Убийство по лицензии - Светлана Успенская

Облегчив свой карман на сто кровно заработанных долларов, приятели забрались в кузов, залегли среди картонных жестких коробок с кошачьими консервами и, обрадованные близким определением своей судьбы, заснули как убитые на жестком неудобном ложе.

Глава 15

Ровно в семь ноль-три стеклянные двери элитного дома в Крылатском распахнулись, из подъезда появился немолодой краснощекий мужчина в спортивных шортах, белой футболке и синих кроссовках. Округлое брюшко весело подпрыгивало вверх-вниз, когда он молодцевато сбегал по ступеням. Так же бодро подпрыгивали мешочки слегка обрюзгших щек.

Спортивный мужчина бодрой трусцой удалялся по асфальтовой дорожке к парку, зажатому высокими уступами многоэтажек. Несмело светило сквозь листву бледное солнце, с трудом пробиваясь сквозь кромку перистых облаков. По улице деловито шмыгали автомобили, пыхтели, испуская клубы черного дыма, неторопливые автобусы, в которых ехали на работу хмурые утренние пассажиры. Немногие из них смогли бы узнать в немолодом мужчине, трусившем вдоль аллеи, известного политика, лидера Партии национального единства Евсея Батырина.

Пробежки были ежедневными. Хотя Евсей Батырин не то чтобы любил спорт, испытывал тягу к движению или считал необходимым поддерживать свою порядком поизносившуюся земную оболочку в должной форме. Но имиджмейкер уверял его, что образ современного политического деятеля непременно включает в себя занятия спортом или хотя бы легкие гимнастические упражнения по утрам. Среднестатистический избиратель, ленивый, любящий выпить после работы кружку пива и полежать на диване с газеткой перед телевизором, предпочитает здоровых, подтянутых лидеров, внешний облик которых напоминает рекламу спортивных снарядов для брюшного пресса или обложку книги о здоровом быте.

А чего не сделаешь ради потенциального избирателя, и Батырину приходилось жертвовать своим утренним блаженством в удобной постели и выползать на природу в любую погоду, выдерживая любопытные взгляды собачников, облюбовавших скверик, кряхтя, совершать физические упражнения. Особенно убивало Батырина то, что, выполняя их, ему приходилось тщательно всматриваться себе под ноги, чтобы не угодить ногой в спрятанные в траве и бумажном мусоре продукты собачьей жизнедеятельности, напоминающие маленькие пирамидки.

По дороге в парк Батырин неизменно раскланивался со своей «поклонницей» — старушкой из соседнего дома, по просьбе которой он недавно пробивал в домоуправлении ремонт протекающей в подъезде батареи. Наказ избирателя — закон для депутата. В получасовой пробежке по утрам были и свои небольшие плюсы — это были единственные полчаса в день, когда охрана не следовала за Батыриным по пятам. Эти полчаса перед завтраком были временем относительной свободы от окружающих и от тяжелого политического бремени.

Батырин подбежал к турнику, прибитому между двумя деревьями, бодро подпрыгнул и повис на руках, болтаясь без особого спортивного изящества. Несколько раз он даже подтянулся, тяжело кряхтя, спрыгнул на землю и, отряхнув натруженные ладони, присел на лавочку, громко отдуваясь. Он частенько вот так халтурил, как школьник на нелюбимой физкультуре, тайком от учителя отдыхая под деревом. «Вы должны всегда работать на публику, — поучал имиджмейкер. — Любая, самая незначительная деталь может оказаться решающей во время избирательной кампании». Вот и приходилось даже на зарядке работать на эту самую избирательную кампанию.

В зачет шло все — благотворительные дела жены во всевозможных комитетах и подкомитетах помощи детям и инвалидам, собственные посещения порядком обнищавших НИИ и оборонных заводов, на которых Батырин с трудом сдерживал зевоту. Каждое слово, каждый жест были рассчитаны на зрителя и били точно в цель, любая фраза и поступок становились кирпичиком в высотном здании избирательной кампании и служили одной цели — достижению власти. Он уже так сроднился с необходимостью постоянно играть на публику, что даже в ванной комнате ловил на своем лице бодренькую улыбку, от которой за версту разило лицемерием.

