Демон-дракон - Михаил Ланцов

– Что жители пришли – это хороший знак, – хмыкнув, отметил Фридрих.

– Поговаривают, что при нем закончились всякие эпидемии да моры. И вообще – болеть стали много реже. Как и массовый голод, что нередко случался ранее в Новгородских землях, тоже прекратился. Однако правила, которые он ввел, конечно, непривычные. Люди к ним до сих пор до конца не привыкли. Но то мелкие детали, что сразу в глаза не бросаются. Главное же – это город. Такого я нигде не видел. Широкие, прямые улицы, мощенные битым камнем да с водоотводными канавами, выложенными глиняными желобами. В итоге даже в весеннюю распутицу по ним можно свободно проходить, не рискуя утонуть в грязи. Причем улиц таких много. Они образуют своего рода сеть, позволяя легко и просто добираться из одного конца города в другой. Все дома перестроены. Ныне деревянных хибарок в Ладоге уже и не найти. Один кирпич везде да под черепичной крышей. Да в два-три этажа.

– А крепостная стена?

– Нет ее. Совсем. Старую крепость Максим подновил, укрепив берег, дабы не обваливался в реку, да и только. Разве что наблюдательные вышки ставит.

– Странно.

– Там много странностей, Ваше Императорское Величество. Крепостных валов не ставит, но иные большие стройки ведет. Например, сейчас он тянет дорогу в Новгород вдоль берега Волхова. Ровное каменное полотно, водоотводные канавы, крепкие мосты, кстати, тоже из камня. Пока ушел недалеко, всего миль двадцать готово. Но дела идут шустро. Говорят, еще два-три года, и дойдут до Новгорода, а там и еще куда двинут, ибо дело хорошее.

– Дорого она ему обходится?

– То мне не ведомо.

– А что еще строит? Ты же сказал, будто идут стройки.

– Храм великий и канал. Дабы корабли ставить не в потоке течения, рядом с Ладогой по левому берегу Волхова отрыли большую искусственную гавань. Поговаривают, что землю вынула Василиса, сестра его, каким-то чудодейственным способом. Но то мне не ведомо, может, и глупости болтают. А от той гавани в сторону Невы канал теперь роют, но привычным способом – лопатами да кирками. Только лопаты сплошь из доброго железа. Да тачки удобные. Причем на входе в канал большие ворота поставили.

– Зачем он им? Ведь проход по озеру есть рядом совсем.

– Там шторма больно сильные, да волна злая. Рыбакам ходить – куда ни шло, а торговцам опасно. Может разбить или выбросить на берег. Вот канал и строят.

– То есть Максим стремится организовать от Ладоги к Балтийскому морю надежный ход?

– Именно так. И скоро завершит эти дела, ибо работы по возведению канала идут очень быстро.

– А храм?

– С ним определенные трудности. Барон задумал большое богоугодное дело – по-настоящему огромный храм ставить, такой, чтобы превзошел все ныне существующие. Вот и возится уже не первый год, укрепляя фундамент какими-то хитрыми способами. Я взглянул на него и ахнул. Котлован немалый и весьма глубокий. А на дне могучая плита из неведомого мне камня мягкого синего цвета. Словно лазурь. Да увитая золотыми прожилками, переплетенными в какие-то странные узоры. Смотришь и понимаешь – чудо[17].

– Как же он такую плиту сделал? Из чего? – удивился Фридрих.

– То неведомо никому. Даже архиепископ лишь пожал плечами, сославшись на великие премудрости барона, и показал мне рисунок будущего храма. Это впечатляет. Неудивительно, что архиепископ Новгородский Максима ад Эрдо просто боготворит. Если он поставит такой храм, то серьезно превознесет славу архиепископства. Поговаривают, что и митрополита он может привлечь из Киева в столь знатную твердыню.

– Создал армию, ведет большие стройки, люди к нему бегут… – отметил Фридрих. – Хороший результат. Да еще и торгует, с тамплиерами сдружился, доспехи замечательные делает и вообще – явно с деньгами у него все хорошо…

– О! – воскликнул Мартин Шварц. – Говорят, что барон очень богатый человек. Монеты, кстати, начал свои чеканить, очень хорошего качества. Медную, серебряную и золотую. Вот, я привез вам показать.

– Монеты? Хм…

– Ваше Императорское Величество, там очень много чего интересного происходит. Не один день рассказывать. Поэтому я все записал на бумагу для вашего ознакомления.

– На бумагу?!

– О, не волнуйтесь. В Ладоге изготавливают бумагу весьма высокого качества, причем за довольно умеренную плату. Она значительно дешевле пергамента и намного удобнее подходит для письма. Там же еще я закупил железные перья для письма, которые практически не портятся, в отличие от гусиных перьев и так же, как и бумага, – удобнее.

