Слышишь пение? - Джин Литтл

Они с Анной расхохотались, все остальные переглянулись в недоумении. Но никто не проронил ни слова, и Руди начал:

— Ее стихотворение очень важно для меня. Только благодаря книгам, "говорящим книгам", Анне удалось разбить мою скорлупу. Мы потом объясним. Эти слова, они будто про меня сказаны.

Он легонько коснулся пальцами первой строки брайлевых точек и медленно прочел:

Он ел и пил волшебный слог,И дух покинул страх.Он позабыл, что он бедняк,А плоть его лишь прах.Он танцевал вдоль тусклых дней,И два его крылаБыла лишь книга. Как легкаДуша его была![38]

Конечно, Руди давным-давно выучил наизусть все восемь строчек, но он сдерживал себя и внимательно ощупывал каждую букву, чтобы все видели — он читает. Папина рука тяжело легла на дочкино плечо. Анна уловила ее дрожь, повернулась, обняла отца за шею и чуть слышно зашептала ему в прямо в ухо:

— Здорово, правда, папа?

Папа кивнул, не отрывая глаз от сына.

Руди кончил читать. На мгновение повисло молчание, потом взорвался хор голосов. Все смешалось — вопросы, восклицания, поздравления. В конце концов Руди встал, приобнял мать за плечи и сказал, обращаясь к отцу:

— Папа, позвони завтра тому человеку из Института для слепых, мне кажется, время пришло.

Руди не знал точно, где сидит отец, и повернулся в другую сторону. Эрнст Зольтен тихонько сделал пару шагов — пусть сын услышит голос, откуда ждет, не надо его разочаровывать. Анне ужасно захотелось снова обнять папу, только она заметила его уловку. Но девочка не двинулась с места.

— Я разыщу его телефон, но позвонить ты можешь и сам, — произнес папа.

— Хорошо, — на секунду запнулся Руди. И отец, и сын говорили нестерпимо обычными голосами, но обмануть друг друга им не удалось. — Тогда я позвоню завтра прямо с утра.

Глава 24

Первого ноября день оказался довольно теплым. Анна, наконец, пригласила трех подружек зайти. Руди клялся — у него хватит сил пережить даже восхищение Сюзи. Они всей компанией устроились на заднем крыльце, выходящем в крошечный дворик. Руди сидел на перилах, подставив лицо теплому ветру. Мама вернулась домой пораньше и вынесла им поднос с печеньем и кофе. Она заранее испекла масляное печенье с орехами и изюмом, которые сберегались к особо торжественным случаям. Девочки болтали, сначала капельку стесняясь, а потом все свободнее и свободнее.

Мэгги рассказывала об отцовском письме. Военная цензура вымарала несколько строк, но все равно ясно — он в каком-то ужасно холодном месте.

— Папа написал маме, как мечтает свернуться в клубок под одеялом рядом с ней.

— Наверно, он в одном из конвоев, которые идут по Северному морю, — объяснил Руди. — Очевидно, и меня бы туда послали. Иногда я мечтаю оказаться там вместе со всеми.

Гости на минутку притихли. Мама, уже понемногу свыкшаяся с новым Руди, недовольно цокнула языком. Непонятно, что она хотела сказать, но сын все равно повернулся с улыбкой в ее сторону.

И протянул руку за чашкой с кофе.

— Чуть левее, — тихонько подсказала Анна.

Руди легко поднял чашку и отхлебнул кофе, так, будто не слышит ее слов. Это стало у них обычаем. Плохо девочка видит или хорошо, но у нее словно развилось шестое чувство — она всегда знает, нужна ли брату помощь.

Анна тоже пила кофе и была ужасно довольна сборищем. "Конечно, облака еще набегают, но и они скоро развеются", — думала девочка. Мистер Мак-Нейр уже несколько раз заходил к Руди. В последние дни брат стал поговаривать о возвращении в университет, когда по-настоящему освоится с брайлевским письмом и научится ходить без провожатых. Кто-то предложил завести собаку-поводыря. Брат пока не сказал ни да, ни нет, кто знает, вдруг… Теперь и она, и Руди по ночам спали. Он ужинал со всеми и, опрокинув однажды стакан с водой — ясно, что избежать этого не удастся, — сам первый со смешком произнес слова, которые мама повторяла, когда они были маленькими:

— Вода полезна, нашему семейству не повредит лишний раз помыться.

Внезапно Руди поднял лицо:

— Хорошо, солнце опять выходит из-за туч.

Мама глянула на него с нескрываемым изумлением, а Сюзи, не задумываясь, выпалила:

— Откуда ты знаешь?

— Мой маленький секрет, дорогуша, — слегка насмешливо ответил Руди.

