Боэмунд Антиохийский. Рыцарь удачи - Жан Флори

Об этих видениях рассказал не только Раймунд Ажильский: за исключением Рауля Каннского, о нем упомянули все хронисты, не подвергая этот рассказ сомнению[429].

Так, видению Стефана норманнский Аноним посвятил целую страницу: крестоносцы, было сказано священнику свыше, подвергали себя крайней опасности — они предавались преступным любовным утехам с христианскими и языческими «грязными женщинами», и смрад этот достиг небес. Однако если народ вернется к Богу, то он поможет ему. Это утверждал сам Христос в присутствии своей матери и святого Петра: «Иди и скажи народу моему, чтобы он возвратился ко мне, и я тогда возвращусь к нему и в течение пяти дней окажу ему большую помощь […]»[430].

На сей раз, когда всякая надежда, казалось, была уже потеряна, князья заинтересовались посланием из иного мира. Оно пришло вовремя, ободрив предводителей похода и вернув им чувство собственного достоинства. Согласно Раймунду Ажильскому, князья поклялись не отступать перед угрозой гибели[431]. По словам Анонима, Боэмунд, «как говорили», был первым, кто дал эту клятву Раймунду Сен-Жильскому и другим предводителям. Танкред превзошел его, поклявшись не уклоняться ни от военных действий, ни от пути ко Гробу Господню, пока при нем будут сорок рыцарей[432]. Ни Боэмунд, ни Раймунд Сен-Жильский не заходили в своих обещаниях так далеко…

Норманнский Аноним поведал и о видении Петра Бартелеми, как и о точном указании на местонахождение Копья. В недавнем времени святой Андрей говорил ему: «Отчего не вынул ты копье из земли, как я тебе велел? Знаешь ли, что всякого, кто идет с этим копьем на битву, врагу никогда не превзойти?»[433] Столь точное указание на видение Петра вызывает удивление, поскольку оно играет на руку сопернику Боэмунда, Раймунду Тулузскому, ведь Бартелеми был человеком графа, и обрести Копье суждено было именно ему! Аноним, однако, настаивает на этом, ссылаясь на данное Петру обещание святого Андрея: «Вставай, иди и скажи народу Божьему, чтобы он не боялся, но напротив, неколебимо уверовал всем сердцем в единого истинного Бога. И они победят повсюду, и через пять дней Бог ниспошлет им то, что вселит в них радость и веселье. И если они захотят сражаться, то вскоре, как только выступят единодушно на бой, все враги их будут побеждены, и никто более не устоит против них»[434]. Все крестоносцы, уверовав в это божественное обещание, ободряли и утешали друг друга, укрепившись в надежде на скорейшую помощь Бога.

Раймунд Ажильский привел некоторые уточнения относительно того, каким образом Бог придет на помощь своему народу. Крестоносцам нужно будет дать бой, чтобы завоевать территорию Антиохии, принадлежащую святому Петру, а не язычникам, — и тогда на помощь живым устремятся небесные легионы их умерших товарищей: «Все ваши братья, умершие с начала этого похода, будут вместе с вами в этой битве. Одолейте десятую часть врагов ваших, и тогда братья ваши, посланные Богом и укрепленные его могуществом, одержат верх над оставшимися девятью частями»[435]. Этому обещанию норманнский Аноним не уделил внимания, но Тудебод сослался на него, слегка изменив форму: «Пусть они начнут битву, а я дам в помощь им блаженных Георгия, Феодора, Димитрия и всех паломников, ушедших из жизни во время этого похода»[436].

Итак, сакрализация битвы доведена в рассказах до предела: Бог со своим народом; небеса разверзлись, взаимосвязь между крестоносцами и святыми полная; в битве будут принимать участие как святые-воители, из числа самых почитаемых рыцарством, так и солдаты, ранее погибшие в бою и тут же ставшие святыми на небесах. Победа крестоносному воинству обеспечена в случае покаяния[437].

К тому времени в Антиохии царил страшный голод. Крестоносцы были вынуждены есть ослов, коней, листья винограда и фигового дерева, кожу и даже человеческую плоть[438]. Однако во искупление грехов, изобличенных Господом, Адемар Пюиский призвал народ к молитвам, организовал пост и крестный ход, сообразуясь с указаниями провидца. Подавленное воинство воспрянуло духом. Тем более что «знак», обещанный Богом, был явлен во плоти: в Антиохийском соборе, в месте, указанном в видении, на большой глубине было найдено Священное Копье. Его обнаружил Петр Бартелеми в присутствии дюжины свидетелей, среди которых были граф Тулузский, епископ Оранжский, Понс де Балазун, Ферран де Туар и Раймунд Ажильский, капеллан графа, рассказавший о его открытии с позиции очевидца:

«Наконец, Бог был тронут благодарственными молитвами и явил нам свое Копье. И сам я, пишущий эти слова, поцеловал его, как только из-под земли появилось его острие. Мне не описать радость и неистовство, что охватили тогда весь город. Это копье было обретено 14 июня»[439].

