Тьма. Испытание Злом - Юлия Федотова

— На твоем месте я бы не сам пряник хранил, а выкупил у мастеров пряничную доску или попросил сделать оттиск на глине, — посоветовал старший товарищ. До этого момента он все-таки подозревал, что Йорген его разыгрывает, но теперь сомнения рассеялись. Он хорошо знал, что такое азарт страстного собирателя, и теперь ясно читал его в глазах спутника.

— Точно! — обрадовался ланцтрегер. — Купим палатку — и сразу в пекарский квартал!

Ремесленный Гамр имел цеховое устройство, на рынке здесь торговали только привозным товаром, а тем, что производился в городе, — исключительно в лавках при мастерских. На этот счет существовали строжайшие правила, делавшие послабление лишь для торговцев снедью вразнос.

…Но вернемся к источнику местного благосостояния, к тому, что создавало городу тайную славу в очень, очень узких кругах фавонийского общества. Именно здесь, в Гамре, в квартале, носившем мирное и респектабельное наименование аптекарского, помимо целебных снадобий изготовлялись совсем другие зелья, гораздо менее полезные для человеческого организма, зато весьма ценные для большой политики. Гамр был центром западного колдовства, но об этом мало кто знал. Слишком опасные специалисты трудились здесь, и слишком серьезными были их заказчики.

— Туда тоже сходим, посмотрим, да? — предложил Йорген. Уж ему-то о тайной специализации квартала было известно не понаслышке, для нужд столичного гарнизона Ночной стражи в Гамре закупали не только кожаные плащи.

Кальпурций в ответ на его рассказ и предложение осуждающе покачал головой: «Так и тянет тебя колдовство, так и влечет!», — но отказываться не стал, ему ведь тоже было интересно. Когда еще случится побывать в таком загадочном и жутком месте!

Прогулка по городу вышла длинной: швальный, пекарский и аптекарский кварталы располагались в разных его концах.

Дорогой Йорген с Кальпурцием вели беседу о тварях ночных, это была своего рода лекция: первый перечислял все известные ему породы чудовищ и способы их уничтожения, второй с большим интересом внимал. Потом разговор как-то незаметно переключился на девушек, и выяснилось, что первый предпочитает красивых и умных, второй — всяких, главное, чтобы их происхождение было благородным и семейство — почтенным. «Вы с моим родителем друг друга поняли бы!» — с некоторой досадой заключил Йорген, вопрос был для него животрепещущим, а позиция спутника показалась недостаточно нравственной. Достойную девушку — красивую, умную — отвергают только потому, что ей не повезло с родителями. Разве она в том виновата? Разве это справедливо? (Интересно, что Кальпурций рассуждал очень похоже: разве можно винить благородную деву в том, что боги не одарили ее умом и красотой, разве справедливо пренебрегать ею из-за этого?)

…Как ни велик был Гамр по площади, но домам было тесно в нем, верхние этажи нависали над нижними, крыши почти смыкались, отчего на узких улочках царил вечный полумрак и затхлость, кисло воняло помоями, бродили на вольном выпасе чьи-то свиньи — им здесь хватало еды. Таков был кожевенный квартал, и ткацкий, и прядильный, и искомый швальный, где была куплена добротная походная палатка (причем именно на «трофейные» кроны, нищим они так и не достались). В пекарском пахло гораздо лучше, оттуда не хотелось уходить. Пряничную доску с овцой Йорген заполучил легко. В первой встречной лавке ему назвали нужный дом, хозяин тут же признал свое изделие и был порядком встревожен: чем недовольны благородные господа?! Неужто непромес случился или, упасите Девы Небесные, таракан в тесто попал?! Узнав, что с замесом все в порядке, никакие тараканы тесто не посетили, а визит знатных особ вызван исключительно желанием выразить восхищение его чудесным продуктом, он расцвел и просьбу исполнил без лишних вопросов. Он знал: у господ всегда свои прихоти, простому человеку их не понять. Нужна молодому иноземцу старая резная доска — пусть владеет в свое удовольствие, поди-ка, пряники печь не начнет, покупателей переманивать не станет.

И от денег пекарь отказался — грешно требовать плату за вещь, которая ничего не стоит. В благодарность Йорген купил у него десять больших пряников — чтобы до самой Силонии хватило.

Аптекарский квартал был последним в очереди, и от остальной части города он отличался, как отличается фрейлина от девки-судомойки. На ровных, мощеных улицах красивые и ухоженные дома стояли просторно. При некоторых даже палисаднички были разбиты, цвели в них желтые и белые крокусы, синие пролески и гиацинты приятных пастельных тонов. О помоях на мостовой, о дурных запахах и прочих безобразиях, сопровождающих бедное человеческое бытие, и речи не шло. На всем лежал отпечаток благополучия и солидного достатка. Именно достатка, а не богатства. Настоящее богатство здесь не выставлялось напоказ, не было и следа бьющей в глаза роскоши, и беднякам, забредавшим из соседних кварталов, не на что было подивиться, разве что вздыхал кто иногда: «Эк живут как чисто!» Только человек, сам понимающий толк в богатстве, мог заметить его скромные признаки: садовые дорожки, посыпанные мраморной крошкой, а не простым песком, кованые бронзовые вывески заведений, двери из мореного дуба и серебряные колокольчики на них, бархатные занавеси на окнах, редкие южные цветы и клетки с диковинными птицами на подоконниках — откуда знать соседу-ткачу или портному, что не каждый король может позволить себе содержать одну такую питомицу?

Кальпурций с Йоргеном, понятно, знали. Первый только головой качал, второй еще и присвистывал:

— Ничего себе аптекари! Если не догадываться, чем они тут занимаются на самом деле, можно вообразить, будто все население Гизельгеры болеет поголовно и непрерывно, иначе откуда такой доход?! Давай заглянем куда-нибудь, — предложил он. — Посмотрим, что там внутри!

— А что скажем? Ведь мы оба здоровы!

— Попросим какую-нибудь примочку для моей мор… личности! — тут же нашелся ланцтрегер.

Кальпурций хмыкнул и молвил важно:

— Послушай, мой юный друг. Я уже много лет прожил на этом свете, и слово «морда» мне хорошо знакомо. Если тебе почему-то угодно употреблять его применительно к собственной персоне — не волнуйся, меня это не шокирует. Так что можешь не утруждать себя подбором синонимов и называй вещи своими именами.

— Красиво сказано! — рассмеялся фон Раух и решил впредь внимательнее следить за своей речью.

Но это решение не было единственным, принятым им в тот момент. Вторым он хотел поделиться со спутником, но не успел — тот уже переступал через порог ближайшей аптеки под мелодичный звон серебряного колокольчика.