Чемпион тюремного ринга - Александр Тамоников

– Чего надо? – спросил Илья и чуть приподнялся, опираясь на локоть.

Глаза соседа поблескивали в темноте. Обитатели барака спали, издавая стоны и храп.

– Илья, мне кажется, есть возможность сбежать, – сообщил Ратушняк.

Илья затаил дыхание. Что за новости? Провокация? Надзиратели подговорили парня устроить побег, чтобы потом поймать и наказать его участников? А смысл? Естественно, Ткач будет стараться удрать при первой же возможности. Тем более что у охраны имеется приказ сильно его не избивать.

– Излагай, Игорек. – Илья недоумевал, никак не мог понять, откуда у этого интеллигента взялся план побега.

– Это не подстава, Илья, – прошептал Ратушняк. – Видит бог, я сам всего боюсь. Но тема и вправду интересная.

Илья молчал. Преамбула явно затянулась.

– Помнишь дырку под окном? Там доски проломились и сильно тянет из подвала – Ратушняк понизил голос до шепота. – Вы с ребятами еще курить бегали к этой дырке. Она четко напротив нас.

– И что дальше? – Ткач, кажется, начинал кое-что соображать.

– Я инженер, Илья, пусть в другой области тружусь, но соображать могу. Я стоял там недавно, будто бы просто так в окно пялился. Эта дырка не ведет на улицу. Она проваливается вниз, в подвал. Оттуда и тянет сквозняком. Стены двойные. Там раньше был слой утеплителя, сейчас он весь сгнил. Расстояние между стенами сантиметров сорок, можно пролезть, если сплющиться. Не знаю, как в других местах, но в районе отверстия именно так. Фундамент дальше, а дырка проваливается в подвал. Надзиратели им не пользуются, но он там точно есть. Здесь раньше было все по уму: канализация, вентиляция, паровое отопление от котельной. Мы можем попробовать спуститься в подвал, посмотреть, что там есть. Трубы канализации проложены под землей. Они обязательно должны связываться со сливным коллектором, который, по логике, тянется под центральной аллеей через весь лагерь и уходит за его пределы. Речка неподалеку. Возможно, в нее и сливались нечистоты. Там все прогнило. Я уверен, что до коллектора мы доберемся. Это труба большого диаметра, по которой можно будет проползти.

Сердце Ильи снова застучало. Он лихорадочно соображал. План завиральный, слишком много в нем «но». Но не сидеть же сложа руки, дожидаясь у моря погоды. В этом аду выжить никак не удастся.

– Не вставай, Игорек, не будем шуметь тут вдвоем. – Ткач сел на кровати, стараясь не скрипеть, осмотрелся, убедился в том, что в бараке вроде бы все спали.

Он сполз с койки, опустился на четвереньки и в такой вот позиции отправился к окну. Знакомый участок стены Илья отыскал на ощупь. Отверстие было рваное, небольшое. Такое ощущение, будто человек, которому некуда было девать силу, врезал по стене и проломил ее. Охранники в эту часть барака совались редко, на дефект стены не обращали внимания.

Ткач пошевелил соседние доски. Они держались на честном слове. При желании их можно без труда оторвать.

Илья поколебался и просунул руку в неровное отверстие. Внутри был какой-то губчатый мусор вперемешку со стекловатой, который сразу провалился вниз. Полое пространство за стеной оказалось внушительным. Человек вполне мог протиснуться там.

Ткач на минутку задумался. Потом он повернулся, на четвереньках заскользил обратно, лег на кровать.

– Ну и что? – спросил Ратушняк.

– Не знаю, – буркнул Илья. – Возможно, ты прав, но выводы делать рано. Сам же говоришь, что нужно спуститься и посмотреть.

– Так пошли?

Ткачу было слышно, как у соседа от страха стучали зубы.

– Да подожди ты, торопыга. – Илья поморщился. – Полезем сейчас, только народ насмешим. Ничего не выйдет, нам таких люлей навешают, что уже не оклемаемся. Пойдем на дело следующей ночью. Сейчас все равно поздно, скоро светать начнет. Нам нужны спички или зажигалка. Мы же не кроты, чтобы работать в темноте. Про фонарик я даже и не мечтаю, но если добудем, будет здорово. Потребуется веревка, прочная и длинная, чтобы можно было обмотаться ею. Надо хоть что-то, чем можно рыть, например небольшая кельма. Мы не знаем, что ждет нас в лазе и есть ли он вообще. Отдирать доски надо осторожно. Если выбраться не сможем, то придется возвращаться и все заделывать. Теперь самое главное, Игорек. Допустим, мы выползем по коллектору к реке, спрячемся в лесу и представим на минутку, что облава с собаками пройдет мимо. До наших позиций отсюда семьдесят километров. Как мы их пройдем, сумеем ли не попасться на глаза укропам? Ты стрелять умеешь?

– Нет.

