Свобода от, свобода для - Павел Нечаев

   - Ты что, охренел? - Вайнштейн отскочил в сторону, стирая кровавую кашу с лица, - псих чертов!

   Не обращая на причитания Вайнштейна ни малейшего внимания, я повернулся к нашим. Все командиры групп уже стояли за мной. Грязные, закопченные, в крови, только блестят белки глаз. Вишневецкий глянул на меня, порылся в карманах, и протянул мне платок. Я кое-как обтер лицо, и устало сказал:

   - Ну что, докладывайте, какие у нас потери...

  Глава 12. Штурм.

   За полчаса, что длился бой, я здорово устал, хоть и просидел большую его часть с биноклем на своем НП. О бойцах и говорить нечего. Народ разошелся по своим углам, сели отдыхать. Понимая, что время ждать не будет, я по рации предложил всем, кто чувствует себя в силах драться, собраться у машин. Подошло полтора десятка человек. Вайнштейн со своим напарником, который так и просидел на запасных позициях дальше по улице, да резервная группа, находившаяся там же. Нам повезло, и все наши сюрпризы, протянувшиеся еще на километр по улице, нам не пригодились. Резервная группа не сделала ни единого выстрела. Вот в таком составе мы и начали грузиться в машину. Подошел Медведь, оставшийся тут за старшего.

   - Коцюба, ты, это... за Ромкой там присмотри, - пробасил он. Ромка - это младший из "медвежат". Я кивнул, и захлопнул дверь.

   - Да, там танк еще остался, с перебитой гусеницей, что с ним делать? - спросил Медведь напоследок, запрыгнув на подножку.

   - Облей его бензином и сожги, - сказал я.

   - Как это? Я не могу... - смутился Медведь.

   - А ты смоги, - бросил я в открытое окно, и сказал водителю: - поехали.

   Медведь спрыгнул с подножки, и так и остался чесать в затылке. Грузовик тронулся с места. Вайнштейн, сидевший между мной и водителем, озадаченно спросил:

   - Коцюба, что с тобой? Ты же озверел просто!

   Я отвернулся к окну, и оставил вопрос Вайнштейна без ответа. Так и молчал всю дорогу до артпозиции. Когда мы уже порядочно отъехали, водитель, глянув в зеркало, без выражения произнес:

   - Запалили.

   Я высунул в окно голову, посмотрел назад. К небу поднимался густой столб черного дыма. Медведь смог.

   К задней стенке бронебульдозера была приварена труба, на ней развевался флаг. Неподалеку, за бруствером из мешков с песком, стояли гаубицы. Стреляла только одна. Возле нее покачиваясь, прохаживался Сергей, в жилетке на голое тело, в белых перчатках, и фуражке с высокой тульей. На жилетке висел какой-то шнурок, видимо, долженствующий изображать аксельбант. Лицо у него было красным, он явно переборщил с расслаблением перед боем. В руке он держал красный флажок. Один артиллерист подносил снаряд, передавал другому, тот, не торопясь, заряжал, третий досылал специальной круглой деревяшкой. Как она там у них называлась, банник, что ли? Сергей махал флажком, отворачивался, закрывая уши, один из артиллеристов, тоже отворачиваясь, дергал за шнур, гаубица палила. Потом все повторялось. Расчеты двух других лежали на матрацах в отдалении, возле штабелей со снарядами, отдыхали. Я вылез из кабины грузовика, спрыгнул на землю и подошел к отдыхающим. Они уставились на меня, как на привидение. Ну да, видок еще тот. Я так и не нашел времени умыться, и чужая кровь засохла у мня на лице, стянув мускулы.

   - Где Летун? - спросил я.

   - Летун на НП, там, - махнул рукой Леня. Потом спросил: - Что с тобой? Что случилось?

   - Ничего. Был бой, - я направился к дому. За мной, как тень, Ариэль.

   Летун тоже уставился на меня, но ничего не сказал. Он стоял у окна на своем НП, перед ним, до уровня глаз была сложена стенка из мешков с песком. В руках бинокль. В углу на стуле примостился Джек.

   - Как... там? - спросил Летун у меня.

   - Хреново. Восемнадцать убитых. Среди них Чен. Двадцать два ранено, некоторые тяжело. Я оставил всех, кроме резервной группы, отдыхать. Со мной приехало пятнадцать человек.

   - Так, - помрачнев, стукнул биноклем по мешку Летун, - а противник?

   - Всех положили, сотни две, не меньше. Я не считал, некогда было.

   - Пленных взяли?

   - Нет никаких пленных. Коцюба всех перестрелял. Псих ненормальный, убил танкистов, а те ведь даже не стреляли! - выпалил подоспевший Вайнштейн. Неймется ему.

   - Спокойно, Вайнштейн, потом, после боя разберемся, - ответил Летун, и спросил у меня: - что с техникой?

   - Коробки выбили все, кроме танка... - я рассказал, что случилось с танком.

   - Значит, танк можно откопать? - заинтересовался Летун.

