Попробуй меня разлюбить (СИ) - Высоцкая Мария Николаевна "Весна"

— Да, да… — запрокидываю голову, касаясь губами шершавого подбородка. — Мне так хорошо. Так хорошо, мамочки.

Хватаюсь за его руку как за спасательный круг. Горю от собственной похоти и хочу еще. Сильнее. Резче. На разрыв.

Сердце уже выскочило на сверхритм. Долбит как ненормальное, и, когда я готова кончить и, ей-богу, продать этому демону душу, Кайсаров останавливается.

Меня трясет. Из глаз выступают слезы. Ну зачем? Зачем он прекратил?

Выворачиваюсь так, чтобы плюхнуться на задницу и наконец видеть Даниса перед собой.

Мы несколько безмолвных секунд пялимся друг на друга, а потом, потом он стаскивает с меня футболку. Припадает к груди. Кусает через бюстгальтер, мнет пальцами, скатывая лямки по моим плечам, чтобы высвободить. А потом вбирает в рот мои ноющие соски поочередно. Уже без преград.

Едва успеваю упереться ладонями в пол позади себя, чтобы не упасть от наплыва ощущений. Их так много. Между ног печет. Я хочу почувствовать его в себе.

Но вместо долгожданного члена получаю пальцы. Сначала один, потом еще один.

Охаю и шире развожу ноги.

Пока он трахает меня рукой и лижет грудь, я, кажется, даже дышать забываю.

Мозг реагирует только на Дана. Его присутствие, прикосновения. Губы, которые творят с моей грудью нечто невероятное.

Я горю, но никак не могу кончить. Пытаюсь, подстраиваюсь, но все попытки бесполезны. Хочется прямо тут впасть в истерику. Я перенервничала. Слишком перевозбудилась.

Толкаю Дана в грудь и забираюсь сверху. Чувство наполненности добивает. Колени стучат об пол, пока я скачу поверх Кайсарова, насаживаясь на его член как полоумная.

Мне нужен этот оргазм. Мне нужна моя разрядка.

Вокруг нас кровь, стоны, шлепки и адреналин.

Хнычу. Трогаю себя. Груди, промежность. Замираю пальцами на клиторе, а потом совершаю несколько круговых движений.

Секунда, две, три.

Взрыв.

Настолько яркий, что собрать себя даже по кусочкам, боже… У меня нет на это сил.

Валюсь Дану на грудь и чувствую, как его сильные руки крепко прижимают меня к себе.

Он дает мне минуту на то, чтобы продышаться, а потом снова ставит на четвереньки. Хочет сзади, а меня трясет от того, как хочу его член.

Толкаю Даниса обратно на пол, обосновываясь у него между ног. Вбираю в рот эрегированный орган до основания.

Дан дергается, прикрывает глаза, а когда распахивает, так восхитительно смотрит, что я готова выпрыгнуть из трусов, если б они только были на мне надеты.

Делаю несколько легких движений вверх-вниз, максимально пряча зубы. Причмокиваю крупную твердую головку, намеренно задевая уздечку языком.

В какой-то момент понимаю, что стону. Сосу ему, а звуки издаю такие, будто это меня трахают.

То, что он наблюдает за моими действиями не отводя глаз, возбуждает еще сильнее. Старательно вбираю член ртом и едва успеваю хватануть воздуха, прежде чем его рука ложится мне на затылок. Покровительственно направляет.

Передышки сокращаются. Я «работаю» ртом быстрее и усерднее.

Издаю некрасивый звук, когда головка в очередной раз касается задней стенки горла.

Его бедра чуть приподнимаются, а давление ладони усиливается.

Знаю, что сейчас кончит. Дан приглушенно стонет, а я прикрываю глаза, вбирая в себя теплую сперму до капли.

В ушах только назойливый писк. Заторможенно ориентируюсь в пространстве, поэтому медленно вытираю рот рукой и отползаю немного в сторону.

— Стой, стекло, — предупреждает Данис, поднимая вверх свою кровящую ладонь.

Оборачиваюсь, закусывая нижнюю губу, и вдруг прикрываю грудь.

Это выглядит комично в свете произошедшего, ну и того, что из одежды у меня лишь лифчик и тот болтается на талии.

Дан садится. Его член все еще в напряжении. Пялюсь на эрегированный орган и шумно выдыхаю. Во рту до сих пор вкус его спермы. Облизываюсь.

Потоки комнатного воздуха обжигают кожу. Ежусь, усаживаясь в позу лотоса.

Мы оба немного отдышались, поэтому возможность говорить ко мне вернулась.

