Кровоточащая чаша - Бен

Гигантская горящая масса транспорта Фаддея прогрохотала мимо, развивающиеся банты пламени, прорезая себе путь сквозь плотные испарения подобно комете. Он собрало половину переходов по дороге вниз, бесчисленные пряди кристаллической паутины щелкали по обломкам, информационные хранилища разлетались метелью осколков. Люди кричали, падая. Фаддей ожидал в любую секунду быть утянутым вместе с ними, или что его скафандр ВС будет разорван и его мышцы превратятся в пласты замерзшего мяса.

Транспорт воткнулся в жидкость далеко внизу, и долю секунды спустя, верхний слой водорода воспламенился.

Сдерживающие поля, созданные для того, что перенаправлять энергию любого возгорания прочь от инфохранилищ наверху, спрессовали жар и ударную волну вниз и наружу. Но водород продолжал гореть, когда транспорт пробил его поверхность, а затем его плазменный движок пошел вразнос. Без сдерживающих полей, целое озеро загорелось бы и превратило бы собор в колонну пламени, испепеляя все внутри. Вместо этого, взрыв был перенаправлен к основанию цилиндра, где стены из ферроволокна встречались со скалами Фароса.

Стены цилиндра катастрофически повело, их прорезали гигантские черные трещины. Воздух с пронзительным визгом начал выходить наружу в полный вакуум, всасывая людей и обломки вместе с собой. Фаддей вцепился в хранилище информации позади себя, когда бритвено-острый осколок стекла пронесся рядом. Штурмовики и техногвардейцы в беспорядке прокувыркались мимо, беспомощно молотя конечностями.

Водородное озеро, разработанное, чтобы сохранять инфохранилища в стабильном состоянии, вместо этого привело к уничтожению всего собора. Адептус Механикус, в своей одержимости техническим совершенством, пропустили совершенно очевидную опасность. Им никогда не пришло в голову, что нечто враждебное сможет перенести чрезвычайный холод и пережить воинов-сервиторв, или что некто сможет сдетонировать озеро с такой яростью, что с ней не справятся сдерживающие поля. Это была святая земля, и священная информация была нерушима.

Верхние эшелоны Механикус не могли себе представить, что отчаянный, одинокий инквизитор вторгнется в священную обитель Омниссии и принесет с собой все те непредсказуемые, хаотические факторы, которые смогут ее уничтожить.

Ирония ситуации была моментально потеряна для Фаддея, когда колонны оторвались от потолка и закружились вокруг него, взбивая сломанные кристаллы в бритвенный шторм. Секция перехода, на которой находился Фаддей, разошлась и внезапно цилиндр уже вращался вокруг него. Нити, удерживающие кристаллы в едином целом, растянулись и неожиданно вся верхняя половина цилиндра с гулом отшла, напряжение в структуре цилиндре возрастало до тех пор, пока он не лопнул целиком подобно семенному кокону.

Фаддей пытался контролировать свои перемещения, но не смог. Он бесцельно пинал воздух, и видел рядом уцелевших штурмовиков и техногвардейцев, занятых тем же. Огни снизу потемнели, когда воздух рванулся наружу, и теперь здесь не было ничего, кроме тьмы, руины собора под ним, и чернота космоса над ним. Волна уходящего воздуха тащила его вверх и из цилиндра, и когда он пролетел мимо пределов искусственного поля гравитации Фароса, он оценил повреждения, причиненные остальной части собора. Огонь ворвался в соседние цилиндры и пламя кипело вокруг основания собора.

Тысячи лет бесценной информации горели сейчас вместе со слугами и адептами, пойманными внутри. Фаддей разглядел одного или двух штурмовиков и техногвардейцев, попавших в ту же ситуацию, что и он. Они беспомощно боролись, пока не были вышвырнуты все дальше и дальше в космос.

Выбитые кристаллические обломки сверкали подобно падающим звездам, потоки яркого серебра фрагментов цилиндра вращались на фоне черноты. Тела и части тел кружились среди обломков, разбитые и беспомощные.

Мозг Фаддея оценивал ситуацию. Он пытался размышлять здраво, как и должен хороший инквизитор, впервые столкнувшийся с какой-то проблемой. Его скафандр ВС сможет перенести полный вакуум, но воздушные фильтры вскоре откажут без атмосферы, из которой можно извлечь кислород и азот. У него не было никаких средств тяги и ему некуда было деваться, даже если бы они были.

Инфопланшет был у него в кармане. По крайней мере, это было хоть что-то. При удачном стечении обстоятельств, он завершил свою задачу. Теперь ему требуется только уцелеть.

