоминаю. — Особенно с баб. Нашёл на ком расчёты строить!
— Я-то согласен, Мить, — вздыхает дед. — И горжусь тобой. Но это же не ответ на мой вопрос.
— У меня есть семь планов. Один из них уже частично реализован, второй и третий полностью готовы и начнутся в ближайшее время. Четыре штуки — запас. С оборотными деньгами возможны проблемы по инерции какое-то время, но до конца царского моратория должен успеть.
— Успеть что? Это за месяц, да?
— Да. Рассчитаться со всеми нашими долгами, — загибаю первый палец. — Привести в порядок периметр нашей с тобой территории, — второй. — Автоматизированную систему охраны поставить, причём такую, чтоб местными магами не проходилась, — третий. — Остальные дома дооборудовать как Первый, — четвёртый палец. — Школу нормально окончить и в Академию или Университет поступить, — пятый. — Пока, правда, не решил, куда именно.
— Эк тебя жизнь покрутила, — старик с опаской смотрит на меня. — Хотя, после такого боя с Эмиратовскими… Соратники есть у тебя?
— Шу Норимацу — официально партнёрша. С договором, в совместном проекте, уже начали вместе двигаться.
— Нормально ты пальцев назагибал, — погружается в размышления дед.
— Это ещё не все, — поднимаю вторую руку. — Снять обременение с имения, — шестой палец. — Сделать на этом основании паевой взнос в будущую компанию с Норимацу…
— СТОЙ! Кто ещё в той компании будет?
— Никто, — удивляюсь. — По плану и предварительному договору — только мы с ней. Ни о ком третьем речи не было, да и не нужен нам никто.
— Знаешь, если бы ты о ком ином из её рода вспомнил, я бы ещё подумал, что сказать, — Трофим Барсуков закусывает нижнюю губу. — Но она… пойдёт, короче. Годится.
— Я чего-то не знаю?
Смысл выяснить есть, раз я раньше не озаботился.
В аристократических семьях, как оказалось, деда ориентируется — вон, даже Мадину упоминанием её пращура походя так зацепил, что она едва не прыгала от избытка эмоций.
Если же припомнить, какого рода личные рекорды мой предшественник в японских источниках ставил, да с каким контингентом, то и вовсе.
Лучше позже ситуацию с близким и знающим провентилировать, чем никогда.
— Норимацу в Мицубиси и среди людей Ивасаки самые нормальные. Можно сказать, такие, как мы, только менее знатные. Хотя и более богатые, — задумчиво рассказывает старик. — В том веке после войны их тогдашний предок двадцать пять лет в Южном Море один воевал: его связной амулет накрылся, он приказа не получил, что война кончилась.
— Хренасе.
— Да. Маги огнестрел запретили, а он в историю вошёл как Последний Самурай Японии: единственный, кто четверть века после запрета оружия этого самого оружия не складывал. Пока его сотник бывший лично туда не прибыл и его не забрал, резал всех подряд, не разбирая, кто есть кто по паспорту.
— Достойный человек, — кажется, понятно теперь, почему Шу на вопросах чести так повёрнута. — Четверть века одному против мира воевать…
— Ивасаки потом банально стали бандитами, — продолжает дед. — А Норимацу при них в Мицубиси — типа единственные из всех, кто себя ничем недостойным не запятнал. Несмотря на. Хотя и непросто им порой приходится.
— Оба-на. Спасибо за информацию.
— Да не за что, — пожимает плечами старик. — У меня от тебя секретов нет, ты просто раньше не спрашивал. Я думал, сам знаешь.
— Нет. По дурости не спрашивал, не от большого ума.
— В общем, к самой своей Норимацу спиной можешь поворачиваться смело — их слово с нашим в одной цене. А вот к остальным из их клана…
— Об остальных и речи нет, — качаю головой. — Она пока вообще у меня остановилась именно поэтому.
— Слушай! — глаза родственника вспыхивают живым интересом, а лицо розовеет. — Японки, в отличие от Залива, на интим совсем иначе смотрят! И изощрены, если верить кое-каким семейным хроникам, дальше некуда! Ты там случайно не нырнул…? Куда надо…? Разок-другой?
— Если бы, — ворчу.
Настроение мгновенно падает вниз не пойми с чего.
— Ладно, тебе спать пора, мне работать, — закругляю беседу.
— СТОЙ! Ты не все пальцы загнул, которые хотел, — напоминает дед. — Ещё о каких-нибудь планах расскажешь?
— Вернуть наш Независимый Титул, без которого остались, послав царя. Ржевским вернуться в Совет Города.
Можно было бы ещё сказать про маговышки Шу, которые с уклоном в техно — и про долю рынка связи в городе, которую мы хотим отобрать —
