Крестоносец. Византия - Геннадий Борисович Марченко

— А вы правда убили всех разбойников? — поинтересовалась Амалия-Луиза.

— Малу, невежливо сомневаться в словах риттера! — одёрнул её брат, хотя, судя по выражению моськи, этот вопрос занимал его ничуть не меньше.

— Разбойников вроде всех, — ответил я. — Кстати, Эрих, а что с теми двумя в землянке?

— Да хорошо всё с ними, господин, — пожал тот плечами. — Ну, то есть для нас хорошо, а для них не очень. Прикончили их мы с Ульрихом.

— Вот видите! — обратился я к детям. — Разбойников всех убили. Осталась, правда, одна разбойница, рыжая такая, но её мы крепко связали.

— Она плохая и злая! — не по-детски нахмурившись, заявила Малу. — Зиги била, а мне сказала, что скормит медведю, если буду плакать.

— Теперь не скормит, — заверил я девочку, невольно погладив её по шелковистым волосам, которым, впрочем, не помешала бы порция шампуня. — Медведя мы тоже убили. А сейчас, дети, пойдёмте отсюда на свежий воздух.

Я взял на руки Малу, Эрих подхватил Зигфрида, и мы вышли из землянки. Ульрих и Тео тем временем оприходовали убитых разбойников, сняв с них всё ценное. Судя по количеству, те что были в землянке, тоже не остались без внимания. К моменту нашего появления рыжая Фрида, на лбу которой красовалась здоровенная шишка от близкого знакомства с поленом, а простреленная рука, избавленная от стрелы, была перевязана, уже пришла в себя и вовсю осыпала ругательствами и проклятиями Ульриха и особенно Тео, которого сочла предателем. Подходя, мы услышали обещания ужасных пыток и казней, которым его подвергнет Адольф, на что Тео с явным удовольствием ответил:

— Твой Адольф, ведьма, уже окочурился от меча герра де Лонэ, со всей своей шайкой, и ты вскоре отправишься следом!

Разговор шёл, понятно, на немецком, но Эрих мне вполголоса переводил. Услышав новость о гибели главаря и по совместительству любовника, подружка атамана аж задохнулась. И тут подошли мы. Я поинтересовался у Ульриха, как дела, на что тот бодро доложил, мол, всё в порядке, убитых разбойников он обобрал, конюшню проверил, найдя там девять лошадей, теперь ждут Пьера с нашими лошадками. Да, везёт нам в последнее время с коняшками, в барышники, что ли, пойти? Судя по тем торгашам в Эсслингене, дело доходное, хе-хе…

Тем временем Фрида переключилась на меня, причём выражалась бабёнка не только на родном языке, но и на ломаном французском. Нет, не попаданка. Немецкую часть её речи я не понимал, кроме самых ходовых слов вроде «шайзе», «швайнехунд» или «ферфлюхтер», но французские ругательства и проклятия были вполне средневековыми. Вот только имя Винни вызывало недоумение, но его рассеял Тео, которого я спросил, с чего бы разбойница назвала так свою зверюгу.

— Имя как имя, благородный риттер, — пожал плечами парень. — Винсент не хуже других прочих. Конрад рассказывал, что она его новорожденным подобрала, сама молоком выкармливала, он её за мать считал.

Теперь ясно отчего девка так заходится, так что трудно даже понять, чья гибель её расстроила больше — Адольфа или медведя. Защитница живой природы, блин, Грета Тунберг недоделанная! Видел я в прежней жизни таких экологически озабоченных, сильно страдавших за зверушек, но с готовностью голосовавших в западных парламентах и правительствах за то, чтобы бомбить людей в неугодных верхушке Запада странах… Хотя, ручной медведь в средние века не такая уж невидаль. Ходили с ними и скоморохи на Руси, и жонглёры в Европе… Малу и особенно Зигфрид переводили восхищённые взгляды с туши убитого Топтыгина на нас и обратно.

Рыжая тем временем продолжала орать. Мне это надоело, и я потребовал, чтобы она не выражалась при детях. Но девка не унималась, и по моему приказу Эрих вставил ей кляп в рот. Тут послышался топот копыт. В глазах разбойницы мелькнули надежда и радость, видимо, она не совсем поверила нашему рассказу, и решила, что шайка Адольфа возвращается. Каким же было её разочарование, когда появился Пьер с лошадьми в поводу! Я сразу достал флягу со спиритусом, и другую, с настойкой прополиса, вместе с перевязочным материалом, и стал обрабатывать свои повреждения.

Прежде всего, матюгнувшись от души, продезинфицировал дырку в ноге, оставленную болтом чёртовой девки, наложив на неё повязку. Затем смазал царапины, оставленные Винни. Хотя доспехи в целом защитили от мишки, но кое где похожие на кривые кинжалы когти протиснулись сквозь кольчугу и дотянулись до моей кожи. А чёрт его знает, что у Потапыча было на когтях — рисковать подцепить инфекции совсем не хочется.

Эрих и Ульрих сразу взялись за инструменты, наконец освободив детей от ошейников. Затем я подарил Малу иглообразный клинок и стилет Фриды, сказав, что девочки должны уметь себя защищать, чтобы не бояться разбойников и других плохих людей. Мелкая обрадовалась, хотя «Игла» была для неё тяжеловата, и показала язык брату, который ей явно завидовал.

Чтобы его успокоить, я объяснил, что подобные клинки подходят девушкам, у которых мало силы, но много ловкости и гибкости, а будущему рыцарю надо учиться работать более серьёзным оружием. Зигфрид важно кивнул, соглашаясь с моими словами, и сообщил, что в отцовском замке его уже два года учат мечу, правда, пока допуская только к деревянным… Значит ему семь. В это время сыновей в дворянских семьях в пять лет забирают с женской половины, начиная учить воинскому ремеслу. После того, как я подарил ему выбитые Эрихом клыки медведя и отрубленные им же когти, заметив, что из них выйдет шикарное охотничье ожерелье, которому обзавидуются все ребята в его замке, да и в соседних тоже, и которое он вполне заслужил храбрым поведением в плену у разбойников, пацан окончательно просияли, и уже сам с гордостью поглядывал на сестру.

На мой вопрос, когда они попали к разбойникам, Зигфрид ответил, что вчера. По его словам, их кто-то оглушил и сунул в мешки. Я потребовал у Тео объяснений, ведь он сказал что барон, который, как я подозревал, причастен к похищению детей, был тут раньше.

— Ну да, последний раз был четыре дня назад, благородный риттер, — кивнул Тео. — А давеча приезжали двое его людей, тоже морды капюшонами закрыли, и переоделись, да лошадей сменить забыли, по ним и узнал. Мешки какие-то привезли в корзинах, что в них, я не знал, издали только видел. Адольф и Конрад сразу те корзины с мешками приняли и унесли, а мне, если честно, не до того было, только и думал, как сбежать отсюда.