Следы сатаны - Маргит Сандему

— Я только что помылась, — всхлипывала Элиса. — Ну, пожалуйста!

Мольбы были бесполезны. Ульвхедин решил получить свое. Ведь ему было так хорошо!

Когда он, наконец, поднялся, Элиса заливалась слезами.

— Прекрати, — грубо прикрикнул он. — Живо на лошадь!

Он решил взять девушку с собой. А она чувствовала себя так, словно ее только что перемололи в мельничном Гроте.

Ульвхедин нетерпеливо схватил ее в охапку и перебросил через седло. Затем сел на лошадь сам. Жалобные стоны девушки его ничуть не волновали.

— Я хотела… приготовить нам поесть, — всхлипывала она в полном отчаянии.

— Потом. Показывай дорогу домой, к твоим крестьянам!

Говорить девушка не могла. Сделав над собой усилие, слабо махнула рукой туда где, как казалось, находился Гростенсхольм. Ульвхедин кивнул. По его расчетам Гростенсхольм должен был, находится именно там.

Они подъехали к Гростенсхольму, когда солнце уже зашло. Начинало темнеть.

— Вот и усадьба, — удрученно прошептала Элиса.

— Сам вижу. Где хранится сокровище?

— Я не могу сказать.

— Быстро говори, — сквозь зубы процедило чудовище.

— Ой! В Гростенсхольме! Но я не знаю где, ведь я работаю в Линде-аллее. Мне больно!

— Ну-ка, ляг!

— Это еще зачем?

Проживший всю жизнь без женщин, Ульвхедин решил снова испытать это сладострастное чувство.

Они проехали уже не один час, причем тело Элисы все время соприкасалось с телом юноши, и в нем снова возникло желание. Он дрожал от возбуждение и не видел причины ждать. В нем заговорил чисто животный инстинкт.

Он пытался уложить ее прямо на спине лошади:

— Да ложись же! — уже раздраженно повторил он. — И снимай свою чертову рубашку! У нас нет времени останавливаться, прекрасно сойдет и на лошади!

— Нет! — закричала Элиса, чувствуя тепло и влагу Ульвхедина.

— Делай, что тебе говорят!

— Нет, ради всего святого, умоляю! Я все что угодно сделаю, только не это. Я не могу.

Она так решительно защищалась и была настолько испугана, что до него, наконец, дошло, что это серьезно. Ее слова о взаимности осели где-то в глубине его души. Мечта о… взаимности… Что-то в этом было.

Элисе было не до взаимности. Ее раздирала боль. Ульвхедину этого не объяснить.

Она все молила:

— Вы поймите… Ко мне все всегда относились с любовью и заботой. И я хочу дать другим людям то же. Может, это глупо, но уж такая я есть. Пожалуйста, будьте милосердны. Я хотела бы выполнить ваше желание, но тело говорит «нет». Оно хочет защитить себя… Не знаю, как объяснить.

Н глубине сознания Ульвхедина шевельнулось понимание. Но эта способность была запрятана очень глубоко. На поверхность вырвались злость и разочарование. В дикой ярости он сбросил девушку с лошади.

— Ты ни на что не годна! Добирайся сама. — И он пришпорил лошадь. Через минуту юноша скрылся с глаз.

Падая, девушка сильно ушиблась, поцарапала щеку. Что-то случилось с ногой. Идти она не могла.

Элиса свернулась калачиком. Она была полностью раздавлена.

Утром трое добрались, наконец, до дома.

В Линде-аллее стояла тишина. В доме никого не было. Никого — ни хозяев, ни слуг. Пусто было на полях и в сараях.

Пришпорив лошадей, они помчались в Гростенсхольм.

На втором этаже слышались приглушенные рыдания.

— Кто там? — закричал Никлас.

С лестницы неслышно спустился Альв, сын Никласа. Обычно жизнерадостный, сегодня парень был мрачен.

— Слава Богу, хоть вы тут! Мы думали, с вами что-то случилось.

— Что тут происходит? — прервал Доминик.

— Дед…

— Дядя Матиас? Что с ним? — прошептала Виллему.

— Здесь было чудовище, — коротко бросил Андреас, спускаясь вниз. — Забрал с собой почти все сокровище Людей Льда. А Матиас хотел остановить его.

— Нет, только не это, — потрясение воскликнул Никлас. — Неправда. Чудовище убило его? Отца Ирмелин? Что за…!

— Нет, Матиас жив. Чудовище не пыталось его убить. Но Матиас уже далеко не мальчик. Когда он попытался отнять мешок, куда чудовище сложило сокровище, оно толкнуло Матиаса и тот покатился вниз по лестнице…

Навстречу им из спальни Матиаса вышла Ирмелин. Видно было, что она недавно плакала. Увидев Никласа, женщина кинулась ему в объятия.

Смертельно бледный Матиас попытался улыбнуться им. Спросив, где болит, Никлас тотчас же наложил руки на больные места, пытаясь хоть немного умерить страдания несчастного.

— А где Элиса? — спросил Андреас.

— Элиса? — переспросила Виллему. — Разве она не с вами?

— Откуда? Она уехала вместе с вами!

— Мы думали, чудовище привезло ее сюда. Он уехал на ее лошади, захватив девушку с собой. Доминик «видел» их вместе. Он, скорее всего, бросил ее где-то в лесу.

— Что? — вскричал Андреас. — Немедленно на поиски!

Доминик не посмел сообщить им, что случилось с Элисой.

К счастью, его никто ни о чем не спросил, так как тут в дом вбежал слуга из Элистранда.

— Боже, сегодня к нам приходило чудовище! Скорее! Он увел с собой герра Калеба!

— Отец! — вскрикнула Виллему.

— Это все ты! Вздумала рассказывать ему историю Людей Льда! — прошептал Доминик. — Ведь ты сказала, что Калеб был там! Теперь у негодяя есть проводник!

— Господи! Но ведь отцу уже семьдесят семь! Ему не выдержать долгого пути до Трёнделага! А где мать?

— Фру Габриэлла собирается вслед за ними. Спасать герра Калеба.

Виллему разрыдалась:

— Нет! Нет, нет, нет… Что я наделала!

— Ты? Ты тут не при чем. Но если я встречу этого мерзавца, пощады ему не дождаться! — воскликнул Никлас. «А что я могу сделать», — тут же подумал он.

— Ирмелин и Никлас, вы остаетесь с Матиасом. А я и Альв с остальными поедем на поиски Элисы. Доминик и Виллему, поезжайте домой, в Элистранд. Соберете слуг и поедете за Габриэллой, ее надо вернуть домой. Она совсем сошла с ума! Ведь ей скоро семьдесят! Остальные займутся поисками чудовища и, в первую очередь, Калеба, — распорядился Андреас.

— Утешает только одно, — нарушил молчание Никлас. — После нашей победы в Нурефьелль, он еще никого не убил. И даже не попытался!

— Да, — подтвердил Андреас. — Так хотелось бы услышать о вашей поездке.

Все разъехались. Виллему было сказано оставаться в Элистранде. Ее уложили в ее старую, так и не расписанную кровать. Почти насильно заставили выпить снотворного, что приготовил Никлас. Состояние женщины внушало опасения. У нее была какая-то нечеловеческая усталость.

— Доминик, — заплетающимся языком пробормотала она (снотворное уже начало действовать). — Найди моих родителей! Живыми!

— Не волнуйся, Виллему, все будет хорошо. Отдыхай!

— А Элиса?

— Она где-то рядом. Ее найдут.

Виллему еще не забыла норвежский: