На берегах Горыни и Случи - Николай Струтинский

В нескольких шагах от заветной скирды Марфа Ильинична сняла на бегу пальто и кинула его Ядзе.

— Легче мнe так, а главное, ты знаешь, воротник… Ядзя быстро перебросила пальто в другую руку. В лицо пахнул со встречным ветром пряный запах соломы. Вот и скирда… Но что это? Разгорячённая ладонь Марфы Ильиничны судорожно вырвалась из Ядзиной руки. На какой-то миг женщина застыла с раскинутыми руками и упала навзничь.

— Марфа Ильинична! — испугалась Ядзя. А когда все поняла, заголосила:

— Изверги! Убили… убили… убили!…

Но тотчас же мужество вернулось к девушке. Мёртвой Марфе Ильиничне уже не поможешь. Пуля пробила голову, с седых волос стекала кровь. Ядзя бросила прощальный взгляд на безмолвно лежавшую седую женщину и устремилась дальше в лес, где можно укрыться, спасти доверенные ей сведения.

Отстреливаясь от преследователей, Ростислав и Банацкий успели укрыться в лесу. Вокруг всё стихло… Не подозревая горя, Ростислав шепнул товарищу:

— Павел, надо разыскать мать и Ядзю и поскорее уйти из этих мест: фашисты устроят облаву.

Банацкий любил Ростислава за его безудержную смелость. Сейчас он с грустью посмотрел на возбуждённого юношу. Отступая к лесу, Банацкий видел, как бедная старушка не успела добежать до скирды и рухнула наземь. В ту минуту Ростислав стрелял по фашистам, пытавшимся подкрасться со стороны.

— Мать не ищи, Ростислав, — сказал Банацкий упавшим голосом. — Мы можем разыскать только Ядзю…

Ростислав испуганно посмотрел на товарища.

— Что ты, Павел! Я же видел, как мать за Ядзей подбежала к скирде. Я же видел…

Не договорив, Ростислав положил у ног неразлучный автомат, руками обхватил голову…

НА БОЛЬШУЮ ЗЕМЛЮ

Большая часть отряда Медведева форсировала реки Случь и Горынь и обосновалась в Цуманских лесах. Новая стоянка находилась в сорока километрах от Ровно и в шестидесяти километрах от Луцка.

Спустя две недели в Цуманские леса перекочевало несколько подразделений партизан во главе с комиссаром отряда Стеховым. На правом берегу Случи, неподалёку от сожжённого карателями села Рудни-Бобровской, осталось лишь незначительное количество бойцов во главе с Виктором Васильевичем Кочетковым и Наполеоном Саргсяном. Им предстояло проводить раненых и детей до партизанского аэродрома и эвакуировать в глубь страны.

Прощаясь с этими бойцами, Медведев сказал:

— Я твёрдо верю, что вы — славные советские воины — с честью выполните поставленную задачу.

Слова командира были обращены к ста пятидесяти партизанам. Одежда и обувь у бойцов истрепались, они испытывали острый недостаток в продуктах питания и боеприпасах. Но это были люди сильные духом, готовые на любой подвиг во имя спасения доверенных им патриотов.

И вот с сумерками обоз из десяти телег, сопровождаемый двумя взводами партизан, тронулся в путь. Легкораненые шли сами, а тяжелораненые лежали на подстилке из листьев и сосновых веток.

Наполеон Ашотович Саргсян носился на горячем вороном скакуне, следил за колонной, за подступами к ней. Впереди постоянно находился дозор, и Саргсян поддерживал с ним непрерывную связь так же, как и с тыловым охранением. Когда разведчики махали шапками над головой, колонна останавливалась, партизаны занимали оборону.

Вблизи от железнодорожной магистрали Сарны-Олевск сделали привал.

Возвратились разведчики.

— Переезд охраняется, — донесли они, — но снять часовых можно, подходы удобные. Разрешите, товарищ старший лейтенант?

Саргсян испытующе посмотрел в загоревшиеся глаза партизан. «Настоящие герои! С такими не страшен любой враг!» Но, поразмыслив, ответил:

— Нет, рисковать нельзя. Не забывайте, что мы в ответе за жизнь раненых и детей.

Развернул планшет, нашёл на карте второй переезд и сказал:

— Двинемся в обход!

Пересекли железную дорогу в другом, безопасном месте.

На незнакомом хуторе разведчиков обстреляли беглым ружейным огнём. Десятка два бандитов, вооружённых немецкими карабинами, пытались отрезать дозор от леса и захватить его. Но подоспевшие на выручку товарищи рассеяли банду дружными залпами.

На ночлег остановились в сосновом бору. Изучили местность, рассредоточили подводы. Вокруг лагеря выставили посты. С севера и востока лежали топкие болота, с запада раскинулся густой, труднопроходимый кустарник. С южной стороны пролегала просека.

