Идеальный вариант (сборник) - Лариса Райт

Мишка вздохнул. Сейчас брат убежит, и снова станет скучно: из третьего подъезда выйдет с палочкой тетя Зина и поковыляет в магазин, из пятого выкатят коляску с малышом и повезут болезненного ребенка в поликлинику, из первого выкатится Ленка Зуева и заскребет баночкой гуталина об асфальт, перепрыгивая из одной нарисованной мелом клетки на другую. А из Мишкиного, из четвертого, выйдет бабушка и пойдет на рынок, или в прачечную, или за хлебом, или вообще в химчистку, если у мамы запачкался концертный костюм. Но до этого, конечно, заглянет в комнату и скажет…

… – Миша! Я же велела отойти от окна! И почему опять не играешь?

– Да просто тут голубь сел. – Мальчик легко спрыгнул с подоконника. Все равно ничего интересного во дворе не намечалось.

– Голубь?! – Бабушка схватилась за сердце. – Этого еще не хватало! Заразу в дом нести.

– Окно-то закрыто, – пробурчал внук, но для нее это не аргумент.

– Никаких голубей! Читай, пожалуйста, и про музыку не забудь.

– Угу.

– Что за выражения?! Говори по-человечески!

– Хорошо. Ты в магазин?

– В универмаг поеду.

– Куда? – Сердце заколотилось, не веря собственному счастью.

– В универмаг. Там ткань привезли индийскую, буду маме платье шить ко дню рождения.

– Поня-я-ятно, – Мишка специально тянет уныло, без настроения, чтобы бабушка ни о чем не догадалась. Универмаг – это вам не продуктовый на соседней улице. Универмаг – это пять остановок на троллейбусе и еще четыре на трамвае. Да еще и ткань выбрать и по другим отделам походить. Часа на полтора затея, если не больше. Хотя с «больше» можно и самому постараться.

– А эклеры? – спрашивает он, отводя взгляд.

– Эклеры? – Бабушка прищуривается. – И никаких подоконников?

– Никаких.

– Так и быть.

Внук улыбается. Она, конечно, думает, что из-за эклеров. В общем-то, из-за них тоже. Эклеры в кондитерской напротив универмага. За ними стоит очередь минут на двадцать. Так что времени выгадал предостаточно. Можно просто пошататься по двору, можно махнуть на пруд посмотреть на улов рыбаков, можно к футбольному полю: там матчи посерьезней, чем у пацанов на площадке. А можно в канцтовары заглянуть и поглазеть на маленький глобус. Он дорогой. Мама спрашивала, что ему подарить на день рождения, но он не решается попросить. Купит, а потом ночью станет шептать бабушке:

– Займи у Горячевых до зарплаты.

Бабушка будет вздыхать:

– Опять?

А Мишка в кровати покраснеет и почувствует себя виноватым. Так уже было. С коньками и с собранием сочинений Жюля Верна. Мама потом три месяца была какая-то хмурая и напряженная, бабушка вздыхала, а он и коньки забросил, и к Верну долго не притрагивался.

Хлопнула дверь. Бабушка ушла. Мальчик сдернул с шеи шарф. Подумал, что можно и к школе рвануть, встретить верного дружка Даньку Шмытько и с ним пуститься в дальнейшие приключения. Но мысль быстро отпала: у школы можно и на классную наткнуться, и на завуча, а то и на директора. Тогда вечером будут охи, стоны и разговоры о его никчемности, безалаберности и ненадежности.

Мишка сгонял к пруду, полюбовался на карасей в ведре у сапожника – дяди Васи. Потом недолго, минут десять, посопел в канцтоварах над глобусом, тыча пальцем то в Боливию, то в Египет. Постоял у витрины спортивного магазина, рассматривая велосипед – совсем несбыточную мечту, – и надумал возвращаться домой. Бабушка может и фуги проверить – с нее станется. Сразу поймет, что он не думал играть. И результат все тот же – охи, стоны, разговоры.

Почти подбежал к дворовой калитке, когда дорогу перегородила группа мальчишек.

– Торопишься? – ухмыльнулся Петька Колесников – хулиган и задира, предводитель местной шпаны.

– Тороплюсь. – Мишка попытался было ускользнуть. Признался ведь, что торопится, вот и продолжает, а вовсе даже не трусит. Ну, нисколечки. Разве совсем чуть-чуть. Самую малость. Так, что коленки дрожат, руки трясутся и из глаз вот-вот брызнут слезы. И только. А как сдержаться, если Петькин дружбан – Степка Подрезкин, – здоровый бугай в два раза больше и толще Мишки перекрыл своей тушей дорогу и отрезал пути к отступлению?

– Задержаться придется, – пообещал мальчишка и смачно плюнул прямо на Мишкины потрепанные сандалии.

– Чего мне задерживаться? – хорохорился тот. – Бабушка дома ждет.

Противники заржали.

– Бабушка ждет, волнуется.

– Дома сидит, все глаза в окно проглядела.

– Тарелочку с супчиком уже на стол ставит, хлебушек режет.

