Невинный сон - Карен Перри

– С Диллоном.

– Небольшое сходство есть. Но честно тебе скажу, я не думаю, что это он.

Я ничего не ответил, лишь молча посмотрел на Спенсера – в глазах его сквозило беспокойство.

– Брось ты эту погоню, – мягко произнес он. – Эта твоя мания… она отразится на твоем здоровье. Гарри, я за тебя волнуюсь.

Он уже направился ко мне, чтобы положить мне руку на плечо, но я жестом его остановил.

– Слушай, я уверен, что Робин о тебе тревожится. Поезжай-ка ты лучше домой. Мы можем об этом поговорить и завтра.

Я опустил голову; во мне как будто что-то надломилось.

– Мне надо выпить, – сказал Спенсер. – Выпьешь со мной?

– Угу. Выпью.

Спенсер подошел к холодильнику и принялся за джин с тоником, а я стоял и слушал его рассуждения о полном лунном затмении; как Луна становится красной, как скоро мы увидим это затмение, и что-то еще непонятное о том, как Луна пройдет в тени, отброшенной Землей.

Все это время я не спускал глаз с кухонного столика и клочка бумаги, который Спенсер засунул под кофейную чашку. Позвякивая кусочками льда в стаканах, он говорил и говорил; и на этот раз я радовался его болтовне, потому что он не должен был заметить, как я наклонился над столиком, чтобы потихоньку вытащить записку. Нарезая на дольки лайм и огурцы, он продолжал рассуждать бог весть о чем, а я в это время косился на его корявую запись и силился запомнить адрес. Задача не из легких, если ты выпил, объелся гусем да еще стучишь зубами после заплыва в ледяной воде Ирландского моря, и все-таки мне это удалось.

Стараясь удержать в памяти адрес, я потихоньку выскользнул через входную дверь, а вслед мне все еще несся неумолкающий голос Спенсера.

Мой пикап стоял там же, где я его и оставил, рядом со старым «Ягуаром». Не успел я открыть машину, как меня вдруг осенило: я подошел к «Ягуару» со стороны пассажирской двери и подергал ручку. Заперто. Оглядевшись, я поднял возле переднего колеса камень величиной с кулак и, почти не раздумывая, одним ударом разбил окно. Завопила сигнализация, а я просунул руку вовнутрь и открыл дверцу. В бардачке я нашел то, что искал. Я даже не стал проверять, заряжен пистолет или нет, просто сунул его в карман, запрыгнул в пикап и, не оглядываясь, умчался прочь.

Снова на дороге. Сумерки сгущались, улицы были пусты и безмолвны. Сверкнул экран телефона. Кто-то оставил мне сообщение на автоответчике. На самом деле сообщений уже было два. Я уверен, что одно из них было от Спенсера. У себя дома он изо всех сил старался вести себя благопристойно, пытался снова завоевать мое доверие. Но на него это было совсем не похоже. Первое сообщение оказалось от Козимо. Голос его звучал едва слышно, словно издалека. Я с трудом мог разобрать то, что он сказал: «Гарри, простите меня. Мне нужно было поговорить с вами подольше. Мне нужно было вам сказать…» Предложение оканчивалось мучительной неопределенностью, как наша последняя с ним встреча. Второе сообщение было от Робин.

Голос ее звучал хрипло, как будто она плакала. «Гарри, я уехала с родителями. Сегодня вечером я останусь у них ночевать. Не знаю, что еще сказать». И это все. Телефон смолк. Я остановил машину и позвонил Робин. Ответа не было. Но я продолжал звонить. Десять, двадцать… понятия не имею сколько раз. Наконец она ответила мне шепотом:

– Гарри?

– Робин.

– Гарри, я не хочу этого слышать.

– Чего этого?

– Того, что ты собираешься мне сказать.

Она тяжело вздохнула. Не знаю почему, но я улыбнулся. Настала пора рассказать ей все, и я вдруг почувствовал необъяснимый трепет. Я знал, что Робин не повесит трубку. Я подумал: представляю, что с ней будет, когда я поделюсь тем, что сказал мне Хавьер; представляю, что с ней будет, когда она узнает про зеленый амулет, про карты Таро, про карту с Солнцем; господи, представляю, что с ней будет, когда она обо всем этом узнает! И про мальчика-мумию в Британском музее, и про «Книгу мертвых» – про все, что вело меня к Диллону. Ее это убедит, это ей докажет, что я прав; она больше не будет сомневаться, она будет потрясена всем, что я узнал. Робин с ее интуицией мгновенно это оценит. Но не успел я даже начать, как Робин сказала:

– Я о тебе беспокоюсь.

– Не беспокойся.

– Ты вел себя так… сумасбродно.

– Робин, у меня есть адрес. Его адрес.

Молчание.

– Гарри, с этим надо кончать. Ты нуждаешься в помощи.

– Разве ты не видишь? Все теперь стало ясно. Робин, он уже совсем близко. После всех этих лет я почти достиг цели. Я почти его нашел.

– Господи, ты бы себя послушал. Ты точно так же вел себя и в прошлый раз.

