Сибирь как колония - Николай Михайлович Ядринцев

нравами дискредитировали таким образом лучшие намерения правительства. Сибирские заседатели и исправники до последнего времени свирепствуют в инородческих волостях, ни указы государей, ни законодательство, ни гуманный устав Сперанского, ни страх закона, ни внушения человеческой совести не могли защитить, оградить инородца и заставить уважать его человеческие права. При отсутствии знаний инородческого быта, распределения инородцев и движения населения переписка об устройстве инородческих волостей и общественного управления продолжалась несколько десятков лет, но, к сожалению, от неумения организовать это дело не привела ни к чему. «В течение 40 лет дело это ограничивалось мертвой канцелярской перепиской и не заключает ничего, что бы можно было сделать заключение о том, что и как следует учредить между инородцами». Таков был официальный приговор этого дела[54]. «В основе административных начал, — говорит журнал Томской казенной палаты, — должен лежать быт народа, т. е. его нравы, обычаи, образ жизни, степень развития, а равно и местные условия; чтобы безошибочно определить, какой порядок управления свойственнее и полезнее для инородцев, необходимо знать их прошедшее и настоящее, и для этого необходим ум пытливый, наблюдательный, деятели научные и привычные к такого рода трудам; между тем из 40-летней переписки видно, что столь серьезный труд возлагался на земскую полицию, на земских заседателей, у коих не было ни времени, ни умения взяться за это дело как следует, почему весь труд заявлялся в мертвой канцелярской отписке бумаг, парализовавшей все распоряжения местной высшей власти». Но вслед за вопросом управления является не менее серьезным и, пожалуй, более важнейшим вопрос податного обложения инородцев. Ясачные сборы причиняли сыздавна немало беспорядков и служили поводом к ухудшению быта инородцев. Ясачные сборы с инородцев мехами стали с первого же раза благодаря недобросовестности сборщиков тягостью и разорением для инородцев; несмотря на огромные поборы, за инородцами все-таки показывались недоимки. Вслед за покорением Сибири в 1596 г. мы находим сведения об обременении пелымских и нарымских инородцев сборами, вследствие чего уменьшены с них сборы ясака и прощены недоимки. Те же явления продолжаются во все последующее время, инородцы жалуются на разорение, насилие над ними; правительство приказывает, по возможности, щадить инородцев и взыскивать одну только подать, но никакие меры и самое прощение недоимок не помогает. В 1763 г. составляется Щербачевым перепись инородцев, и на инородческое население в 186000 налагается ясачный оклад в 165000 рублей; оклад этот не мог быть обременительным, если бы, во-первых, он взыскивался только в определенном казною количестве, во-вторых, более соответственно с количеством рабочих душ. Но с 1763 г. в быте инородцев произошли замечательные потрясения и изменения, а оклад этот оставался тот же до 1824 года.

С распределением инородцев в новые разряды и с переводом некоторых в число оседлых, соответственно Уставу Сперанского, положение дел не только не улучшается, но податная система легла еще тяжелее. Многие из инородцев, несмотря на оседлость, к этому времени совершенно были разорены. Платя до 1824 г. по 1 р. 50 к. с души, с этого года, с перевода в разряд оседлых поселян, с них последовало обложение в 11 р. с души, да по столько же за умерших с ревизии 1816 года. Все это привело к тому, что с инородцев тобольских вместо прежнего оклада в 127819 р. с 1824-го по 1832 гг. пришлось денежной повинности за восемь лет взыскать 1359845 рублей. Инородцы смогли уплатить в счет этой громадной суммы всего 735397 р., следовательно, в недоимке за ними состояло 624648 р.; в таком же положении очутились и другие оседлые инородцы. Хотя ясачные комиссии обнаружили всю несоразмерность, всю тяжесть обложения и открыли при этом много несправедливостей, тем не менее они не могли улучшить быта инородцев и сократить оклады. Напротив, после ясачной комиссии в общем сумма сборов возвысилась. Так, инородцы с 1835 г. по обложению вместо прежних 146460 р. 55 к. стали платить 525162 р. 99 к. Злоупотребления при сборе ясака не уменьшались; кроме того, на них наложены были новые повинности. Резолюции и заключения, к которым пришла ясачная комиссия, были, однако, замечательны. Комиссия ходатайствовала о сложении недоимок, «так как взыскать их было невозможно, не доведя инородцев до совершенного разорения». Недоимки по 1 января 1832 г. были, таким образом, прощены «по уважению расстроенного состояния инородцев об обременительной экзекуции и других допущенных злоупотреблений», — как сказано в указе Сената генерал-губернатору Западной Сибири. Но и за таким важным облегчением оседлые инородцы не в состоянии были платить полного крестьянского оклада, поэтому предположено было для них в продолжение десяти лет, с 1840-го по 1850 гг., платить 2/3 крестьянского оклада, а с 1 января 1850 года — полный оклад. Несмотря на сделанные облегчения и льготы, а также несмотря на то, что некоторые из оседлых управ доселе обложены податью только в количестве 4 руб. 41 коп. (оседлые волости татар Томской губернии), недоимки не только не уменьшились, но возросли. Так, с 1850-го по 1860 гг. увеличились недоимки у тех же тобольских оседлых татар и томских. Недоимки эти в 1875 г. по 4 округам равнялись 480234 рублям. Накопившиеся недоимки взыскиваются обыкновенно самым беспощадным образом, продажею имущества инородцев, отдачею их в заработки промышленникам, и только по истощении всех средств они представляются к сложению, то есть когда разорение достигло крайних пределов; наконец, что еще важнее, самые оклады взыскивались всегда не в положенном казною размере, но в гораздо высшем, часто суммы, взысканные с инородцев, оставались в руках сборщиков и заседателей, а на них отмечались недоимки. Подобные двойные сборы, как причина недоимки, не всегда было удобно объяснять местному начальству; но, несомненно, они играли значительную роль. Что касается общих повинностей, налагаемых на инородцев, то они так были тяжелы, что инородцы закладывали свои угодья и нанимали для выполнения их русских. Мирские расходы ложились на инородцев большею тяжестью, чем самые подати.

Что касается ясачного сбора с кочевых инородцев, то оклад этот мог быть точно так же не обременительным, если бы только он не отражался в увеличенных сборах и в тех затруднениях, которыми сопровождалось внесение ясака мехами. Правительство, желая облегчить инородцам внесение подати, ввиду недостатка денежных знаков предоставило им вносить меха, которые шли в доход Кабинета Его Величества, но сбор мехов сыздавна был поводом для злоупотреблений в Сибири. Несмотря на то, что инородцам предоставляется вносить ясак в казначейство деньгами, на практике является, что инородцы, напуганные чиновниками, что их запишут в оседлый оклад, предпочитают вносить мехами; между тем постоянное уменьшение зверя в Сибири и его «неурожаи» ставят инородцев в большое