— Я хочу поехать с тобой, — выдаю на полном серьезе.

Дан внимательно меня рассматривает и отрицательно качает головой.

— Эй! — толкаю его в плечо пяткой. — Я тебе отсосала, между прочим, — щурюсь, — на пятерочку.

Дан разражается хохотом, удерживая мою ногу за лодыжку. Касается губами щиколотки и разжимает пальцы.

— Я тебе потом тоже полижу, не переживай, — поднимается на ноги, подтягивая штаны.

Вырастаю следом, подбирая с пола свои вещи.

Дан к тому времени уже накидывает рубашку и застегивает пару оставшихся пуговиц.

Когда в дверь звонят, мы переглядываемся. Дан недобро прищуривается, ну а я, я готова забиться в угол. Страх снова тянется ко мне своими липкими щупальцами.

Данис идет открывать дверь, пока я пытаюсь привести себя в порядок, несколько раз прохожусь ладонями по волосам, чтобы пригладить всклоченные пряди. Поправляю футболку, джинсы, стираю с губ «остатки секса» салфеткой.

Слышу, как щелкает замок входной двери. Шаги тоже слышу. А потом голос. Родной, но строгий до безумия. Это папа приехал. Думаю, ему уже известно о взрыве.

Спешу в прихожую, потому что каждая минута сейчас на счету. Вот-вот еще раз бабахнет, но на этот раз мы с Кайсаровым точно не выживем.

— Папа, — улыбаюсь, мимолетно касаясь пальцами его плеча.

— Домой, Катерина, — басит без каких-либо подводок. Все в лоб. В этом весь мой отец, церемониться он не будет, особенно если не в духе.

Я умоляюще смотрю на Дана. Мол, сделай что-нибудь. Хоть что-то. Уезжать не хочу и тебя не брошу!

Только вот загвоздка в том, что Кайсаров с моим отцом сейчас солидарен, и отменный минет не помог изменить его решения. Данис хочет, чтобы я сидела за высоким забором, под присмотром охраны. В этом они с папой спелись не на шутку.

— Вещи, Катя, — папа прищуривается, но сам выжидающе смотрит на Дана. Так, будто ждет от него поддержки.

И да! Кайсаров его поддерживает.

— Я помогу, Кать, — тянет меня за руку в спальню.

Как только оказываемся в комнате, прикрывает дверь и прижимает меня к стенке. Я пикнуть не успеваю, а его губы снова близко. Так близко…

Облизываю свои и нерешительно поднимаю глаза.

— Я не поеду, — качаю головой. — Не брошу тебя.

— Еще как бросишь, — улыбается.

У нас снова мир рушится, а он улыбается! Мое возмущение, да у него предела нет, у этого острого негодования от складывающейся ситуации.

— Ты не имеешь права, вы оба не имеете права за меня решать, — стою на своем, а сама не могу даже пошевелиться, та еще воительница.

Дан проходится ладошкой по моему бедру, а потом лапает за задницу.

Склоняется ее ниже. Наши губы тут же оказываются на одном уровне.

— Имеем, — облизывает мою щеку, — не выпендривайся.

Я и не успеваю, если честно. Потому что мы снова целуемся. Жадно. Отрешенно от мира. Будто в последний раз. Меня снова трясет, я впиваюсь ногтями Дану в плечи, жадно прижимаю его к себе, пока его язык орудует у меня во рту.

Сладкий, невероятно сладкий поцелуй, от которого ноги подкашиваются и в трусах снова становится мокро.

Дан прижимает ладонь к моей промежности. Шов от джинсов впивается в самую чувствительную точку, и я охаю. Закрываю глаза, подставляя шею для мелких поцелуев.

Я настолько обескуражена, что не понимаю, как, а главное, когда ласки заканчиваются. Данис больше меня не трогает, лишь слегка придерживает под локоть, а свободной рукой поправляет свою рубашку. Оказывается, я успела расстегнуть несколько пуговиц.

— Возьми телефон и запиши мой номер. Я позвоню сегодня. Не надумывай и, самое главное, Катя, никуда не лезь. Делай то, что говорит отец. Поняла меня?

Киваю.

У меня будет его номер? Он мне позвонит? Сам?

— Ладно, ладно, — лепечу и, отлипнув от стены, открываю дверь в гардеробную.

По сути, мне и брать-то нечего. В доме родителей все есть. Шмоток точно навалом. Может, мак только прихватить?

Засовываю лэптоп в шоппер, на скорую руку завязываю на макушке хвост и быстро переодеваюсь в удобный флисовый костюм.