– Прошлый раз? – изумленно спросил я. – О чем ты говоришь? Я сейчас первый раз тебе об этом рассказываю.

– Гарри, у тебя в голове все перепуталось. Ты нездоров. Тебе надо показаться врачу.

– Робин, ты не понимаешь…

– Мне самой уже с этим не справиться. Я долго делала вид, что с тобой все в порядке, что это всего лишь незначительный срыв – временный срыв из-за стресса. Но дело гораздо серьезнее. Я это поняла сегодня вечером. Гарри, я боюсь за тебя. – Тон ее голоса вдруг переменился, и я услышал в нем искреннюю тревогу.

– Ты за меня боишься или ты меня боишься?

Робин пропустила мой вопрос мимо ушей.

– Я уехала к родителям, – отчаянно прошептала она в трубку.

– Но я хочу, чтобы ты вернулась домой.

– Нет, Гарри.

– Ты от меня уходишь? – спросил я и вздрогнул от одной мысли, что такое может случиться. – Ты уходишь?

Робин замолчала, словно обдумывая мой вопрос. Я ждал ее ответа, ждал, что тон ее голоса сейчас переменится и она станет отрицать мое предположение и сразу же согласится вернуться домой. Но она сказала совсем другое.

– Возможно, ухожу. Тебе нужна врачебная помощь. Но ты этого не признаешь. Судя по всему, ты не понимаешь, как далеко ты зашел. Может быть, мой уход – единственное, что тебе поможет.

Мне стало трудно дышать: я глубоко вдохнул и изо всех сил выдохнул. А в трубке наступила мертвая ти-шина.

Я вел машину, но она будто двигалась сама по себе, будто руль сам поворачивался из стороны в сторону, а на нем по чистой случайности лежали мои руки. Мы повернули налево, повернули направо, замедлили ход, ускорились, где надо, остановились. Но все это делал не я, а мой пикап, он вез меня, я был всего лишь пассажиром.

Когда я туда добрался, в доме уже было темно, свет горел только на первом этаже в гостиной. По комнате кто-то вышагивал взад-вперед. Это был Джим. В руке он держал стакан, Джим размахивал руками и разговаривал сам с собой. Я постучал по стеклу. Джим обернулся и увидел меня. Я, должно быть, испугал его, потому что стакан у него в руке вдруг дернулся и расплескал содержимое. Я жестом указал на входную дверь.

– Гарри, – сказал он, открывая дверь.

Голос его прозвучал устало, словно у него уже не было сил бороться. Я ожидал, что он начнет со мной ссориться, но он лишь смотрел на меня с грустью и разочарованием. Уж лучше бы он меня ударил. Он отвернулся, открыл дверь пошире и впустил меня в дом. Я вошел внутрь, откашлялся и спросил:

– А где Робин?

При упоминании имени дочери и моих на нее притязаний Джим вздрогнул, но тут же расправил плечи и собрался с духом.

– Гарри, мы всегда хорошо понимали друг друга. По крайней мере мне так казалось.

– Где она?

Рядом со мной на стене устрашающе красовалась голова газели – одного из охотничьих трофеев Джима.

– Гарри, я к тебе питаю глубокую симпатию. Мне нравится то, что ты преуспел в своем деле. Но я хочу, чтобы Робин ты оставил в покое…

– Оставил ее в покое? Она моя жена!

Джим снова ссутулился. Видно было, как он перебирает в мозгу все возможные последствия.

– Гарри, я думаю, тебе сейчас лучше уехать. Она не хочет тебя сегодня видеть.

– Но мне нужно с ней повидаться.

Он медленно кивнул, но не решился посмотреть мне в глаза.

– Мне просто нужно с ней объясниться.

– Гарри, отложи это на день или два. Поезжай домой. Отдохни. Судя по твоему виду, тебе это необходимо.

Джим не собирался сдаваться. Он встретился со мной взглядом и около минуты смотрел на меня в упор. Но тут что-то меня дернуло и будто потянуло куда-то в сторону. У меня был адрес. Надо было торопиться.

– Скажите Робин… Скажите ей: что бы ни случилось, я хочу, чтобы она знала… я прошу у нее прощения.

Я направился к машине, а Джим закрыл за мной дверь и погасил на крыльце свет.

Ночь была непроглядная. На дорогах ни души. Я пустился по М50 в сторону Уиклоу. Казалось, я был последним жителем Земли. На пассажирском сиденье лежала карта. Я изучал ее по пути, мысленно проговаривая: поезжай по М50, пока она не перейдет в Н11, мимо Арклоу на запад, в сторону Огрим. Мой путь в основном проходил по темной пустынной местности. Шоссе Н11 было довольно сухим и чистым, но, когда я свернул с него на узкую пустынную дорогу, она оказалась скользкой и весьма коварной, и мой пикап раз-другой забуксовал. Я до того устал, что глаза то и дело закрывались. Этому дню, похоже, не было конца. Дворники сметали с ветрового стекла свежевыпавший снег. Вдалеке дрожали и гасли в домах огни: рождественский вечер подходил к концу.