Анна взглянула на теплый солнечный лучик, скользнувший по щеке брата, и удивилась — до чего же бестолковы эти зрячие люди!

— Да, снова прояснилось, — девочка решила не обращать внимания на Сюзи. — На востоке небо уже совсем голубое.

— А птицы? — спросил брат, повернув голову. — Ты все еще слушаешь пение, Анна?

— Ну, они все давно вылупились, давным-давно, — она тщательно взвешивала каждое слово. — Уже совсем большие и полетели к солнцу.

Руди ответил не сразу, и его долгое молчание сказало Анне больше, чем слова: пока брату ужасно трудно, он не уверен в себе и в глубине души так одинок и напуган.

— Такая долгая дорога, — наконец произнес он.

Слова дались ему нелегко, она знает, но улыбка говорила — не волнуйся, сестренка, я понял.

— Они обязательно долетят, — заверил брата звонкий голос девочки.

— Может быть, — Руди глубоко вздохнул и добавил: — Знаешь… могут и долететь.

Возлюби ближнего своего — даже если он говорит с акцентом

Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне.

Джин Литтл — канадская писательница, она родилась в Тайване в семье врачей-миссионеров и выросла в Канаде. Как и героиня этой книги, она, несмотря на очень слабое зрение, училась в обычной школе. Джин Литтл стала сначала учительницей, а потом и писательницей. У нее есть собака-поводырь, а чтобы писать, ей нужен особый «говорящий» компьютер.

Джин Литтл опубликовала более двадцати пяти детских книг, включая и две автобиографические. "Слышишь пение?" — вторая книга об Анне Зольтен. Первая, "Неуклюжая Анна", рассказывает о жизни Анны в Германии, приезде семьи в Канаду и первых годах адаптации к новой стране, новой жизни, новой школе. Теперь Анна уже подросток, она идет в старшие классы обычной школы, а не в классы для слабовидящих детей, как раньше. Книга "Слышишь пение?" получила специальную премию Канадского совета по детской литературе.

Анна очень боится первого школьного дня, но в новой школе у нее сразу же появляются подружки, она находит поддержку, которой ей всегда не хватает. Но дело не только в школьных заботах. Канада, вслед за Англией, вступает в войну с фашистской Германией — события и тревоги большого мира врываются в такую, казалось бы, далекую от политики школьную жизнь. Прошло уже пять лет с тех пор, как Анна и ее семья приехали в Канаду, девочка почти забыла немецкий язык, она говорит и думает по-английски, она — типичный канадский ребенок. И тут вдруг выясняется, что все вокруг ненавидят немцев, считают каждого немца фашистом, подозрительно относятся ко всякому — даже подростку — носящему немецкую фамилию. Классный руководитель Анны, учитель географии, преследует детей с немецкими фамилиями.

В книге подняты серьезные проблемы ксенофобии, ненависти к тем, кто хоть чем-то отличается от тебя — говорит на другом языке, по-иному молится, носит необычную одежду и любит странные кушанья. Анна понимает — недоверие и подозрительность часто проистекают от страха и незнания, и ей так хочется объяснить всему миру, что совсем не все немцы — фашисты. Храброе сердце девочки не мирится с несправедливостью. Она не в силах воевать со всем светом, но с несправедливым учителем она сражается не на шутку — и одерживает победу.

В наши дни, когда проблемы ложного патриотизма, ненависти к «инородцам», чужим, встают так остро, история Анны весьма знаменательна. Современным детям просто необходимо читать о шовинизме, ксенофобии, расизме и тому подобных проявлениях этой страшной болезни — ненависти к чужому. Как иначе научатся они видеть разницу между защитой своего отечества и желанием избавиться от всех и всяческих «инородцев»? Что определяет «своего» — место рождения, знание обычаев страны, ее языка, умение говорить на нем без акцента? Но если мы все — дети одного Отца, то какое все это имеет значение? Получается, что так называемые «другие» просто не могут не быть нашей родней.

Трудно в стране, готовящейся воевать с фашизмом, да и в семье у Анны не так легко. Ее брат, Руди, с которым в первой книге у девочки весьма сложные отношения, постепенно становится ее лучшим другом и помощником. Однако он решает записаться добровольцем в армию и трагически теряет зрение. Теперь Анна — его «наставница», она знает, каково жить в мире, где все расплывается в тумане. Только она — одна из всей семьи — может ему помочь. Любовь и настойчивость сестры возвращают брата к жизни и к людям. Анна уже не маленькая девочка, которой постоянно необходимы защитники — теперь она возвращает то тепло, ту доброту, которой так щедро делились с ней и ее первая канадская учительница, и соученики в классе для слабовидящих детей, и, конечно же, ее отец, Эрнст Зольтен.