– Очень любопытно… очень. Это вот эта тетрадь? Отлично, – кивнул Фридрих, принимая подшивку из пары сотен листов бумаги, исписанных мелким, убористым почерком. – А скажи, Василиса все также свежа и хороша, как и несколько лет назад?

– Да, Ваше Императорское Величество. Я ее хорошо помню с нашей прошлой встречи, и, мне кажется, что она совершенно не изменилась. Годы обходят ее стороной. На вид, что ей, что брату лет совсем немного можно дать. Они свежи, хороши и буквально источают красоту и здоровье.

– Хотя, наверное, им уже очень много лет, если не столетий, – закончил мысль за Мартина Император. – Ладно, ступай. Я почитаю твою работу и подумаю, как тебя наградить…

Спустя неделю. Там же

Фридрих в задумчивости сидел за столом перед листами доклада Мартина Шварца.

Для него было совершенно очевидно, что Максим в курсе его интереса и специально водил «купца», показывая, что и как у него сделано. А так же то, как он смог подчинить себе церковь. И эти успехи. Чего стоит только доступная бумага и стекла в окнах зажиточных горожан Ладоги. Волшебный город. Волшебный человек. Он ни за что не поверил бы в слова, записанные Мартином, если бы его самого Максим ад Эрдо не излечил и омолодил, просто прочитав молитву.

И вот теперь он сидел и думал – как использовать этого человека в своей политике.

С одной стороны, Максим был довольно далеко и, как показала практика, не смог защитить своих южных соседей от нашествия тартар. Но с другой стороны – разве он мог это сделать той небольшой группой войск, что у него имелась? По слухам, что передали ему купцы и описал Шварц, барон подсказал Великому князю Владимирскому, как поступить, дабы пережить это нашествие и сохранить войско, людей и имущество. Да и семью его приютил на время. Однако, что будет дальше – император не знал. Максим казался ему слишком непредсказуемым.

Впрочем, из Никеи до него дошли совершенно удивительные слухи, будто патриарх планирует даровать барону титул правителя руссов. Не князя, выше, но какой – еще не определено. В любом случае, это означает только одно – Максим скоро даст ему повод для такого благословения. И чем лучше он себя покажет, тем серьезнее будет награда.

Но куда он направит свой меч? Это был большой вопрос.

Папа Римский призвал к Крестовому походу в Финляндию, дабы окрестить дикарей. А это значит, что будет война между крестоносцами и Максимом. Ведь это, по сути, призыв к вторжению в Новгородские земли. Шведы, даны, тевтонцы… А ведь о них барон говорил еще в Аккре. Значит, он знал, заранее знал еще столько лет назад. И наверняка готов.

Однако с востока и юга идут тартары, угрожающие намного сильнее. То, что Фридриху рассказывали о разорении тартарами русских городов, поразило его до глубины души. Так не поступали даже в Святой земле, где битвы шли за веру, а потому без жалости и сострадания. Но можно ли с ними сразиться, держа за спиной алчущих новых земель и трофеев соседей? И хватит ли Максиму сил?

– Альберт! – крикнул император оруженосца. – Найди мне Мартина Шварца. И живее. Он остановился где-то в городе.

Глава 8

12 июня 1240 года. Мир «Сот’ари». Берега Невы

Отряд шведов, усиленный датчанами, норвежцами и финским ополчением, шел на шнеках[18] по Неве в надежде достигнуть Ладоги быстро и беспрепятственно. Ведь новость об исчезновении порогов уже разошлась по всей Балтике.

Гости шли скученно и неспешно, мерно работая веслами против течения. Да стараясь держаться на некотором расстоянии от берега, дабы не попасть в засаду и не быть обстрелянными из луков.

Биргер стоял на носу своего шнека и всматривался вперед. Он переживал. Очень уж странные слухи ходили о Ладоге. Чудные. Вплоть до того, что нынешний наместник – могучий волхв, способный убивать словами целые армии. Глупости, конечно, но на пустом месте они не возникали. Поэтому он переживал. И сильно. Особенно его напрягала удивительная тишина и то, что ни в заливе, ни в реке ему не встретилось ни одного корабля руссов. Даже лодки рыбачьей. Это говорило только об одном – их ждали. Вопрос только в том – где им дадут бой. И как…

Он вздрогнул от легкого порыва ветра, заскочившего ему за воротник, и решил запеть… чтобы хоть немного унять беспокойство. Биргер хорошо знал, что песня сильно помогает в такие моменты. Нет людей, которые не переживают, не боятся. Есть только те, кто готов продолжать свой путь, несмотря на страх…