Ночь в твоих глазах (СИ) - Ясная Яна

—  Она на месте!

—  Да, но, если ты не заметила, на ней блокирующий браслет!

—  Мы его снимем!

—  Мы его, разумеется, снимем, но я сейчас вообще о другом! —  Тау села, ослепительно красивая, и черные волосы рассыпались по багряной ткани. —  Тебе не кажется, что сам этот факт намекает: ты тоже сыщик так себе! Может, Оракул с ним, с расследованием? Родителей все равно не вернуть, так может быть, стоит строить свою жизнь, а не копаться в прошлом?

Я молчала, не зная, что на это сказать, в растерянности и замешательстве.

Я не имею права судить Тау. Ей было сложнее, чем мне.

Но мы же когда-то решили!

Но Тау можно понять.

—  Предлагаю махнуть куда-нибудь на восточные острова в мирах Эстелио, — между тем развивала свое видение нашего будущего сестра. —   Прибьемся там к гарему какого-нибудь местечкового владыки: тепло, красивые наряды, свежие фрукты…

—  Ревнивые жены и надежные яды… — из чистого чувства протеста вставила я.

—  Ой, подумаешь! Что мы, от ядов с женами не отобьемся? Будем с тобой управлять гаремом! Хочешь?

—  Не хочу!

—  Ну и не надо! —  Таура была покладиста и сговорчива. —  Значит, владыку свергнем, его гарем разгоним, соберем свой!

—  Тау, это не смешно! —  хотя было смешно, и я усилием воли подавила улыбку.

В моем воображении, свергнутый местечковый царек оказался один-в-один похож на Мэлриса.

И Мэлрис же возглавил гарем.

—  Я не смеюсь, — посерьезнела сестра. —  Я просто там, на Пьющем Камне, поняла: жизнь проходит, Нэйти! А мы… мы тратим ее на то, что все равно исправить нельзя! А я — твоя старшая сестра, я должна была тебя беречь, а вместо этого позволила влезть во всё это, и в итоге — твоя жизнь проходит мимо, а она ведь одна, жизнь! И ее не прожить наново, когда станет совсем поздно… Пожалуйста, обещай мне, что подумаешь об этом, хорошо? У нас еще есть время: пока мы здесь, на острове, и нам все равно никуда отсюда какое-то время не деться. Мы успеем все обдумать и решить!

Я тоже села.

—  Тау, скажи, почему мне так плохо?

—  Потому что эта жизнь ни капли не сказка, — отозвалась сестра.

И гибко потянулась вперед, обняла меня, прижалась лицом к моим волосам:

—  Нэйти-Нэйти! —  и, устыдившись этого порыва нежности, расслабив объятия, попросила. —  Покажи мне свой браслет, Нэйти. Расскажи, как ты жила.

—  А ты как?

—  Я-то нормально жила: сыто и стабильно, — фыркнула Тау. —  Я первая спросила! Рассказывай.

Рассказывай… рассказывай! А может, я не хочу! Я, может, оглядываясь назад отсюда, из безопасности сурового острова, видела, что творила несусветную дурь.

...вот только не видела, как бы я могла ее не сотворить.

А, чего уж теперь!

—  Когда ты пропала, я от тревоги места себе не находила!

Мы никогда не верили, что наш отец, князь Янтарный, действительно мог нарушить вассальную клятву, запятнать свою честь, нарушив её.

И сперва нас просто не стали слушать — кому интересно, что хотят сказать дочери преступника, желающие его обелить? —  а потом и вовсе намекнули, что лучше бы нам с Тау подчиниться воле императора. Прекратить всякую связь, принять, что отныне мы никто друг другу.

Одного взгляда друг на друга нам тогда хватило, чтобы понять: никогда!

И, сделав вид, что смирились, мы обе, независимо друг от друга, стали искать возможность тайного сообщения.

Повезло мне. Немного низкоэнергетических техник, много труда и много, очень много часов, проведенных в библиотеке академии Неце — и мы с тау стали обладателями тайного, только нашего с ней способа связи. Сложного, неудобного, позволяющего обмениваться сообщениями друг с другом лишь один раз в день — и только один час. Но ценного тем, что за эти годы никому не удалось его выявить.

Наставники сочувствовали мне — и помогли связаться с Тау первый раз, передав невинную записку. На которой раз в сутки проявлялся настоящий текст. Я знала, была уверена, что сестра будет читать и перечитывать моё послание, пытаясь отыскать в нем тайный смысл и рано или поздно она его увидит.

