Рысь в капкане - Михаил Зайцев

Отлично! Никого не нужно убивать, первый порыв был ошибкой. Пусть ищут девушку Илону по названным адресам, пусть попусту тратят драгоценное время! Все равно первой к цели придет Рысь! А если все, в том числе и она, ошибаются, соединяя в этом деле Костю и его подружку, то Раиса Сергеевна будет только рада встрече Акелы с девушкой. То-то она попляшет, стервочка, задаст ей Акела перца! К тому же Акелу и его стаю нельзя устранять и еще по одной, куда более важной причине. Кто знает, какую реакцию вызовет его нейтрализация в стане врага? И вообще, еще не ясно до конца, что за враг противоборствует Рыси. Крайне мало информации, чтобы строить какие-либо версии. Нельзя убивать Акелу! Иметь сотню сильных, но известных врагов лучше, чем одного слабого, но неизвестного противника. Так учил Рыжий.

… – Акела, в больницу с какого хода заезжать? Со служебного?

– С парадного.

– Уже приехали?

– Приехали, Раиса Сергеевна.

– Знаете, мне так больно, что я, кажется, ненадолго потеряла сознание, дороги совсем не помню… А где мои «Жигули»?

– Не волнуйтесь, «Жигули» мы оставим в больничном дворе… Ястреб, тормозни у ворот, я выйду, договорюсь…

Более всего элитарное лечебное учреждение напоминало одно из многочисленных посольств средних размеров государства и так же, как и большинство подобных посольств, располагалось в относительном удалении от шумного городского центра. Изящное ограждение, сработанное умельцами-кузнецами под знаменитую ограду Летнего сада. Ухоженная территория с трехэтажным, современной архитектуры зданием посередине. Вокруг лечебного корпуса в живописном беспорядке натыканы фонарные столбы – двоюродные братья арбатских. Вечнозеленые и вечно напоминающие про Деда Мороза пушистые елки подступили вплотную к красного кирпича стенам, укрывая от любопытных взоров окна первого этажа. Ультрасовременная машина «Cкорой помощи» ждала своего часа во дворе, прямо напротив узорчатых парадных ворот. Шофер «Скорой помощи» мирно курил в компании двух дюжих камуфлированных охранников. Еще двое охранников прогуливались у ворот. Здесь же, у ворот, скучал высокий, прилично одетый «штатский». Акела выскочил из джипа, остановившегося в трех шагах от парадных ворот, оглянулся, отыскал глазами «Жигули» с Кречетом за рулем. «Жигули» поотстали, что вполне естественно – куда им угнаться за джипом-вездеходом.

– Коршун! – окликнул Акела скучающего по ту сторону чугунной ограды мужчину в штатском.

– Акела?

– Да, я.

– Извини, темно уже, не признал тебя сразу.

– Все в порядке?

– Все. Как Слон с утра позвонил, так и приехали. Вот и кукую здесь, на воротах. Никаких инцидентов и прецедентов, тишина.

– А где ребята?

– Филин и Аист усилили охрану палаты. Вместе с ними там теперь шестеро, муха не пролетит.

– Добро. Слушай-ка, уладь в темпе формальности, мне проехать нужно. И врачей напряги – со мной двое немощных.

– Ага, пять минут!

Коршун трусцой припустил к больничному зданию.

Короткий звуковой сигнал заставил Акелу обернуться. Сигналил Кречет. «Жигули» затормозили рядом с джипом, и Кречет давал понять, что ждет дальнейших распоряжений.

Акела подошел к «жигуленку», наклонился к приоткрывшейся дверце.

– Значится, так, Кречет, вызванивай срочно группу Сокола, вызывай ребят сюда, срочно. Машину оставишь в больничном дворе, перейдем в джип, и ждите с Ястребом моего возвращения. Я быстро. Минуту с медициной поговорю и вернусь.

– Я не понял, машину так просто во дворе бросить?

– Отыщи Коршуна, он все устроит.

– А чего его искать-то? Вон он, к воротам бежит.

– Открывай ворота! – крикнул на бегу Коршун. – Охрана! Не спать! Шевелитесь, живо, люди ждут!..

…Ястреб и Кречет успели покурить с Коршуном, потрепаться на общие темы (не касаясь событий текущего дня) и уже собрались обсудить актуальный вопрос «где б пожрать по-быстрому», как вернулся Шопов.

Настроение у Антона Александровича было приподнятое. Оно вообще стало улучшаться по пути из Подмосковья в Москву. Впервые за сегодняшний день он почуял запах победы. И победы не в подковерных игрищах, не в шахматной партии интриганов, а реальной, конкретной победы! Победы, о которой он и не мечтал. Он отыщет любовницу Кости, выволочет из-под одеяла смазливого кидалу, достанет из-под кровати чемодан с деньгами! Так будет! Он в этом уверен! Подобное предвкушение успеха Акела испытывал всего лишь два раза в жизни. В ранней юности, когда уверовал, что действительно очень скоро случится невероятное и он избавится наконец от позорной фамилии. И второй раз, когда, руководствуясь лишь гласом подсознания, в девяносто первом году уговорил Евграфова остаться в стране и открыто, одним из первых, выступить против путчистов.

