Бывшие. Запрети мне тебя любить - Александра Салиева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А как часто вспоминал обо мне ты? – возвращаю ему его же вопрос.
Рупасов немного прищуривается, слегка склонив голову влево. И даже рот успевает открыть, наверное, в намерении ответить. Но всё, что мужчине удаётся – лишь едва различимый хрип, когда я обхватываю его эрекцию у самого основания, сжимая так крепко, как только позволяют силы.
– Часто? – интересуюсь повторно.
Подаюсь вперёд, прижимаясь приоткрытыми губами к краю чёрной татуировки на мускулистом плече. И тут же спускаюсь в этой ласке ниже, аккуратно царапая ногтями каждый участок кожи, где оставляю влажный след от своих поцелуев.
– Ты же знаешь, что да… – гулко сглатывает Артём.
На секунду отстраняюсь от него, чтобы вновь взглянуть в его глаза. И так и не отвожу взгляда, смотря снизу-вверх, когда опускаюсь ещё ниже, прокладывая новую дорожку из нежных поцелуев вдоль кубиков пресса.
– Жень, – мучительным полушёпотом отзывается он.
Тяжесть мужской ладони ложится на затылок и стягивает волосы. Мне почти больно, но это ощущение лишь подстёгивает к дальнейшему. Подушечкой большого пальца я размазываю часть проступивших капель на головке и тут же слизываю оставшееся.
– Блядь… – шумно втягивает воздух Рупасов.
И тут же порывисто выдыхает, как только мои губы обхватывают возбуждённую плоть, вбирая в себя максимально возможно. Сжимаю ладонь на нём с новой силой, лаская вверх-вниз… С наслаждением отмечаю как член в моей руке подрагивает и пульсирует, а пальцы Артёма ещё крепче и болезненнее впиваются мне в затылок. Понятия не имею, насколько правильно я всё делаю, но мужчина кончает буквально в считанные секунды, позволяя горячей жидкости стекать по моему горлу. Я не отстраняюсь. Проглатываю абсолютно всё, чувствуя вязкий привкус подаренного удовольствия.
– Теперь я буду вспоминать тебя ещё чаще, – сипло бормочет Рупасов.
Отчётливо слышу в его голосе явную насмешку. Но она нисколько не задевает. Ведь то, что до сих пор хранит устремлённый на меня взгляд синих глаз – гораздо значимее всего, что Артём мог бы произнести.
Нежность, тепло, благодарность и что-то ещё, настолько безграничное, что я понятия не имею значения этой эмоции. Вполне возможно, то самое, которое многие называют «любовь». По крайней мере, я очень хотела бы, чтобы это было именно так.
И пусть я не уверена, но…
– До одури люблю тебя, родная, – добавляет мужчина.
Он обхватывает моё лицо обеими ладонями и притягивает к себе, вынуждая приподняться. Целует в губы так жадно и голодно, будто бы ничего и не было между нами только что. К тому же, всё ещё никуда не исчезающая эрекция явно сулит нам обоим продолжение уже совсем скоро. Вот только помимо нас двоих у кое-кого ещё есть своё мнение по этому поводу. На этот раз стук в дверь гораздо громче и настойчивее. Да и голос принадлежит не Арсению.
– У вас обоих есть минута, чтобы вернуться во двор! – ледяным тоном отчеканивает Светлана Владимировна.
Не слышала, как она подходила к дверям, но удаляющийся перестук её каблуков надолго остаётся в моей голове укоризненным эхо. Виновато опускаю взгляд и отстраняюсь от мужчины, будто бы она до сих пор где-то рядом. Поднимаюсь на ноги, разворачиваясь к нему спиной. Пальцы заметно подрагивают, когда я натягиваю лиф платья обратно, попутно пытаясь вспомнить, куда делся мой бюстгальтер. В сознании разрождается сильнейшая истерика, не сулящая мне ничего хорошего в ближайшем будущем. Ведь если я была вполне готова к осуждению в глазах собственного мужа, то вот увидеть то же самое на лице матери Артёма или моей…
Господи, какая я всё-таки непроходимая дура!
– Жень, – тихим ласковым тоном зовёт мужчина.
Он встаёт позади меня, прижимаясь со спины. Целует в шею, обнимая за плечи.
– Лучше помоги, – отзываюсь нервно.
Справиться самостоятельно и при том быстро с процедурой одевания вряд ли выйдет. К тому же, верхняя часть нижнего белья до сих пор вне зоны моей видимости, что только добавляет эмоциональному состоянию накала. Невольный стон вырывается сам собой, а досада и сожаление буквально переполняют меня.
– Так, успокоилась быстро! – неожиданно резко реагирует Артём и разворачивает к себе лицом, прошивая полным неодобрения взглядом. – Может развод ты и не получила ещё, но теперь мы вместе. И похер мне, кто и что думает по этому поводу. Тем более – они. Это тебе понятно?
Чего уж тут непонятного, когда я сама на это подписалась, а его тон такой, что даже, если бы и считала иначе, моего мнения всё равно никто бы не учёл?!
– Да, – отвечаю тихо.
Закусываю губу, отводя взгляд в сторону. Мужчина до сих пор не одет, и пусть нынешнее моё состояние не очень-то и располагает к чему-либо с сексуальным подтекстом, но вид обнажённого Рупасова словно последний ржавый гвоздь в могилу, на надгробье которой напишут: «Придавило тяжестью свершённых грехов».
– Я сейчас оденусь, а потом мы спустимся вниз и поговорим с твоим мужем. Вместе, – больше не глядя на меня, продолжает Артём. – И с матерями нашими тоже поговорим. Я всё объясню. Не беспокойся. Сегодня же ко мне переедешь.
Ударная волна паники мгновенно пронзает рассудок. Мимолётно даже вспыхивает мысль остаться в этой комнате навечно и не выходить совсем. Я лучше сдохну, чем позволю ему это сделать.
– Нет, – произношу негромко, но твёрдо.
Рупасов как раз успевает натянуть штаны и уже собирается одевать рубашку. Да так и замирает, медленно поворачивая лицо в мою сторону. Помимо бескрайнего удивления, ничего на нём и нет, что, конечно же, неудивительно.
– Это ещё почему? – напряжённо отзывается мужчина.
Мой разум до сих пор разрывается в продолжающемся приступе истерики. Не удаётся придумать хоть какой-нибудь мало мальски правдоподобный повод, который бы пояснил мою реакцию. Потому и решаю сказать, как есть. Всё равно давно пора бы сознаться.
– Я же говорила тебе – не всё так просто, Тём, – замолкаю, выдерживаю небольшую паузу, набирая в лёгкие побольше воздуха, пока он продолжает сверлить меня требовательным взглядом. – Дело не в том, что Рома не захочет давать развод. Просто это затрагивает не только нас двоих… – опять замолкаю. – У нас есть сын.
Наступившая тишина буквально рушится на меня шквалом прошлого, о котором Артёму знать совсем не нужно. Но я стойко подавляю проявление душевной слабости, дожидаясь ответной реакции, внешне изображая абсолютную непоколебимость.
– Сын? – единственное, что слетает с его уст.
В синих глазах отражается растерянность и замешательство. Кажется, он так и не
