Пермские чекисты (сборник) - Коллектив авторов

В открытое окно выносило табачный дым. Под звуки самодельного гиджака туда, в огород, во тьму позднего вечера выплескивалась, выводимая мужскими голосами, восточная мелодия — то заунывный, то грозный напев. В поселке не знали языка, на котором исполнялась песня. А если бы знали, то поняли бы ее зловещий, клеветнический смысл и возмутились. В песне правоверный воин-мусульманин, обращаясь к родине, спрашивает: почему ты не цветешь, Туркестан? Почему опустели твои сады? Почему затихли базары, закрыты мечети? И сам же отвечает: черные вороны с красными клювами, прилетевшие с севера, отняли у тебя свободу. Они разорили сады, погубили цветущий край. Черная туча закрыла солнце над Туркестаном. Но придет день — и воины-мусульмане победят мрак, ты снова станешь свободным, Туркестан!

Не пел только Хасанов. Он думал о том, как лжива эта песня и как дорого он заплатил за то, что когда-то поверил ей. Его родина не нуждается в «освобождении», она свободна, сады ее цветут, а люди счастливы. Ложь о страдающем, «угнетенном» Туркестане придумана такими, как Кадыров и Вали Каюмхан. Но сказать об этом прямо Зулунбай боялся.

Было воскресенье, 26 августа 1951 года. В поселке Нагорный Горнозаводского района праздновали День шахтера...

Гитлеровская Германия стремилась создать в СССР сепаратистское движение буржуазно-националистических элементов, направленное на отторжение союзных республик и образование марионеточных «государств» под протекторатом Германии. С этой целью в 1941-1942 годах РСХА (Главным управлением имперской безопасности) совместно с имперским министерством по делам оккупированных восточных областей был создан ряд так называемых «национальных комитетов» (Грузинский, Армянский, Азербайджанский, Туркестанский, Северо-Кавказский, Волго-Татарский и Калмыцкий).

Члены «национальных комитетов» вели антисоветскую обработку военнопленных в целях подбора и подготовки из них разведчиков и диверсантов для засылки в советский тыл. Так, руководители «Туркестанского национального комитета» активно участвовали в подборе агентуры для созданной РСХА в Дрездене разведшколы, именовавшейся «Арбайтсгемайншафт Туркестан» (сокращенно «АТ») — «Рабочее объединение Туркестан». Школа готовила организаторов шпионско-диверсионной и повстанческой работы на территории среднеазиатских республик СССР».

...Когда они выехали из леса, навстречу повозке из-за скирд, стоявших по бокам дороги, неожиданно вышли два мужика. Тот, что слева, быстро взял под уздцы лошадь, второй, с цепом на плече, зашел к бричке справа.

— Папа, зулики, зулики! — закричал Ванюшка.

Отец резко хлестнул лошадь, выхватил револьвер. От рывка Ванюшка ткнулся головой отцу в живот, больно ударился о пряжку ремня, зажмурился и больше ничего не видел. Сзади на дороге осталась какая-то злая суета, донеслись неясные возгласы, запоздало прогремел выстрел. Через миг бричка вылетела на взгорок и резко покатилась под уклон, скрываемая листвой молодого осинника.

— Ну что, Аника-воин, испугался?

Ванюшка поднял голову. Отец улыбался. Еще раз глянув назад, он спрятал револьвер в кобуру, поправил фуражку и насмешливо передразнил сына:

— «Зулики, зулики!» Говорить-то когда научишься? Ведь седьмой год уже!

Старший лейтенант Пышминцев встал, размял спину, прошелся по кабинету. Ну и денек! Работы по горло, дел невпроворот, а тут еще всякая чепуха лезет в голову. Обдумывал сведения, в очередной раз поступившие из Губахинского горотдела УМГБ, и незаметно, по какой-то прихотливой логике мысли переключился на воспоминания детства. Тогда, в конце 20-х годов, они с отцом, работавшим оперуполномоченным ОГПУ, бесконечно колесили по Южному Уралу, особенно по Шадринскому, Катайскому, Долматовскому районам. Время было неспокойное — коллективизация, то тут, то там поднимали голову кулаки. Отцу оставить Ванюшку было не с кем, приходилось часто брать с собой, вот и происходили порой на его глазах такие встречи, как эта, которая непроизвольно всплыла сейчас в памяти.

Впрочем, нет, пожалуй, не совсем случайно вспомнился ему эпизод из далекого детства. Ведь задумался он о себе не просто так, а в связи с делом, потому что задал себе вопрос: можно ли полагаться на чутье? Не обманывает ли его интуиция? Из Губахи опять сообщали: в поселке шахты «Нагорная» несколько спецпоселенцев, бывших карателей «Туркестанского легиона», регулярно собираются на квартирах, обсуждают текущие события, поют «Гузал Туркестан». С одной стороны — ничего особенного. Ну, подумаешь, встречаются, выпивают, песни поют. А с другой стороны... Нашелся в Нагорном человек той же национальности, перевел слова «Гузал Туркестан». Оказалось — националистический гимн с антисоветской направленностью. Но опять же, чего иного ждать от бывших легионеров? В плену подвергались антисоветской обработке, пошли служить немцам... За это и наказаны — каждый получил по шесть лет спецпоселения. Через год-другой срок у многих заканчивается, им разрешат вернуться домой. Так какой им смысл идти на столкновение с властью, демонстрировать антисоветские настроения? Вот если кто-то эти настроения умело поддерживает, а еще хуже — разжигает...

Пышминцев вновь сел за стол, придвинул к себе бумаги. Внутреннее чутье подсказывает: тут что-то есть. А он привык доверять интуиции. Взять хотя бы тот же случай из детства. Ведь не было в тех мужиках, вышедших на дорогу, ничего такого угрожающего. У одного, правда, цеп на плече, но ведь шла жатва, скоро молотьба... А он почувствовал опасность даже раньше отца, закричал свое шепелявое «зулики».

Может, и впрямь наградила его природа каким-то особым чутьем? А может, просто развилась в нем способность по мельчайшим деталям чувствовать людей и обстановку... Развилась благодаря довольно редкой гражданской специальности. Окончив перед самой войной горный техникум, работал Пышминцев рудничным маркшейдером. В 1940 году, прибыв с Урала в Забайкалье, на вольфрамовый рудник «Редмет», он был одним из немногих молодых специалистов, владеющих этой профессией.

Маркшейдер — лоцман земных глубин. Геологи нашли месторождение, указали границы подземной кладовой. А как до нее добраться, куда пробивать стволы, штреки, штольни? Для этого надо знать, какие «полки» этой кладовой пусты, какие — так себе, а какие полны богатства. Словом, нужен подробный план месторождения с указанием глубин, мощности и структуры пластов, угла их наклона и многого другого. Работа еще не началась, а маркшейдер, стоя на поверхности, должен мысленно заглянуть в глубь земли, пользуясь косвенными данными и результатами измерений, ясно представить себе все, что находится под ногами. Определить невидимое, очертить скрытое, описать недоступное — вот в чем суть маркшейдерского дела. Тут без особого чутья не обойтись...