Криминальные сенсации (Часть 1) - Гюнтер Продьоль

У Веры Хербст вырвался вздох облегчения, но она сделала вид, что не понимает, о чем идет речь.

— Ваш сын лишь намекнул мне, что вы, возможно, что-то дадите для передачи ему. Если желаете, я, разумеется, выполню это поручение.

Казалось, у старой женщины упал камень с сердца.

— Это было бы очень мило с вашей стороны, я была бы вам благодарна от всего сердца, — несколько экзальтированно произнесла она. — Передайте Фердинанду, чтобы он попытался на первое время депонировать драгоценности у американцев, пока не нормализуется обстановка. К тому же, когда я умру, необходимо будет решить вопрос с наследством. Гогенцоллерны также имеют притязания на эти ценности. Это необходимо будет выяснить. Разумеется, если Фердинанду что-то нужно, он, конечно, может взять для себя.

И Гермина передала любовнице своего сына все драгоценности дома Гогенцоллернов. Не взяв никакой расписки, она вручила кольца, цепочки, диадемы, браслеты и броши — всего 95 ювелирных изделий, которые стоили тогда около 80 миллионов рейхсмарок. В простом рюкзаке, спрятанные под картошкой и пакетами с мукой, были привезены они из Франкфурта-на-Одере в Западный Берлин.

Вера Хербст прибыла в Берлин вечером во вторник после Троицы "картофельным экспрессом", как называли тогда в народе поезда дальнего следования. На их вилле ее ожидал, однако, не Фердинанд, а американский подполковник Счербинайн.

— Принц должен был уехать по делам в Мюнхен, это связано с продажей колье, — сообщил ей Счербинайн и сразу же осведомился о том, привезла ли она драгоценности.

Вера Хербст вытащила из рюкзака завернутые в газетную бумагу ценные вещи и разложила на кухонном столе. Подполковник рассматривал их с благоговейным почтением, упоенно перебирая и радуясь, словно был владельцем всех этих бриллиантов, изумрудов и рубинов.

— Не верится, что такое еще существует на свете, бормотал он мечтательно.

Когда женщина попыталась снова завернуть драгоценности в бумагу, Счербинайн схватил ее за руку:

— Оставьте, я заберу вещи с собой, пока принца нет на месте. В моем сейфе они сохранятся надежнее всего.

Необъяснимое чувство недоверия охватило Веру Хербст.

— Нет, пожалуйста, не надо. Я хотела бы передать их Фердинанду сама, сказала она и поспешно придвинула к себе сверкающие украшения.

Счербинайн посмотрел на нее с иронической улыбкой:

— Опасаетесь, что я могу их присвоить?

— Нет, нет, не в этом дело, но императрица поручила мне передать ценности ее сыну из рук в руки. Кроме того, принц должен еще подписать перечень, который она дала мне.

Последнее Вера Хербст специально выдумала для того, чтобы сразу дать понять подполковнику: ему нечего питать иллюзий.

Счербинайн вдруг заторопился.

— Ну ладно, мне и так уже давно пора идти. Когда Каролат снова будет здесь, я обговорю остальное с ним самим.

Этой же ночью Фердинанд вернулся из Мюнхена. Он продал колье одному американскому генералу за 1,2 миллиона марок. Сделка была совершена при посредничестве Рэя Карлуччи, который — в этом можно не сомневаться — тоже не остался в накладе, иначе он вряд ли предоставил бы Фердинанду для поездки спецмашину военно-воздушных сил США.

Вне себя от счастья, что он снова при деньгах, Фердинанд подарил своей подруге несколько толстых пачек банкнот по пятьдесят марок, остальную наличность упаковал в небольшой чемоданчик из свиной кожи. Потом Вера Хербст вручила ему драгоценности, привезенные из Франкфурта, приложив составленный ею вечером перечень, и попросила его сразу же проверить по списку, все ли здесь на месте.

— Это подождет до завтра, дорогая, а сейчас давай-ка выпьем лучше шампанского. "Поммери" — настоящее французское, мне удалось выторговать его у генерала сверх оговоренной суммы, — пригласил ее Фердинанд, приходя в прекрасное настроение, и беспечно сунул драгоценности вместе со списком в чемоданчик с пачками денег.

Не успели они выпить и половину бутылки, как в прихожей раздался звонок. На пороге с таинственными лицами стояли подполковник Счербинайн и Рэй Карлуччи. Они сообщили Фердинанду о том, что он немедленно должен покинуть виллу и переехать на другую квартиру. Русские, мол, узнали о поездке Веры Хербст и ее результатах, и ни в коем случае нельзя допустить огласки участия американцев в деле, поэтому необходимо, чтобы Фердинанд и Вера съехали с виллы и на ближайшее время исчезли из виду.

