Страстный. Плохой. Опасный (СИ) - Тиган Линетт

Пока брат занимается своими следовательскими бумагами, сев что-то писать, я встаю и подхожу к парню, который ставит три чашки на стол, рассыпая кофе.

Осматриваю его не совсем подходящую форму для полицейского, так как он в черных потрепанных джинсах, в грубых коричневых ботинках и футболке. А еще от него пахнет хозяйственным мылом. Видимо, он частенько так ночует в отделе… И даже стирает одежду здешним мылом.

Брат назвал его Бродягой — это его прозвище?

— Мне два сахара, — подсказываю я, когда он поднимает свои сонные глаза, кивнув на сахарницу. — Как тебя зовут?

Парень поднимает взгляд на Андрея, который, кажется, даже не слышит нас, сосредоточенно переписывая что-то на бумагу.

— Вадим, — отвечает он, насыпает сахар и заливает три чашки кипятком, успевая несколько раз широко зевнуть. Тоже зеваю, тихо смеясь в ладошку. Парень усмехается, сверкнув своим оживленным интересом во взгляде.

— Прости, я в прошлый раз, кажется, нагрубила тебе, — немного смущаюсь собственных слов, но парень оказывается не из обидчивых, пожимает плечами.

— Твоя грубость умиляет, Ярослава, — хмыкает он, размешивая сахар в моей чашке. Я не могу сдержать улыбку на губах, качая головой. Тут какая-то особо спокойная обстановка, позволяющая немного расслабиться. — У тебя какие-то проблемы?

— Не хочу об этом говорить, — тихо отвечаю я. — У меня есть тот, кто обо мне позаботится, — намекаю на своего брата, который откидывается на кресло и кому-то звонит.

— Конечно, — соглашается Вадим, недовольно поглядев на моего брата. Они определенно друг друга ненавидят… Интересно, как они уживаются в рабочее время?

— Олег, где ты? Сколько мне еще ждать? — говорит Андрей, прижав телефон к уху. — В смысле не приедешь?! Мы же договорились. Ты охренел? — брат гневается, поднимается на ноги. — Потом отпразднуешь, у меня сестра в отделении, и если ты не приедешь, я прибью тебя, когда встречу! Отлично, поздравляю, — он нервно скидывает звонок, швырнув по столу телефон.

— Андрюш, ты чего? — подхватив его чашку, я подхожу к ему, поставив ее на стол перед братом.

— Мы родственники, я не могу вести твое дело, могут придраться. У нас должно все быть идеально, чтобы не было зацепок для его проныр-адвокатов, — говорит он, сев на стул, потупив взгляд. — А этот мудак решил отпраздновать свой день рождения до поросячьего визга. Обещал же приехать… Старый козел.

— Ты бы знал об этом, будь не таким законченным эгоистом, — усмехается парень с хорошей ноткой укора. — Олег сегодня ждал тебя до последнего и хотел пригласить тебя на дачу.

— Ну… — я оборачиваюсь на заинтересованного Вадима, который склоняет голову к плечу. Андрей с каждой минутой начинает злиться все больше. — Мы тут не одни. Вадим, ты же следователь, не так ли? — спрашиваю я парня, который кивает, но не спускает своего взгляда с моего брата, будто наслаждаясь чужой безвыходностью и раздирающей ярости.

— Ни за что, — категорично отрезает Андрей.

— Если ты не ладишь с этим парнем, это не повод откладывать и ждать до утра кого-то из твоих знакомых, к тому же не трезвых. Сам знаешь, что нельзя тянуть. Вадим, ты же можешь помочь нам с бумагами? — не обращаю внимание на жгучее недовольство брата, поглядев на парня.

— Пусть он сам попросит, — этот надменный парень с вызовом смотрит на моего брата, выжидая.

Начинается.

— Андрюш, — настаиваю я. — У нас не так много времени.

— Пожалуйста, — рычит он, сцепляя зубы, но смотрит на меня, а не на парня. — Тебе нужно подписать заявление и подтвердить своей подписью некоторые обстоятельства. Остальное я беру на себя.

— Я что, похож на подкупного следователя? — удивленно спрашивает парень. — Сначала предыстория, — он откидывается на спинку мягкого кресла, скрестив руки на груди. Надменный гаденыш.

Переглядываясь с братом, я тяжело вздыхаю. Вижу, как между двумя парнями накаляется обстановка и меня это начинает напрягать.

