Старая война – лишь прелюдия к новой - Артем Петров

Генри упал на спину, прежде чем мне удалось его подхватить. Девушка тоже оказалась рядом, пытаясь сделать хоть что-нибудь. Но уже поздно…

Лугару бросил на меня последний взгляд и посмотрел на небо, затянутые густыми облаками. После чего этот взгляд застыл и потускнел… Но… Он выглядел умиротворенным.

Послышался рокот вертолета. И он заглушил рык казалось бы умершего от молнии медведя. Почувствовав что-то, я резко обернулся и сразу пошел в сторону, привлекая внимание врага. Да когда же все это закончится…

Вероника хотела подойти ко мне, но я выставил ладонь, запрещая. По крайней мере нужно забрать эту тварь с собой. Еле переставляя лапы, он собирал последние силы для прыжка. Я с трудом уклонился, но враг приземлился практически рядом и сомкнул пасть с десятком оставшихся клыков на правом бедре. Но вырвать ногу оказалось гораздо проще. Тогда оборотень столкнул меня с края крыши. Но будучи слепым, полетел сам с нее вниз, сломав шею при приземлении. А мне удалось ухватиться за край. Если падать, то только прямо на горящий остов полицейского автомобиля. Но пальцы начали предательски разжиматься…

Вероника успела подхватить мою руку. Но ей было не вытянуть такой вес, а сил чтобы помочь, не осталось.

— Нет! — она повторяла это снова и снова, пытаясь предотвратить неизбежное.

Я закрыл глаза. Секунды полета казались вечностью. Даже удалось почувствовать в деталях, как температура под спиной начинает повышаться и повышаться, становясь совершенно нестерпимой, переходя в боль, когда начала гореть кожа.

Упав на крышу автомобиля, я сломал несколько позвонков и скатился по ней вниз на землю. Медленно горели остатки одежды и рука со спиной.

Глаза открылись. Неподалеку я увидел целого и невредимого Вильхема, который подбежал к неизвестному, одетому в непроницаемое черное обмундирование для спецопераций. Его лицо закрывал противогаз.

Это последнее, что я увидел, прежде чем сознание померкло.

Но, как показалось, через секунду, меня начали тушить огнетушителем. Я кричал от боли. Даже когда все закончилось, и меня положили на носилки. Хотелось вырваться и побежать прочь. Но тут в шею вонзился шприц, и все закончилось…

Пик каких-то приборов гулко отдавался в голове. Изредка были слышны приглушенные голоса, чьи-то шаги. С трудом открыв глаза, я увидел белый потолок. Рядом работали приборы, считывающие пульс, а на лице была кислородная маска. В руку воткнута игла, ведущая к капельнице. Весь торс, руки и часть лица вместе с правым глазом перевязаны бинтами.

И тут я вспомнил, что произошло и задергался. Но руки оказались привязаны крепкими наручниками к кушетке. Приборы начали стремительно пикать. Прозрачная дверь палаты открылась, и вошло двое врачей. И оба лугару…

— Может снова сделать укол? — предложил один из них, что был чернокожим.

— Нет. Я с ним поговорю — сказал второй и подождал, пока его коллега удалиться.

После чего взял стул и сел рядом со мной, сняв кислородную маску и расстегнул наручники. Доктор был среднего роста с короткой стрижкой и небольшой щетиной с яркими голубыми глазами.

— Успокойся, ты в безопасности, я доктор Мейз…

— Где она?! — громко спросил я, дернувшись, но вновь упал на кровать, почувствовав сильную резь в боку.

— Ты про полицейскую Веронику Тейлор? — уточнил доктор — Она жива, только в другом госпитале…

У меня немного отлегло от сердца. Я должен отсюда выбраться и навестить ее как можно скорее…

— А Митчелл?.. — вспомнил я.

— Он был мертв, когда его нашли… И ты там едва не сгорел…

Нет… Так не должно было случиться…

Я закрыл лоб рукой, закрыв глаза. Он пожертвовал собой, чтобы спасти меня и Веронику. Мог выжить, но все же пожертвовал. Использовал для этого последние силы… А я же, если вспомнить, подумывал бежать оттуда…

— Что вообще, черт побери произошло? — вскоре все же удалось собраться с мыслями.

— Насколько я знаю, все началось с двух взрывов — помолчав, начал рассказывать Мейз — Были взорваны укрытия медведей и вампиров. После те быстро мобилизовали силы и начали стрелять друг в друга. Хорошо еще людей гвардия успела своевременно либо спрятать в безопасных местах, либо эвакуировать… Но промывать головы всем придется еще очень долго… К тому же Лос-Анджелес для нас потерян — у нас нет возможностей вернуть над ним контроль и он будет поделен между вампирами и медведями…

— Да… Но кто же в нас стрелял? Два вертолета разбомбили к чертям наши позиции… — прошептал я.

— Еще не установили, кто это. И не только ваш пост был уничтожен. ПВО были лишь на одном посту, но пилоты оказались асами… И после гвардии без указаний пришлось нелегко и их начали теснить.

— А медведи? Что с ними сделали?

— Им ввели странное вещество. Какую-то давнюю военную разработку — пожал плечами доктор — Предполагается, что медведи сами это сделали со своими, хоть они это и отрицают.

Вспомнив все подробности того дня, я схватился за карман брюк, но на мне ничего, кроме больничной пижамы не было.

— Письмо… При мне было письмо… — сдавленно сказал я, понимая, что оно точно не уцелело в огне.

— Прости, но от твоей одежды мало что осталось — виновато сказал Мейз — Здесь я бессилен…

Проклятье! Последнее простейшее поручение от напарника, и то не смог выполнить…

— Вы не знаете, когда буду похороны Митчелла?

Я действительно намеревался их посетить. Раньше к смерти окружающих было совершенно нулевое отношение. Но здесь совсем другой случай… Похоже, так всегда происходит, когда перестаешь жить в обществе, где каждый сам за себя и выживает как хочет.

— Завтра. Тебя уже выпишут. И к тому же там будет Коннорс — он хочет с тобой поговорить…

— Понятно…

О чем со мной хочет поговорить высшее начальство? Небось снова устроит очную ставку…

— А теперь я должен тебе кое-что рассказать, но ты должен пообещать, что сохранишь спокойствие, иначе я применю силу.

— Хорошо… — тихо сказал я, и в душе зародилось плохое предчувствие.

— После пережитого психическое состояние Вероники Тейлор оставляет желать лучшего. Мы не можем ее вылечить, и она полностью недееспособна…

Несколько минут я просто смотрел на врача, пытаясь понять смысл сказанного. Неужели шок после пережитой битвы и моей возможной смерти…

Грусть, жалость и гнев слились воедино. Хотелось немедленно прорваться к ней и все исправить… Даже если надежды нет…

— Я должен ее увидеть — с нажимом сказал я наконец.

— Разумеется — не стал возражать врач — Но приказ от высшего руководства, чтобы ты не пытался сам ее вылечить. Любыми методами.