— Вот откуда можно ожидать нападение противника, — настораживал Саргсян.

В этом направлении выдвинулись ударные группы.

Лейтенант медицинской службы Мария Шаталова бинтовала кровоточащие раны лежавших на телегах партизан. Бойцы расположились кто как сумел: одни дремали, сидя под деревьями, другие улеглись на ветвях и листьях, собранных тут же. В наступившей тишине слышно было, как лошади жевали сено, позвякивая сбруей. Часовые насторожённо прислушивались к каждому шороху.

Наполеон Ашотович прилёг вместе с остальными, но глаз не сомкнул. Сквозь крону пахнущей молодой сосны он смотрел на таявшие звезды. Точно так же, как и здесь, над многострадальной, политой кровью народа украинской землёй, — раздумывал командир, — они мерцают над его родной Арменией.

Вспомнил город Ленинакан, улицу Пушкина, где жил до войны. Грустно вздохнул — далеко его забросила судьба. Доведётся ли ещё увидеть родные, сказочно красивые края?

Когда все уснули крепким сном, Саргсян осторожно, чтобы никого не потревожить, поднялся и обошёл посты. Часовой на левом фланге доложил, что он слышал ржание лошадей, доносившееся из лесной чащи.

Саргсян опустился на колени и осветил карманным фонариком карту. При помощи компаса определил точку нахождения отряда, установил, что примерно в двух километрах от просеки проходит лесная дорога. Кто в такое позднее время может там бродить? Партизаны или каратели?

Посоветовавшись с товарищами, Саргсян снарядил и направил к просеке дополнительный секрет с ручным пулемётом.

Занималась заря. В лесу внезапно завязался бой.

Враги окружали лагерь с трёх сторон. Грохотали взрывы гранат, стрекотали пулемёты. Эхо предрассветного боя прокатывалось над лесом…

Лес гудел. Трудно было понять, откуда и кто стреляет. Дети в испуге жались к раненым. Все, кто мог, припали к прикладам.

— Умрём, но не сдадимся! — воскликнул Василий Ковалевский. Раненый в грудь, но до этого лежал неподвижно. Теперь же, напрягая все силы, приподнялся, зарядил винтовку…

Кони становились на дыбы, рвали сбрую.

Саргсян перебежал на левый фланг, туда, где усилился натиск противника. Командир сообразил — враг хочет загнать их в болото! Не выйдет!

Приказал:

— Расставляйте миномёты!

Минута — и миномётчики доложили:

— Готово!

— По тылу бандитов — огонь!

Мины не щадили никого — ни всадников, ни лошадей. Застонали раненые. Кто-то из бандитов истерически закричал:

— Нас окружают большевики! Хлопцы, спасайтесь!

Наступил решительный момент. Наполеон повёл партизан в атаку. Громовое «ура!» наполнило лес. Бандиты отступили.

Когда забрезжил рассвет, разгорячённые ночным боем партизаны собрались в лагерь. Саргсян выстроил их, сделал перекличку. Не отозвался один пулемётчик.

Молча вырыли могилу.

Завернули в простыню тело погибшего.

Свежий утренний ветерок шевелил волосы на обнажённых головах партизан…

— Дорогие друзья! — взволнованно сказал Саргсян. -Мы навсегда прощаемся с нашим боевым товарищем, который своим подвигом спас раненых и детей. Мы не забудем его!…

Каждый бросил в могилу горсть земли…

Прогремели залпы прощального салюта.

Обоз потянулся песчаной дорогой.

На пути попадались осёдланные кони без всадников.

Партизаны поймали бандита, заблудившегося в лесу. Он и рассказал о провалившемся замысле карателей.

Точно зная место стоянки партизан, банда украинских националистов решила напасть на отдыхавших одновременно с трёх сторон. Бандиты хотели захватить обоз, а уцелевших прижать к болоту и на рассвете расправиться с ними.

— Но вы разгадали наши планы, — признался пленный, — выдвинули к просеке пулемёт, на который мы и напоролись в темноте, прежде чем успели развернуть свои силы. Исход боя решили ваши миномётчики. Когда начали рваться мины, нам показалось, будто партизаны зашли в тыл и бросают гранаты.

— Развяжите пленному руки и отпустите его, — приказал Саргсян. — Пусть знает — мы не караем заблудившихся людей, хотя он и заслуживает казни.

Пленник повеселел. Он пообещал навсегда порвать связь с предателями.

Тревожные дни, бессонные ночи остались позади. Обоз благополучно добрался до аэродрома, расположенного на лесной поляне. И сколько было радости, когда звёздной ночью послышался рокот самолёта! Сделав круг, он приземлился между сигнальными кострами. Трогательная встреча длилась недолго. Немедленно погрузили раненых. Еле поместились. А как же с детьми?