Итак, Бог придал силы крестоносцам, обратившись к ним через бедняка-провансальца из лагеря Раймунда Тулузского, являвшегося непосредственным соперником Боэмунда и вскоре ставшего его врагом! Невозможно отрицать факты: автор «Деяний франков» не помышлял об этом даже в 1105 году, во время создания своей хроники, — настолько эти чудеса были очевидны! О них единодушно сообщали все источники, добавляя к ним различные детали или уточнения. Чудо изменило положение дел. Крестоносцы, еще вчера пребывавшие в отчаянии, сегодня знали, что Бог с ними и что он сдержит свое слово, сумеет спасти их жизни ради продолжения и завершения крестового похода.

Письмо Ансельма де Рибемона представляет собой простой, четкий и ясный доклад об этом открытии:

«В то время как слуги его испытывали столь тяжкие муки, Бог протянул нам руку помощи: божьим откровением он велел нам отыскать Копье, которым было прободено тело Христа. Оно покоилось в церкви Святого Петра, под плитами, на глубине примерно в два человеческих роста. Обретение столь ценного сокровища вернуло нам мужество»[440].

Альберт Ахенский особо подчеркивает то почитание, каким тут же окружили эту драгоценную реликвию предводители, и тот прилив надежды, который вызвала эта находка: «При вести об этом открытии христианский народ возликовал и обрел великую надежду; люди почтили его торжественными богослужениями и неисчислимыми приношениями золота и серебра»[441]. Норманнский Аноним соглашается с этим, несмотря на свое враждебное отношение к Раймунду Сен-Жильскому, поддержавшему провидца с первых же минут. Боэмунд признал себя полностью убежденным в божественном происхождении этого открытия:

«Мы, услышав слова того, кто нам через слова апостола открыл Христово откровение, тут же спешно отправились к тому месту в церкви св. Петра, на которое нам было указано. И копали здесь тринадцать человек с утра до вечера. И Петр нашел копье, о котором говорил. Его извлекли они с великой радостью и трепетом. И поднялось безмерное ликование по всему городу»[442].

Однако если вчитаться в это признание, то можно заметить, что Аноним склонен к высказываниям общего характера, тогда как некоторые факты он обходит молчанием. Это хорошо заметно при сопоставлении его рассказа с повествованием Тудебода, в целом идентичного ему, но более подробного и цветистого:

«Мы же, находившиеся в Антиохии, услышали речи Петра Бартелеми и узнали, что он видел апостола Андрея, показавшего ему и Копье Иисуса Христа, и место, где оно находилось. Вслед за чем Петр, отыскав графа Сен-Жильского, сказал ему, что тот должен отправиться в церковь Святого Петра, где находится Копье. Услышав то, граф отправился в церковь с превеликой радостью, и Петр указал ему место, перед вратами хоров, на правой стороне. Когда двенадцать человек, трудившиеся с утра до вечера, наконец выкопали глубокую яму, тот самый Петр узрел Копье Иисуса Христа, как указал ему святой Андрей. Случилось это на четырнадцатый день июня. И обрели они Копье с великой радостью, и понесли его к алтарю, восхваляя Бога пением “Te Deum”, и наступило во всем городе ликование. Узнав об этой вести, франки с великой радостью потекли в церковь Святого Петра, чтобы узреть Копье, а вслед за ними греки, армяне, сирийцы, громко певшие “Kyrie eleison” и говорившие: “Страну франков поддерживает и укрепляет добрый Христос”»[443].

Как видно, Тудебод, в отличие от норманнского Анонима, воздержавшегося от подобного описания, выдвигает на первый план решительные действия Петра Бартелеми и предводителя его войска Раймунда Сен-Жильского. Речь в данном случае идет не о добавлениях Тудебода, а скорее об очередном умолчании автора «Деяний франков». Когда-то его текст называли «Tudebodus abbreviatus»; с тех пор этот тезис был исключен из рассмотрения. Возможно, пришло время предпринять исследование на новых основах, поскольку нам представляется очевидным, что во множестве случаев Аноним исключил или изменил в некоем общем для него и Тудебода источнике то, что не работало на пропаганду Боэмунда, которая была главной целью пересмотра текста, предпринятого автором в 1105 году[444].