Впрочем, это все ерунда, подумал Батырин, вприщур поглядывая сквозь кружевные разводы листвы на белесое небо. Он сейчас первое лицо в Партии национального единства, а партия занимает третье место в парламенте — это вам не шутки! К выборам он подтянется, напряжет все силенки и, глядишь, сможет войти в новое правительство. Конечно, все не так просто. Пока самое реальное, на что он может рассчитывать, — это пост какого-нибудь второстепенного министра труда, которого никто не слушает и не знает, или, например, министра культуры — должность скорее представительская, чем властная. Нет, президентом, конечно, ему не быть, на это нечего и надеяться. Бесплодные мечты — это не в его характере. А вот стать премьер-министром… Или министром экономики… Или министром топлива — да мало ли теплых местечек наверху!

Конечно, нынешний премьер крепко держится за свой стул. Отвратительный тип с бычьей физиономией! Не упадет, как его ни расшатывай. Кажется, удержится на нем при всех режимах, при всех правительствах. Еще бы, за ним стоят такие люди, такие капиталы. Даже в мыслях страшно подумать об этом. Вот если бы ему, Батырину, сесть на это место! Но куда… Столько врагов, столько интриг… Так вся жизнь и проходит, в бесконечном обдумывании некоей решающей шахматной партии: как правильно пойти, что подумает о нем тот, как поступит этот, что сделать тому, как переметнуться на сторону этого… А жизнь-то проходит! В постоянной борьбе, в постоянном горении проходит. Как говорится, покой нам только снится.

Батырин встал со скамейки, с хрустом распрямил спину и легкой трусцой, то и дело сбивающейся на шаг, побежал к дому. Полчаса, отведенные для физических упражнений, подходили к концу. Теперь мыться, легкий завтрак — и в Думу…

Легкая улыбка искривила лиловые губы. Недавний юбилей Батырина продемонстрировал тот уровень власти, которого он достиг к шестидесяти годам. Чествование его даже показывали по центральному телевидению. Море цветов, поздравления виднейших людей страны. Рукопожатия товарищей по партии, любовь избирателей, зависть противников-демократов — сладкое бремя известности! Куча подарков. Президент прислал через своего секретаря теннисную ракетку. Как говорится, мал золотник, да дорог. Помнит старик, как перед выборами 1986 года играли с ним в теннис. Батырин тогда обещал ему поддержку голосами своих избирателей. И не обманул. Он не ошибся, вовремя рассчитал, на чью сторону нужно встать…

Премьер прислал охотничье ружье (может быть, даже ценное, надо справиться у специалистов), спикер — застольный кубок из полудрагоценного камня. Было множество презентов и от соратников по партии. В их числе — оплаченный отдых, организованный фирмой «Нескучный сад». Что это такое, интересно, и с чем его едят? Говорят, у них бешено дорогие услуги.

Лето… Скоро парламентские каникулы, вздохнул Батырин. Хорошо бы отдохнуть. Неужели опять придется тащиться в эти грязные Сочи вместе с семейством (чтобы поддержать своим присутствием славу лучшего российского курорта) и изображать из себя прилежного семьянина. Да, в нынешних условиях о поездке в Ниццу мечтать даже не приходится — в преддверии выборов его отдых должен быть гласным, а народ не слишком-то жалует политиков, которые во время шахтерских пикетов расслабляются в благоденствующей Европе.

Войдя в свой выдраенный до блеска подъезд, обмякший Батырин миновал стеклянный холл с дежурной, болтающей по телефону, и с облегчением надавил кнопку лифта. Еще недельки две выдержать…

Может быть, этот самый, «Нескучный»… Ну, то самое агентство ему поможет? Отдохнуть бы на всю катушку недельки две! Чтоб были хорошенькие девочки, европейский сервис, игорные развлечения… И чтоб никакой политики! И все чтобы с одной стороны тихо, анонимно, негласно, но одновременно чтобы с размахом. Он, Батырин, любит размах. Уж такая у него широкая русская душа, которая брезгует жаться по пустякам, мелочиться. Ему чтобы все как у людей — с шампанским, с музыкой!

А потом можно и с семейством в Сочи двинуть!

Как ни странно, бородатый водитель не обманул своих пассажиров. Без приключений приятели добрались до Турина, а там сели в местный поезд и вышли в приграничном районе Франции, где и сдались властям. Благо в Европе ни карацуп, ни пограничных псов нет, а переход границы — процедура, взаимно приятная для обеих сторон. Волшебное слово «Иностранный легион» имело здесь магическое действие. Полицейский — воплощенная любезность — довез их до вербовочного пункта и сдал из рук в руки огромному сержанту явно славянского происхождения.

Турецкие справки, от которых за версту несло липой, проканали только так, никто не посмел усомниться в их подлинности. Парням задали пару обычных вопросов, почему да отчего решили завербоваться, и отправили отдыхать в казарму.