   - Можно, но это займет время, несколько дней, по меньшей мере, - ответил я, и спросил, - ладно, рассказывай, что тут и как?

   Летун стал показывать, я поднес к глазам бинокль, и стал смотреть.

   - Смотри. Мы раздолбали бетонобойными дот, что был на эстакаде. Из тех двух, что выше по склону, над туннелем, они сами свалили. Мы их все равно на всякий случай разбили, даже странно, они очень легко развалились, будто на живую нитку сделаны. Потом они сделали вылазку, две группы человек по двадцать-тридцать, спустились там по веревкам, и подобрались к нам. Наши, кто в секретах, их засекли. Мы дали им приблизиться, потом влупили из всех стволов. Вон там, напротив позиций в домах, - Летун показал рукой, я перевел взгляд туда, и в бинокль увидел лежащие на земле фигурки в синих куртках, - половину мы положили, остальные убрались.

   - Куда убрались, - спросил я, - в туннель?

   - Вот в том-то и дело, что не в туннель. Ушли в промзону. Я послал за ними ребят, окрестности проверить. Их нет.

   - Это хорошо. Говорит о высоком моральном духе... - протянул я. Если нападавшие и правда сбежали, значит, дела в туннеле обстоят не самым лучшим образом. Для врага, разумеется.

   - Слушай дальше. Когда стало понятно, что они смылись в туннель, мы перешли на беспокоящий огонь из одной гаубицы, меняя расчеты. Кладем осколочно-фугасные у входа, чтоб не высовывались.

   - Хорошо. Что делаем дальше? - спросил я у Летуна.

   - Это тебе решать, ты у нас стратег. Но я бы рекомендовал тебе взять мокрых салфеток и обтереть лицо и шею. Кошмарно выглядишь. Вон там салфетки, - Летун показал на ящики в углу. Я сходил, тщательно протер лицо и шею. Повернулся к Летуну.

   - Ну, что, время выдвигаться. Собирай народ.

   За рычаги бронебульдозера сел Вайнштейн, понравилось ему это дело. В тягачи уселся народ, по десятку в каждый, к замыкающему тягачу прицепили гаубицу с усиленным бронещитком. Выдвинулись, вырулили на ведущую к эстакаде дорогу, и колонна медленно поползла вперед. Флаг над бульдозером развернуло ветром. Свернули на эстакаду, и медленно поползли вверх, к туннелю. По нам никто не стрелял, артобстрел загнал врагов вглубь. Доехав до останков дота, мы остановились. Путь нам преграждали обломки, засыпавшие все восемь полос. Кое-где снаряды пробили в дорожном полотне сквозные дыры.

   - Рома, прикроешь огнем, - приказал я по рации пулеметчику, - дави входы. - Тут же раздались короткие экономные очереди. Это Рома с капота бульдозера начал стрелять по входу в туннель.

   - Ну, чего сидим, - обратился я к сидящим со мной рядом в кузове тягача бойцам, - за мной.

   Я открыл люк, и выскочил наружу. За мной остальные. Минут десять мы растаскивали обломки в разные стороны, освобождая проезд. Все это время я спиной чувствовал зияющие провалы туннелей. Один-два стрелка рискнувшие высунуть нос, и нам всем тут крышка, достаточно одной гранаты из подствольника. Пока растаскивали, я понял, почему так легко разлетелись доты. Не было цемента. Они просто построили каркас из дерева, и обложили бетонными блоками, наподобие тех, что у дороги кладут. Кое-где были видны следы болтов, блоки были скреплены металлическими стяжками. Цемент-то на морозе не застывает, вот и пришлось им извращаться, сообразил я.

   По нам так никто ни разу и не выстрелил. Бульдозер дополз до входа в туннель. Всюду были воронки от снарядов, все завалено кусками бетона и камня. Под гусеницами скрежетали обломки. Мы рассыпались у входа, поставили тягачи по сторонам, взяли на прицел туннели. Рома периодически отсекал короткую очередь вглубь туннеля, как бы намекая, что мы здесь, мы никуда не делись. Я осторожно заглянул внутрь. Дальше двадцати метров от входа все терялось в темноте. Никого не было видно.

   - Летун, давай остальных. И тащите все заготовленное, - передал я по рации.

   Через несколько минут показались бегущие легкой трусцой бойцы. Тридцать человек взбежали по эстакаде, и заняли позиции у последней линии обороны, метрах в ста за нами. Подъехал грузовик, его стали споро разгружать. Прямо на асфальт сгружали снаряды, летели покрышки, прочий горючий материал. Из кабины вылез Летун.

   - Ты хотел тут агитацию развести? Давай, - сказал я ему. Его бойцы притащили громадный динамик, поставили у входа в туннель, подключили к усилителю. Он взял в руки микрофон:

   - Фашисты! С вами говорит командующий войсками Республики! - громовой голос из динамика оглушал. Наверняка все, кто находился в туннеле, его слышали. Прозвучало это серьезно. С другой стороны, тем, сидящим внутри, неоткуда знать, что нас тут неполная сотня. Значит, чем грознее, тем лучше.