Хоббит, который слишком много знал - Вадим Проскурин

— Он умер?

— Нет, такие существа не умирают. Он нашел выход в другие миры. В великое множество миров. И этот выход находится в Запретном Квадрате.

— Великое множество миров? Ты же говорил, что существует только пять миров, включая сотворенный тобой.

— Тогда я так считал, но я был неправ. Есть и другие миры, причем совершенно не связанные со Средиземьем. Они чудовищно удалены, добраться до них нелегко даже с ключом силы майаров, а без него так вообще немыслимо.

— Ты бывал в этих мирах?

— Я побывал в одном мире, да и то не могу с уверенностью сказать, что это можно назвать миром. Это место настолько отличается от того, что нам привычно… Возникает ощущение, что творец этого мира после первых же усилий ощутил такую усталость, что бросил дело на полпути. Там есть все, без чего мир немыслим: пространство, время, предметы, души, существа, но похоже, что там нет иного пространства, кроме астрального.

— Это как? Там что, не существует материальных объектов?

— Не существует.

— Но тогда что это за мир?

— Вот и я о том же. Можно ли считать миром то, где нет ни земли, ни неба, ни верха, ни низа, ни жары, ни холода? Не знаю.

— Ты возьмешь меня в этот мир?

— Сгораешь от любопытства? — Уриэль усмехнулся.

— Ну.

— Выучишь первоосновы — возьму.

Mы еще долго говорили о всякой ерунде, потом отправились спать, а наутро я засел за средства ускоренной обработки больших массивов данных. Не понимаю, на хрена в языке первооснов вообще предусмотрены эти средства? Заклинания на этом языке и так работают много быстрее обычных.

10

Сегодня случилось два важных события: у Долгаста прорезался второй зуб, и Уриэль открыл мне великую тайну. Оказывается, высшая и низшая магия — это не просто разные способы делать одно и то же. Оказывается, любое традиционное заклинание, манипулирующее с полем маны, в ходе выполнения автоматически преобразуется в заклинание высшей магии. Строго говоря, термины «высшая» и «низшая» неправильны, поскольку диаметрально противоположны тому, что имеет место на самом деле.

Более того, высшая магия тоже существует не сама по себе. Каждое заклинание высшей магии в ходе выполнения автоматически переводится на язык первооснов, и, так же как в низшей магии имеется множество ограничений по сравнению с высшей, так и высшая магия ограничена по сравнению с магией первооснов. Интересно, что, в отличие от низшей магии, правила перевода высшей магии на язык первооснов довольно просты и доступны пониманию любого разумного. Я внимательно прочитал соответствующие страницы и теперь вижу, что для меня не составляет труда перевести на язык первооснов любое заклинание высшей магии. Можно сделать и обратное, только это сложнее — язык первооснов вообще непрост для понимания.

Но все еще непонятно, в чем преимущества использования языка первооснов. Да, автоматический перевод с языка высшей магии получается довольно глупым, но какая, по большому счету, разница? Элементалы в обоих случаях одни и те же, а суть заклинания составляют именно элементалы, а то, насколько аккуратно и изящно протянуты связывающие их нити, — это второстепенные детали, не оказывающие заметного влияния на эффективность заклинания.

Я сообщил все это Уриэлю, и он сказал следующее:

— Думаю, ты узнал достаточно, чтобы посмотреть самому. Возьми элементал «Открыть разумную душу», примени его к себе, потом возьми элементал «Получить необработанные данные», входные параметры… да не важно, главное, чтобы сработало, а как именно, роли не играет, возьми, что ли, вот эти вот руны. — Он нарисовал руны прямо на полях книги.

Я сделал все, что просил Уриэль, и ничего не получилось — второй элементал сообщил мне, что руны неправильны. Уриэль выдал второй вариант, и снова ничего не получилось. Тогда Уриэль предложил организовать цикл, и на тридцать четвертой итерации я получил данные.

Я разместил эти данные перед мысленным взором и ничего не понял. Это естественно, данные же необработанные. Надо пропустить их через элементалы более высокого уровня, обозначить структурные взаимосвязи, тогда можно будет сказать что-то определенное.

— Понимаешь? — спросил Уриэль. Я помотал головой.

— Взгляни на первую руну, — сказал Уриэль. — Где ты ее видел в последний раз?

В последний раз… Обычная ганнарско-аннурская руна, ничего особенного, да я мог ее видеть где угодно. Я пожал плечами.