– Я почему-то так и думал. Ладно, забей. Хорошо, что хоть один из нас умеет. Главное, чтобы решимость была у обоих. Поэтому давай спать. Завтра на стройке и попробуем добыть все, что я перечислил. Спешить не будем, нужно все обдумать.

– Хорошо, Илья, – поколебавшись, согласился Ратушняк. – Знаешь, приятель, мне очень страшно. Цепенеет все внутри, но я больше не могу так вот жить.

У Ильи появилась новая цель. Пусть зыбкая, завиральная, отчасти даже глупая, но все-таки.

Все рухнуло на утреннем построении. Надзиратели ворвались в барак, носились по коридору, колотили дубинками по дужкам кроватей.

– Подъем, тунеядцы, всем строиться! – вопили надорванные глотки.

Люди суетливо, натыкаясь друг на друга, выбегали в коридор, терли заспанные глаза.

– Становись в шеренгу! – орали охранники. – Быстро, кретины! Что, не получается, козлы неуклюжие? Будем тренироваться.

Но после построения вертухаи не спешили гнать народ в сортир и на задний двор. Они прохаживались вдоль неровного строя, с презрением разглядывали заспанных, измученных людей.

В дверном проеме обрисовались два автоматчика. Майор Мамут растолкал их и вошел в барак. Он был одет по всей форме, на поясе болталась кобура.

Этот тип загадочно ухмылялся. Он неспешно прошелся вдоль строя, остановился напротив Ильи, уставился пронзительным взглядом ему в глаза.

Ткач все понял, почувствовал, как сердце покатилось в пятки. Колючий ком поднялся к горлу и стал безжалостно драть его. Илья прикладывал старания, чтобы не измениться в лице, но без особого успеха.

– Ткач, Ратушняк, выйти из строя! – гаркнул Мамут.

Арестанты выполнили приказ. Что им еще оставалось?

Ратушняк тоже не был бестолковым, все понял. Его трясло, жирный пот скатывался со лба. Он растерянно глянул на товарища, будто бы искал ответы на какие-то вопросы. Говорить арестант не мог, безостановочно сглатывал, давился слюной.

Мамут извлек из кобуры «ПМ», повернул флажок предохранителя, передернул затвор. Потом он зачем-то подбросил пистолет в руке так, словно проверял на вес. Майор хищно улыбался и при этом смотрел исключительно на Илью.

«Неужели выстрелит? – забилось в мозгу у заключенного. – И его допекло все это безумие?»

– Какой же ты все-таки неугомонный, Ткач, – словно бы с сожалением произнес майор. – Тебе что в лоб, что по лбу. Вообще, знаешь, я тоже всегда считал, что если ночью не спать, то можно узнать много интересного. – Он вскинул руку, прогремел выстрел.

Ратушняк пролетел через брешь в шеренге, ударился о дужку кровати и стек на пол. Смерть наступила мгновенно.

У Ильи пересохло в горле. Его буквально парализовало.

Майор снова вскинул пистолет. В глазах его поблескивал злорадный холодок.

– Это называется профилактическая работа, Ткач. Кстати, ты считаешь, что вы были на пороге открытия? Глупости. Да, действительно, под бараком есть подвал, а в нем – остатки древней канализации. Но там давно все засыпано землей. Авария, знаешь ли, была много лет назад, связанная с проседанием грунта. А ликвидировать ее последствия не стали, потому что оздоровительный лагерь все равно подлежал закрытию. Мне не совсем понятно, на что вы надеялись.

Прогремели еще выстрелы. Илья не успел закрыть глаза. Вспышки пламени ослепили его. Он шатнулся, но не упал, остался жить, хотя мысленно простился с этим никчемным миром.

Мамут смеялся. Он стрелял в сторону. Пули опалили ухо Ткача и продырявили стену.

Илья быстро выбирался из оцепенения. Ему, в принципе, было без разницы, на каком свете он встретит новый день.

Шеренга зашевелилась. Заключенные потихоньку приходили в себя.

– Ладно, – великодушно произнес Мамут. – Побренчали немножко на натянутых нервах да и хватит. Надеюсь, работа сегодня пойдет весело и продуктивно. Командуйте, господа контролеры, чего вы ждете? Выгоняйте из конюшни этот хромой табун.

Надзиратели дружно заорали, и человеческий поток устремился к выходу. Осталось только тело на полу. Под ним расплывалась лужа крови.

Илья думал, что вертухаи будут бить его, но этого не случилось. Они оставили пленника наедине со своей совестью и отчаянием. Он был подавлен, разбит. Из-за него снова погиб человек. Пусть Ратушняк и был инициатором побега, но это мало утешало Ткача.

Он трясся вместе со всеми в грузовике, оглохший, подавленный, и ловил на себе странные взгляды арестантов. Похоже, Илья становился каким-то спутником смерти. Все люди, находившиеся рядом с ним, имели злостную привычку умирать.