– В машину, орлы, поехали! Пока, Коршун, сохраняй бдительность! Кречет, ты Соколу дозвонился?

– Да, Акела, Сокол и его люди вот-вот должны подъехать.

– Ждать не будем, нагонят в пути. Заводи мотор, Ястреб!

– Куда поедем?

– В гости к девице Илоне, Ястреб.

– А как Витя, как тетя Рая?

– Врачи сказали, Витя продрыхнет до утра, а у Раисы Сергеевны сердечный приступ. Я просил поместить ее в палату рядом с Евграфовой, чтоб охрана на всякий случай была рядом, мало ли что…

– Пожрать бы чего, Акела, а? Смотри, темень какая на улице, а мы с утра не жрамши.

– Не жрамши, зато живы, Кречет!.. Ладно, Ястреб, езжай через Третьяковку, там окошко в «Макдоналдсе» круглосуточно работает, возьмем по гамбургеру…

– Акела!

– Ну что еще?

– Ты чего, Акела? Не слышишь, что ли? У тебя в кармане трубка звонит.

– О е..! – Акела достал из кармана пальто трубку. – Але, Шопов слушает.

– Антон, это я, Евграфов.

Граф говорил слабым, еле слышным голосом смертельно уставшего человека.

– Слушаю вас, Вадим Борисыч.

– Ошибаешься, Антон, это я тебя слушаю.

– Не хотелось бы по телефону…

– Мало ли кому чего не хочется.

Акела тяжело вздохнул. Ястреб и Кречет притихли – передалось волнение хозяина. Ястреб сбавил скорость, Кречет достал пачку «Примы», жестом предложил Акеле сигарету, но тот только отмахнулся.

– Вадик, я напал на след Кости, уже совсем скоро он и деньги будут у тебя и…

– Антон! – перебил Евграфов. – Ты чего-то не понимаешь в этой жизни, честное слово. Я звоню тебе сегодня утром, сообщаю, что Костя обвинил тебя, тебя, Антон, в слежке за ним. Костя исчезает, вместе с ним исчезают деньги. Ты не появляешься, Тимофей как сквозь землю провалился. Вова находит тебя по телефону, ты ему хамишь. Что происходит?

– Я искал Костю…

– А я просил тебя его искать?

– Нет, но…

– Никаких «но»! Я тебя уволю, Жопов, я тебе больше не верю, Жопа, я тебя…

Он еще что-то говорил, но Акела убрал трубку от уха. Взглянул на своих молчаливо ожидающих соратников-подручных. Бывают в жизни моменты, когда внезапно, вдруг, нестерпимо захочется кинуться под танк с гранатой, когда не слабо броситься грудью на амбразуру. Лежит человек мордой в грязи, терпит, мучается, просчитывает траекторию свистящих над головой пуль, а потом вдруг так ему обидно станет, так погано, что вскакивает он на ноги и… Ура! В атаку!..

Никому и никогда, ни разу в жизни Акела не спускал шутки или даже случайные оговорки, связанные со своей настоящей фамилией. Никому и никогда! Ни разу в жизни!

– Ребята, у меня появилась гениальная идея. Как полагаете, есть смысл послать на хер Евграфова, ежели мы поимеем отступного три миллиона в баксах, а?

– А ты уверен, что Костя сейчас у девки и все так просто? – осторожно ответил вопросом на вопрос Ястреб.

– Уверен. Нутром чую, след воняет баксами. Отвечаю.

– Тогда давай, делай как знаешь, – кивнул Кречет.

Акела поднес трубку к уху.

– Але, Вадик, ты еще здесь? Слушай, осточертело мне под твою дудку, шизофреник долбаный, плясать. Понял?! И по этому поводу есть у меня до тебя одно заманчивое предложение: а не пойти ли тебе, друг мой милый, на хер строевым шагом, а?

Глава 5

Последняя ночь Вампира

Матово-серый джип Шопова выехал за ворота, мелькнул в свете фонаря и растаял во тьме. Владимир Владимирович, личный секретарь Евграфова, отошел от больничного окна и снова уселся в мягкое кожаное кресло. Чашечка кофе на журнальном столике все еще дымилась, источая приятный терпкий аромат.

Владимир Владимирович с удовольствием отпил глоточек бразильского напитка, откинулся в кресле и лениво в который раз осмотрелся по сторонам. В кабинете главного врача он был впервые. Обычно Вову принимали многочисленные замы главного. Солидный кабинет. Письменный стол не иначе как из самшита, а письменный прибор на нем потянет тысяч на десять. Три стены облицованы деревом, четвертая наполовину состоит из телевизионных экранов. Он насчитал тридцать экранов, ровно по числу палат-люксов. Следует понимать так, что главный врач постоянно следит за пациентами. Впечатляет.

Полчаса назад горел только один экран – в палате госпожи Евграфовой, а недавно включились еще два монитора. Вова уже успел досконально изучить вновь появившиеся изображения. В одну из палат (судя по номеру монитора, в ту, что примыкает к палате Евграфовой) поместили женщину с измученным лицом, в другую – спящего мертвецким сном, а может, и пьяного молодого человека. Вокруг женщины суетился медперсонал, молодой человек лежал и спал в гордом одиночестве.