Пасынок кайзера пока еще не подозревал, что все это было лишь широко задуманным маневром, чтобы выудить у него бриллианты Гермины. Безропотно согласился он этой же ночью переселиться в мансарду дома на Баварской площади, которая до этого служила Си-ай-ди конспиративной квартирой. Оставаясь в наивном неведении, Фердинанд вручил набитый деньгами и бриллиантами чемоданчик Карлуччи, когда тот объяснил, что наиболее надежным местом для его хранения будет сейф секретной службы Си-ай-ди.

Фердинанд был настолько уверен в честности своих американских друзей, что даже поссорился с любовницей, когда она засомневалась в бескорыстии Счербинайна и Карлуччи.

Целую неделю просидел Фердинанд в убогой мансарде на Баварской площади, не отваживаясь выйти на улицу. Возможно, он так бы там и оставался еще неизвестно сколько, а его "закадычные друзья" тем временем исчезли бы вместе с чемоданчиком, если бы не вмешалась деятельная Вера Хербст и не принялась сама за поиски пропавших бриллиантов. Она стала подкарауливать Рэя Карлуччи перед виллой на Мальвенштрассе и однажды вечером поймала-таки его там. Не слишком распространяясь, она дала ему понять, что предаст огласке эту историю через немецкую прессу, если ее Фердинанд в течение двадцати четырех часов не получит обратно чемоданчик с бриллиантами и деньгами.

На следующее же утро в мансарде появился капрал в американской форме и сообщил, что у него задание доставить сюда чемоданчик. Не успел Фердинанд проверить содержимое, как капрал уже был за дверью.

Внешне чемоданчик выглядел нетронутым, однако его содержимое заметно убавилось: исчезли пачки денег на сумму свыше одного миллиона рейхсмарок, а из девяноста пяти привезенных из Франкфурта ювелирных изделий не хватало двадцати семи, причем наиболее ценных.

Фердинанд от нервного потрясения упал в обморок, а Вера Хербст вне себя от ярости отправилась в американскую военную полицию и сделала заявление против подполковника Счербинайна и шефа Си-ай-ди Карлуччи, обвинив их в присвоении чужого имущества.

Расследование дела было поручено следователю по имени Майк Штраух. Его поведение и внешность соответствовали поведению и внешности комиссара уголовной полиции из американских гангстерских фильмов — здоровый как бык, грубый, постоянно орущий и с неистощимым запасом крепких выражений.

Когда Вера Хербст стала рассказывать, по какому поводу она пришла, он расстегнул китель и засунул большие пальцы за подтяжки, выставляя напоказ рукоятки двух кольтов, которые торчали у него из обеих подмышек. Не успела женщина изложить свое дело, как Штраух снисходительно махнул рукой и сказал:

— О'кей, фройляйн, суть дела я знаю.

Затем он принялся раскачиваться в кресле и рассматривать привлекательную Веру Хербст с основательностью скототорговца, оценивающего стоимость туши.

Чтобы отвлечь его от этого занятия, Вера Хербст спросила:

— Вам уже что-нибудь известно об исчезнувших драгоценностях?

Этим она вызвала гнев Штрауха, который привык к тому, что немцы, приходившие к нему, молчали до тех пор, пока их не спрашивали.

Поэтому он неодобрительно уставился на Веру.

— Не так быстро, фройляйн, здесь спрашиваю я, а не вы, ясно?

Затем он поднялся, тяжело прошел к окну и посмотрел на улицу. Шел дождь, и ветер со стуком обрушивал капли на оконное стекло. Это, судя по всему, нравилось мистеру Штрауху. Он оперся ладонью на подоконник, неотрывно глядя на игру дождевых капель.

Вера принялась нетерпеливо ерзать на стуле. Штраух повернулся к ней.

— Устраивайтесь поудобнее, наш разговор займет довольно много времени.

Затем он вернулся к столу и снова с бесстыдной ухмылкой стал рассматривать свою посетительницу.

— Разве вы не хотите узнать, как все происходило? — опять попыталась Вера положить конец тягостному молчанию.

Прежде чем ответить, Штраух закурил сигарету.

— А зачем? Это меня вовсе не интересует. Вся эта история — дело немецкой стороны. Зачем вы вообще беспокоите меня по этому поводу? Вы занимаетесь грязными делишками, а я должен теперь с ними разбираться, да?

— Но послушайте, мы не занимались никакими делишками. Мистер Карлуччи забрал к себе драгоценности, чтобы они были в сохранности, а потом исчезли самые ценные вещи.

— Прекратите здесь высказывать грязные подозрения, — резко сказал Штраух и тут же заорал: — Я сказал, вы должны немедленно прекратить! Вы ведь немка и хотите выдвинуть подозрения против заслуженного американского офицера! Вы что, не в своем уме, а?