– Видели бабаньку твою, – сообщил Петька, ядовито усмехаясь. – На троллейбусе куда-то отчалила. Нехорошо врать.

Мальчик втянул голову в плечи и заранее попросил прощения у бабушки. Права она, ох, как права: за руку в школу, за руку из школы. Гулять только во дворе под присмотром. Вот ослушался, и что получилось?

– Так пришла уже, наверное, – попытался выкрутиться.

– Ага. Прилетела, – пихнул в спину Степка.

– Ты давай небылицы-то не сочиняй, – посоветовал задира. – Монету гони и чеши отсюда.

Мишка нервно сглотнул.

– Чего вылупился-то? Деньги давай и проходи. У нас теперь, как в автобусе, проход платный.

– Нет у меня, – тихо сказал мальчик.

– Как это «нет»? – Петька придвинулся ближе.

– Нет и все.

– Не-е-ет? – Тон стал угрожающим. – А чего ж ты на глобус пялился, да у великов обтирался?

– Посмотреть, что ли, нельзя? – хорохорился из последних сил.

– Нет, – хохотнул Петька. – На них кататься надо, а не разглядывать. Так что отдавай деньги, враль.

– Я не враль. У меня правда нет. – Мишка услышал свой голос, что звучал жалобно и плаксиво. Стало противно, но справиться с возрастающим страхом не удавалось.

– А мы ща проверим, – пообещал Петька и мотнул Степке головой.

Мишка почувствовал тошноту, и головокружение, и слабость, и решил, что сейчас упадет, но в этот момент Степка схватил его и оторвал от земли, перевернув вверх ногами. Мальчик ощутил себя Буратино. Только в отличие от деревянного человечка у него во рту не было ни одного золотого. Вообще нигде не было. Степка потряс его и бросил на землю. Тот больно ударился и скатился в канаву.

– Не звенит, – разочарованно протянул хулиган.

– Нет, – согласился Петька и добавил: – Нехорошо.

– Ужасно. Паршиво. Куда это годится? – заголосили прихлебатели.

– Не дело это, пацан, пустым ходить и с товарищами не делиться! – Предводитель навис над лежащим Мишкой. – Мы жадин не любим. Их учить надо. Поучим, пацаны?

– Поучим!

– А то!

– А как же!

Душа ушла в пятки. Мальчик приготовился к боли и к позору. В том, что предательские слезы сдержать не удастся, не сомневался: они уже застилали глаза. Он зажмурился изо всех сил и услышал свист занесенного над ним кулака. Но удара не последовало. Вместо него раздался окрик:

– Оставьте мальчишку! Чего прицепились?

Этот голос он узнал бы из тысячи, нет, пожалуй, из сотен тысяч. Да почему из тысяч? Даже из миллиона. У края канавы стоял Серега и защищал его – Мишку – от хулиганов.

– Тебе-то что? – Петька не любил сдавать позиции. – Иди, куда шел. Сами разберемся.

– Разбирайтесь с кем-нибудь другим, а мальца не троньте.

– Серый, тебе давно рожу не мазали? – По характерному звуку Мишка понял, что Петька опять плюнул.

– Я – сторонник мирных переговоров.

– Ишь, сторонник он. А мы вот предпочитаем кулаки. Так что кумекай, чего лучше: торчать тут или пройти стороной. Ты, конечно, не слабак, но нас, как видишь, много. Количеством возьмем.

– Сила есть – ума не надо.

– А ты не хорохорься, пока не схлопотал.

– Петя, иди домой. И пацанов своих забери. Это я сейчас один, а тронешь – не один приду.

– С маманькой, что ли?

– Что ли. С дружбанами.

– И много их у тебя?

– Не очень. Зато какие!

– И какие же?

– У одного папа подполковник, у другого – дядя генерал. Милиции.

– Хорошие дела.

– Неплохие.

– Ладно, твоя взяла. Пошли, пацаны. Только слышь, Серый, чего тебе эта мелочь сдалась, генералами из-за нее пальцы гнуть?

– Да не мелочь он вовсе.

– А кто?

– Брат мой младший.

Мишка открыл глаза. Широко-широко. Так, что увидел сразу все небо. И там, в небе, стоял старший брат, протягивал руку и улыбался. Мишка сел. Брат сразу оказался на земле, но улыбаться не перестал и руку не спрятал. Мальчик дотронулся до этой руки. Она была сухая, жилистая и теплая. Рука подхватила его и в одно мгновение вытащила из канавы.

– Ты чего здесь?

– Так. Гуляю. – Мишка покраснел.

– Один? – Серега выглядел удивленным.

– Ну да.

– Ты же обычно с бабушкой всюду ходишь.

Мальчик покраснел еще больше. Но в душе было приятно: он, оказывается, очень даже замечает, что Мишка делает и куда ходит. Вместо какого-то ответа сказал:

– Ты вот тоже один.

– А мне с кем надо быть? – Серега прищурился, от чего его синие глаза стали хитрыми и веселыми.

– С девушкой.

– С какой?