Теперь вокруг него не было ничего, кроме космоса. Фарос казался ярко подсвеченным городом-храмом позади него, остатки цилиндра потемневшая масса перекрученного металла. Опаляющий немигающий глаз умирающей красной звезды горел с одной стороны, а с другой был только холодный вакуум. Фаддею приходилось видеть космос лишь через обзорный экран или иллюминаторы, или как ночное небо с безопасной поверхности планеты. Он никогда не был окружен им. Впервые, он осознал насколько деликатным в действительности был Империум – чрезвычайно тонкий налет цепкой жизни, прилипшей к мертвой скале, которая составляла мельчайшую частицу галактики. Неудивительно, что человечеству приходиться драться. Неудивительно, что за каждым углом ему мерещиться вымирание.

Где-то там, между этими звездами, были Испивающие Душу. Фаддей даже сейчас мог иметь информацию, необходимую, чтобы найти их, но он вполне ясно понимал, насколько сейчас была близка его смерть. Инквизитор не боялся смерти – но он боялся – и был горд бояться – умереть, когда его служба Императору не завершена. Пока Фаддей дрейфовал, этот страх рос и рос, пока он не окружил его так же плотно, как и равнодушная галактика вокруг.

Восьмая глава

Септиам Тор был миром-садом. Два его основных континента покрывали роскошные пастбища и буйные, дремучие леса. Бледные кольца вокруг планеты заключали небо в объятия сверкающих радуг, а закаты расцвечивались миллионом оттенков. Кристально-чистые реки прокладывали свой путь через потрясающую воображение сельскую местность и погружались в захватывающие дыхание водопады перед тем, как слиться с могучим сияющим океаном, изобилующим коралловыми рифами. Экосистема планеты никогда не эволюционировала за пределы растительной жизни, потому здесь не существовало животных, способных играть роль хищников или вредителей, за исключением одного вида, предназначенного для опыления небольшого урожая выращивающихся на планете цветков огнедушца - стаи птиц с зеленым и голубым оперением, которые проносились по небу подобно кометам.

Тычинки огнедушцев были источниками одних из наиболее сильнодействующих боевых стимулянтов, которыми Империум снабжал свои штрафные легионы и самые расходные полки Имперской Гвардии, и потому Септиам Тор было даровано особое положение. Его десятины выплачивались лишь урожаями огнедушца, и правящая семья – чьи корни восходили к первому свободному торговцу, открывшему планету и присоединившую её во имя Императора – заполучила вечные права во владении планетой.

Септиам Тор оставался незаселенным и нетронутым, кроме единственного города, мраморного спрута разросшегося поселения, состоящего из обширного, поддерживаемого колоннами дворца, с казармами и тюрьмой для личного подразделения блюстителей порядка и бесчисленными улицами с покрытыми изразцами крышами домов, приютивших сборщиков урожая.

В один прекрасный день в верхних слоях атмосферы промелькнула корабельная спасательная шлюпка, её аварийный маяк вещал о находящемся на борту единственном серьезно раненном пассажире. Капсула рухнула посредине поля, взбив вверх султан фиолетово-черных лепестков. Отделение сил правопорядка Септиам Тор выслал команду парамедиков, чтобы извлечь пострадавшего и доставить его в город для дальнейшего излечения. Обнаруженный ими человек был здорово обожен, но жив и потому помещен в лазарет неподалеку от здания сената.

В течение трех недель персонал госпиталя боролся за жизнь жертвы кораблекрушения. Наконец их усилия увенчались успехом – пациент – они даже не могли сказать, мужчина это или женщина – заморгал глазами, приходя в себя.

Как раз в это время один из сенаторов Септиам посещал медицинское учреждение. Это был тот вид должностных обязанностей, который вменялся всем сенаторам, демонстрируя, насколько тесную семейную команду они составляют в своих старательных попытках опередить друг друга в деле служения на благо родного мира. Сенатор недолюбливала лазарет, но обеспечение безопасности и жизнерадостности сборщиков урожая на Септиам Тор было критически важным, и она вежливо внимала информации и рассматривала пациентов, которых представлял ей медперсонал по мере движения вдоль больничных палат.

Она обогнула угол и увидела обугленную массу иномирянина, висящую в люльке из проводов и замотанную бинтами, пожелтевшими и покрытыми пятнами, даже несмотря на то, что их меняли какой-то лишь час назад. Следящее за состоянием больного оборудование перемигивалось и пощелкивало. Надушенные занавеси, опущенные вокруг пациента, не могли скрыть едва уловимую вонь зажаренного мяса.