— О, Господи, немедленно прекратите этот детский сад! — опрокидываю голову к потолку, едва не завывая. — И без вас день дурной, поэтому давайте все сделаем быстро и тихо. Ты все написал? Нужна только его подпись? — я беру со стола бумагу, на котором расписано заявление. Ставлю свою подпись и подхожу к Вадиму, протягивая лист. — Давай же. Это не так трудно, как кажется. Ты мне здорово поможешь.

Второй следователь берет заявление, и неторопливо начинает читать. Когда я подошла к нему, Вадим сидел расслабленно, с вытянутыми ногами, немного съехав по креслу, наслаждаясь своим кофе. А теперь бегая своим внимательным взглядом по строчкам, приподнимается, напрягается и сдвигает свои брови к переносице, кинув свой ошеломленный взгляд на меня, затем на Андрея.

Он отставил чашку на стол.

— Нужны фотографии, — говорит он, подписывая бумагу и отмечая свое ФИО в пустующей строке. — Для доказательства.

— Обязательно? — спрашиваю я, поглядев сначала на Вадима, затем обернувшись к Андрею. — Ты меня не предупреждал об этом.

— Прости, — шепчет Андрей. — Выйди, Волков.

— Я сейчас следователь, ведущий дело. И если я подписываюсь на подобное, то должен знать, что происходит и какие на ее теле ссадины, — сдержанно отвечает Волков без каких-либо эмоций.

— Да мне плевать, — злится брат, — я не позволю тебе пялиться на мою сестру!

— А мне откуда знать, что вы не решились на аферу? Тебе, Сокол, не доверяю, — Вадим скептически рассматривает моего брата. — Помню я один раз…

— Заткнись. Не смей… Как же я тебя ненавижу!

— Андрюш, сходи в булочную, я очень проголодалась, — перехватываю его ладонь, когда он резко встает на ноги, враждебно испепеляя Вадима своим взглядом. — Это всего лишь фотографии и думаю, что Вадим достаточно компетентен в этом вопросе. Ты мой брат, но при тебе намного тяжелее раздеваться и показывать ссадины, я бы все равно не позволила этому случиться. К тому же Вадим прав, мы втягиваем его не в простое дело, и лучше, чтобы он был на нашей стороне, в случае чего, — намекаю я брату на то, что Гордеев вполне может подкупить обычного следователя, который ночует в отделе на старом потрепанном диване.

— Только попробуй, Волков… — грозится Андрей, кинув на него озлобленный взгляд. На меня же смотрит с присущей только для него нежностью, поцеловав в щеку, словно подобным действием он успокаивает свои бушующие эмоции.

— Ручной песик, — смеется Вадим вслед хлопнувшей двери.

— Брат, — поправляю я парня, поворачиваясь к нему.

— Ну что, — он всплескивает ладонями рук, — раздевайся, — усмехается Вадим.

Я была уверенна в правильности моих поступков ровно до этого момента, немного растерявшись. Не знаю, что именно сейчас видит Вадим, но парень подходит ко мне ближе, взяв мою руку в свою ладонь, сжимая. Понимаю, что не могу изменить последние события в своей жизни, но уверенна в том, что могу надрать задницу Гордееву, если он попробует еще раз ко мне подойти.

Наверное, это к лучшему, что я практически ничего не помню, а синяки скоро сойдут.

— Прости, — извиняется он, понимая, что его задорная насмешка совершенно ни к месту. — Тебе придется раздеться, я тебя осмотрю и сделаю фотографии. Тут сразу распечатаем и прикрепим к делу, — рассказывает Вадим и ободряюще улыбается.

— Да, я просто… Немного не по себе, — пожимаю я плечами. Парень обращает внимание на мои запястья в бинтах под полупрозрачной блузкой. — На мне были наручники, наверное, я повредила себе запястья, — рассказываю я Вадиму, который аккуратно разматывает бинт.

— Наверное? Не помнишь, что происходило? — расспрашивает он, указывая на диван, и для удобства, мы устраиваемся на нем.

— Отрывками. Он меня чем-то опоил, каким-то возбудителем. Очень сильным, до сих пор жуткая слабость.

— Таблетки, порошок, капли? — спрашивает он, снимая бинт с запястья и поднимает свой взгляд. Думаю, он немного шокирован тем, что видит. Мое запястье словно передавили десятки тонких лесок, которые прорезали мою кожу. Выглядит жутковато. — Я сфотографирую, а потом следует сменить повязку.