Она увидела в первый же день.

С тех пор мы обменивались посланиями ежедневно.

 Мы вместе решили, что мы выясним, что произошло на самом деле, и кто виновен в том, что наших родителей казнили. Мы вместе решили, что Тау будет вести наше тайное расследование, а я — изучать добытую ей информацию и помогать анализом...

Эти навыки очень пригодились мне после, когда я рыла носом землю в поисках чуда, которое поможет мне спасти Тау.

—  Прости, Нэйти, — вздохнула Тау, и тонкие чуткие пальцы, изучавшие блокиратор, замерли. Она осторожно погладила мою руку. — Всё случилось очень быстро, я не успела тебя предупредить… А потом — не имела возможности…

Я прижалась щекой к ее плечу:

—  Я всё понимаю! Просто… это было страшно. А через месяц я увидела ту статью в газете. Там говорили про заговор, про мир Пьющего Камня, и там было твое имя… Тау, я чуть не умерла! Я… как будто на семь лет в прошлое вернулась, когда… О, Оракул — папа, мама, а теперь еще и ты!

Сделав над собой усилие, я оборвала бессвязный лепет.

Вытерла осевшую на лице водяную пыль, которая, несмотря на поставленный Тау щит, висела в воздухе. Взяла себя в руки, продолжила ровно:

—  Я решила, что в этот раз, пожалуй, пытаться восстановить справедливость и твое доброе имя не буду. Я буду спасать тебя, и плевать мне, что там было на самом деле.

Я перебирала стебли травы одной рукой, а вторую грела в своих ладонях Тау. И мне становилось легче. Достаточно, чтобы продолжить:

—  В Алых Башнях обширные архивы — ради которых я туда и пробилась, собственно. Я выяснила всё, что могла о Пьющем мире. И среди прочего, узнала, что не только светлоэльфийский дом Листар, под чьей протекцией находится этот мир, умеет защищаться от воздействия климантила. Что когда-то на Пьющий Камень претендовал союз из нескольких темных Домов, и они воевали, в том числе, на территории спорного мира, и у их магов была защита. По некоторым деталям удалось установить, что речь идет об артефактах, и это, скорее всего, артефакты периода эльфийского Единства. Чтобы спасти тебя, мне нужно было защититься от климантила самой и защитить тебя. Я нашла в хранилищах Алых Башен несколько климантиловых накопителей, и экспериментальным путем стала выяснять, какими характеристиками будет обладать артефакт, подавляющий его свойства… а попутно искала информацию, у кого из проигравших в войне за Пьющий Камень такие артефакты могли сохраниться. Достоверно подошли два Дома. Я выбрала Алиэто…

Слова лились из меня потоком — я рассказывала Тау всё, что случилось со мной в Алиэто-оф-Ксадель, выговариваясь за все те годы, что я была одна. За все те годы, что я вынуждена была молчать.

—  Знаешь, Нэйти, — задумчиво проговорила Тау, когда я выдохлась. —  В этой ситуации меня больше всего бесит даже не то, что он тебя...

Она запнулась, но подобрала слова:

—  Даже не то, что он затащил тебя в постель. Что? —  она вскинулась на мое молчаливое изумление. —  Если уж берешься играть в шпионские игры — следует быть готовой к тому, что в них применят грязные приемы!

Она помолчала, нервно кусая красиво очерченную губу.

—  Больше всего меня бесит этот браслет! О да, я понимаю, что это логично и рационально, надеть его на тебя! В конце концов секс — это просто секс. А это, — тонкий палец с безупречной формы ногтем ткнулся в металл браслета. —  Это — твоя свобода выбора и твое право на самозащиту! и всего этого он тебя лишил. И это приводит меня в алогичную, абсолютно иррациональную ярость! 

—  Я же говорю, у вас много общего! —  я утешительно похлопала старшенькую по руке. —  Ты бы видела, как Мэла в твой адрес распирало!

—  “Мэла”! О, Оракул, вы только посмотрите — она зовет его Мэлом! —  Я любовалась свирепо раздутыми ноздрями.

А потом Тау выдохнула.

—  Ладно, пойдем в дом. Здесь сыро.

Бревенчатые стены, проконопаченные мхом, стол и лежанка — одна, но широкая. Никаких окон — только вверху, для вентиляции, и магический светлячок чтобы разогнать полумрак.  Очаг и дрова, которые Тау в него заложила и заставила вспыхнуть взглядом.