— А вторая руна? — не унимался Уриэль. — Но, впрочем, это тоже обычная руна. А вот комбинация трех первых рун — где ты ее видел?

Где я мог ее видеть? Да нигде, получается явная бессмыслица. Я так и сказал Уриэлю.

— Ты видел их сегодня утром, — возразил тот, — перед мысленным взором, как сейчас.

И внезапно я все понял. Это же стандартное начало заклинания на языке первооснов! Но я только что извлек их из самых потаенных глубин своей собственной души! Это означает… что…

— Так что, учитель, — пробормотал я, — мы все… заклинания?

— Ага, — сказал мой учитель, — мы все — заклинания, имеющие материальное воплощение. Впрочем, то, что мы имеем материальное воплощение, скорее всего, просто особенность восприятия. Мы привыкли, что материальное — это… вот ты можешь сказать мне, что такое материальное?

— Ну… материальное… — протянул я, — материальное — это материальное! Иначе и не скажешь!

— Вот именно. Материальность — настолько основополагающее свойство предмета, что оно просто не допускает истолкования через более простые понятия. Если бы я был… ну, скажем, умертвием… да, умертвием… причем живущим в мире, где нет никого, кроме умертвий…

— Такой мир не может существовать, — перебил я Уриэля, — умертвиям неоткуда будет черпать энергию.

— Да не цепляйся ты к словам! — вспылил Уриэль. — Если бы я был представителем мира нематериальных существ, разве смог бы ты объяснить мне, что такое иметь тело? И почему ты думаешь, что тело первично, а душа вторична? Может быть, в основе всего лежит как раз душа, причем не сама душа как объект, а те заклинания, из которых она состоит. Непривычно? А ведь так оно и есть. Мы все — заклинания.

— И кто же нас придумал? — спросил я.

— Творец. Валары. Майары. Мы сами.

— Разве заклинание может само заклинать?

— Может. Я в свое время экспериментировал с подобными вещами, потом перестал — слишком опасно.

— Что же в этом опасного?

— А ты представь себе мантикору, которая умеет творить… ну, скажем, инцинеру.

Я представил себе этот ужас, и меня передернуло.

— То-то же, — удовлетворенно произнес Уриэль. — Надо быть Творцом, чтобы работать с заклинающими заклинаниями и при этом не уничтожить весь мир. Хотя, кто знает, может быть, этот мир — не первый для Эру Илуватара?

— Первый, однозначно первый. Иначе бы Эру не наделал столько глупостей.

Мы одновременно обернулись на звук голоса. «Какого хрена, — подумал я. — Уриэль говорил, что мне хватит часа, чтобы научиться боевой магии, мог бы выбрать время и научить меня». Уриэль неподвижно застыл, явно что-то колдуя. А незваный гость спокойно стоял перед нами, ожидая, когда пройдет первоначальное остолбенение.

Высокий худой старец в длинной серой хламиде. Длинные серовато-седые волосы, столь же длинная борода. Лицо непропорционально узкое и какое-то вытянутое, глубоко посаженные глаза светятся небесной голубизной, а озорные искорки в их глубине выглядят отнюдь не по-стариковски. Голос тоже не старческий, этому человеку не дашь больше пятидесяти лет, если не видеть лица. А если сложить вместе все увиденное…

— Приветствую тебя, великий Гэндальф, — сказал я, склоняясь в почтительном поклоне. — Хэмфаст, сын Долгаста, из клана Брендибэк, к твоим услугам, о аватар.

Гэндальф досадливо поморщился.

— Меня зовут Олорин, — сказал он. — Гэндальф — это кличка, на которую я некоторое время откликался, чтобы не привлекать излишнего внимания Саурона. И не называй меня аватаром — эти нынешние попытки обожествлять все, что движется, просто отвратительны.

— Прошу прощения, почтенный Гэн… то есть Олорин, — сказал я. — Чем я могу быть тебе полезен? Впрочем, что я говорю? Прежде всего моя супруга накормит тебя обедом.

— Поесть не откажусь, — сказал Олорин. — А этому, — он указал на Уриэля, — когда он закончит разбрасывать своих зомби по Арде, скажи, что он зря беспокоится, если бы я желал ему зла, я уже сделал бы, что хотел.

И мы отправились на кухню. Нехалления подала обед на четверых, Олорин загадочно цокнул языком, когда она достала еду из волшебного шкафчика, а потом он не произнес ни слова до конца обеда, если не считать восклицания «Ни хрена себе судьба!», которое он отпустил по адресу Нехаллении. Я решил не обижаться на это.