Женщин обижать не рекомендуется - Виктория Осадчая

— Так, я пойду принесу чего-нибудь, — кричу я, пытаясь перебить музыку, когда танцоры наши возвращаются на место. 

— Я с тобой, — заявляет Арина, — размяться нужно.

В баре мы заказываем целую бутылку текиллы и пока со своим заказом направляемся назад, причём я несу стопки, в зале становится немного светлее, замолкает музыка, и я с содроганием оглядываюсь на сцену.

ОН стоит во всей своей красе в идеальном образе «пижона» в накрахмаленной белоснежной рубашке, и оглядывая гостей с микрофоном в руках объявляет:

- Добрый вечер, а точнее ночь, господа! Хочу вас поприветствовать в моём клубе. Хотя почему моём? Чувствуйте себя как дома, друзья. Девушки, а для вас в честь праздника вся выпивка в клубе сегодня на пятьдесят процентов дешевле.

Стопки выскальзывают из вспотевшие ладоней и со звоном бьются об пол. Яркий луч прожектора выхватывает меня из толпы, режет по глазам. Тишина. Все замирают, как, впрочем, и я. 

— Такой милой девушке, да накануне праздника, — слышу я его голос, но из-за света совсем не вижу лица, — можно сегодня простить всё.

Толпа ликует, снова грохочет музыка. Парнишка официант быстро собирает мою потерю, причём три из четырех стопок уцелели. А у меня шок большой и такой противный. И теплитса где-то надежда, что я обозналась. 

— Вот черт! — доносится до меня голос Арины и перед глазами появляется силуэт, который я так старательно пыталась забыть. Меня грубо хватают за руку и волокут куда-то. Это в его стиле. Арина идет следом, не выпуская бутылку из рук. Мы проходим вглубь небольшого коридора, где у двери Егор тормозит и поворачивается к ней. 

— Я ее не обижу. 

— Иди на хрен, Баслык. После последнего разговора с тобой мы почти на четыре года потеряли ее.

А эмоции настолько сильны, что даже сопротивляться не хочется. 

— Ариш, всё в порядке, — выдаю я. Егор тормозит официанта, прежде чем открыть дверь, и просит обслужить моих подруг за его счёт. А я через мгновение оказываюсь в просторном кабинете, выполненном в темных тонах. Главное место здесь занимает стол, заваленный кучей бумаг. Мне предлагается сесть в кресло, и я чувствую, что ноги меня совсем не держат, поэтому принимаю приглашение. 

— Я всё же надеялась больше тебя не увидеть, — нарушаю я тишину первой, так как сверление друг друга взглядами сильно затягивается. 

— Врёшь. 

— Ты знаешь, что я не умею врать, — я зажала ладони коленями, чтобы не теребить их, пока за крайнюю степень волнения. Господи, а сердце «Дык, дык, дык», и так быстро, что кажется вот-вот остановится от усталости. Ненавижу! 

— Знаю. Столько сказать хотел… — усмехается внимательно меня изучая. 

— А нужно?

Я достала из клатча пачку сигарет. Курение — это вредная привычка, прилипшая со времени командировок. Теперь я понимаю, почему врачи так много курят. Пальцы дрожали, чиркая зажигалкой, от этого она не хотела загораться. Перед глазами заплясал огонёк в руках Егора, от которого я наконец смогла подкурить. Дым наполнил легкие. Раз вдох, два — выдох, три - вдох, четыре — выдох… всё, теперь хоть немного соображать начала…

Проницаемый холодный взгляд сверлил мою руку. А точнее кольцо на безымянном пальце. — Волосы обрезала — констатировал факт, но как-то слишком грустно. А глаза продолжают следить за рукой. 

— Смена причёски — это смена жизни. 

— Я вижу. Я не знал, что ты замужем. 

— Я так понимаю, много ещё не знал. Но изливать душу тебе и не собираюсь, ни сейчас, ни когда-либо. Ты прошлое. А у меня семья и ребёнок. 

— Мой ребёнок. 

— Нет, Егор, не твой. Я сделала аборт тогда. А Асю мы удочерили, если ты про это. 

— Подло, — задышал он часто, вытаскивая из пачки сигарету. 

— Кажется, ты именно это мне и посоветовал. 

— Я не думал… 

— Что не думал Егор? Не думал, что я тебя послушаю? А то, что у меня на руках осталась больная тетка, это должно было меня сподвигнуть, как героиню мелодрамы, на жертву. Ты этого хотел? А потом ты весь белый и пушистый появляешься через лет пять «я твой папа и ты должен меня любить». Идеально, Баслык.

Кажется, я начинала заводиться. Нет, полегчало. Выговорилась совсем немного, но действительно стало легче. А руки так и чесались, чем-нибудь его стукнуть. Пока он молча курил, отвернувшись от меня. Я знаю он думал. Эту позу и это выражение я отлично помнила. Испытываемое удовольствие от того, что я смогла я его задеть, было божественно. 

— Скажи, что я виновата, чтобы я могла хоть покричать, что ли, — попросила я, вдыхая едкий дым. 

— Не могу, — выдохнул он. 

— Я так и думала. Разговор окончен? — уточнила я. 

— Нет, это только начало, Принцесса. 

— Если ты еще не успел заметить, что я давно перестала быть принцессой.

И ушла. Ушла не обернувшись, он хотел еще что-то сказать вдогонку, но я не стала слушать. А девчонки весь вечер подливали мне водку, чтобы вылечить мою больную душу. 

— Привет, — я еле-еле вползла в коридор и застряла на пороге, возясь с застежкой на сапогах. Андрей встал в дверях гостиной, скрестив руки на груди. 

— Смотрю, отдохнули вы сегодня хорошо, — он двинулся с места и помог расстегнуть непослушную молнию. 

— Более чем, — еле волоча языком ответила я. Сколько эти стервы в меня влили? Походу очень много. Андрей помог донести мое тельце до дивана, где я начала освобождаться от мешающей мне непривычной одежды. Порошин расположился в кресле под светильником, наблюдая бесплатный стриптиз, где до этого как всегда читал. А я прошла по полу босыми ногами в одном белье уселась к нему на колени, уткнувшись в сильное мужское плечо. Спокойно. Хорошо. И пусть идёт к чёрту этот Баслык!

Кажется, я так и уснула, убаюканная мягкой рукой Андрея. Лишь сообщение на телефоне, которое я заметила уже после того, как проснулась к обеду с жуткой головной болью, договорило за Егора о том, что я не захотела слушать: «Я тебя не отпущу». Нет милый отпустишь. Я постараюсь сделать всё для этого.

18. МЕСТЬ

…И что память яростная мучит,

Пытка сильных —