Месть - Нэнси Розенберг

Стараясь сохранить спокойствие, Лили изо всех сил вцепилась в подлокотники стула. Ее охватила паника. Значит, полицейский следователь интересовался подробностями дела Эрнандеса. Может быть, Клинтон сообщил им, что она брала с собой дело Эрнандеса и что убит он был как раз тогда, когда папка находилась у Лили. Что она может теперь сказать в свое оправдание? У нее слегка помутилось в голове, она представила себе, как они празднуют вечеринку по поводу сэкономленных долларов налогоплательщиков, бросая в воздух конфетти, а в середине пиршественного зала стоит на столе гроб с телом Эрнандеса. Обнаружив на столе лежавшие под папкой очки, которые она забыла уходя, она водрузила их на нос и стала перекладывать с места на место бумаги, лежащие на столе.

— Следователи интересуются пострадавшей, проходящей по этому делу. Они решили допросить женщину, но произошла весьма странная вещь — она исчезла и ее до сих пор не могут найти.

Пока Клинтон продолжал свое повествование, Лили начала выстукивать ручкой по столу бешеный ритм. Заметив, как изменилось выражение его лица, Лили прекратила барабанную дробь.

— Что же здесь странного? Она шантажистка и, поняв, что ничего не добьется, исчезла. В этом нет ничего необычного. — Лили чувствовала, что в ее голосе проскальзывают раздражение, злость и волнение.

— Да, кажется, я засиделся, у вас еще масса дел, — проговорил он поднимаясь.

— Нет, мне интересно, продолжайте… заканчивайте то, что вы начали рассказывать. — Чтобы он не видел ее рук, Лили положила их на колени.

— Ну вот, короче, она пропала и оставила двоих детей, и, как рассказал следователь, по отзывам сестры пострадавшей, последняя была очень заботливой матерью. Профессии у нее нет, и она пошла на панель, чтобы заработать денег на своих детей. Так вот, дети не имеют никакого понятия, где она находится. Теперь примите во внимание, что она заявила на Эрнандеса и он был арестован через четыре дня после этого. Ее же никто не видел с самого момента его ареста.

Сцена изнасилования с беспощадной четкостью привиделась Лили, на верхней губе ее выступил пот, когда она вспомнила нож в его руке и слова: «Слизывай кровь поганой шлюхи».

Она прижала к щеке руку, грея зубы, как компрессом.

— Полагают ли полицейские в Окснарде, что он мог убить ее, чтобы она не выступила свидетельницей обвинения? Произвели ли они обыск в его доме в поисках вещественных доказательств?

Она очень живо представила себе его дом и залитый его кровью тротуар. Интересно, подъели ли собаки ее рвоту, или ее аккуратно соскребли и отправили на экспертизу? Может быть, тело несчастной проститутки было разрезано на части и лежало в запертом на висячий замок холодильнике?

— Они, конечно, работают очень медленно, у них по три-четыре дела об убийстве в месяц, но занимаются они этим делом очень грамотно. Они конфисковали его фургон и вообще движутся в правильном направлении. Дело поручено Брюсу Каннингхэму. Вы о нем наверняка слышали, очень толковый следователь.

На столе Лили зазвонил телефон. Ей же показалось, что звонок раздался в холле. Она подняла голову и увидела, что Клинтон выжидательно смотрит на нее. Резким движением она нажала кнопку селектора.

— Джен, на все звонки отвечайте, что меня нет.

— Я думаю, Лили, что вы имеете право на это дело и хочу передать его вам.

— Не спешите, Клинтон. Все материалы, которые вы получаете от Каннингхэма, показывайте мне.

Если кто и должен был заниматься этим делом — то именно Каннингхэм, подумала Лили, чувствуя, как возрастает ее страх и как ее все больше охватывает паника. Каннингхэм лучший следователь в Окснарде, а возможно, и во всем графстве. Она знала его и его сильные стороны. С Каннингхэмом она сталкивалась несколько раз в прошлом, они совместно вели ряд дел, у этого человека был безупречный послужной список. Если Каннингхэм передавал дело в суд, можно было быть уверенным, что приговор не вызовет никаких сомнений. Этот человек никогда не давал ввести себя в заблуждение, никогда не суетился и никогда не шел на компромисс со своей совестью, поступаясь профессиональной честью. О таком следователе мог мечтать любой обвинитель, а для преступников он истинное наказание Божье и кошмар. И вот теперь такой человек работал против нее.

— Это дело может быть намного сложнее, чем оно кажется на первый взгляд. Я не хочу сказать, что вам надо сильно тревожиться по поводу всяких мелочей, но…

Руки Лили впились в край стола, она напряженно подалась вперед.

— Говорите, Клинтон. — Она не в силах была больше сдерживать свои эмоции.

— Дело в том, что этот Каннингхэм немногословен и сейчас молча, но упрямо прощупывает почву. Кажется, этот Эрнандес и его братец несколько месяцев назад были задержаны полицией и занесены в карточку оперативных наблюдений. Так задержаны они были в компании, угадайте кого? — Кармен Лопес, и — внимание! — Вальдеса и Наварро.

Лили едва не упала со стула. Это могло явиться успехом, можно было сказать прорывом, в деле Макдональд — Лопес, и вообще, эти сведения могут оказаться важными и с других сторон. В них могло быть ее спасение. Если Эрнандес убил проститутку и организовал убийство Макдональда и Лопес, то он был дважды убийцей и наверняка психопатом.

— Пусть Каннингхэм докладывает мне все детали дела, которые станут ему известны, невзирая на то, какими незначительными они ему покажутся. Я хочу, чтобы мы немедленно начали свое собственное расследование. Проинформируйте обо всем Батлера и, конечно, Фаулера. В прессу не должно просочиться ни одного слова, вы меня поняли?

— Так точно, шеф, — ответил Клинтон, на которого подействовала ее суетливость. В дверях он оглянулся на Лили. — Вы знаете, я не хотел работать под вашим началом. Мне казалось, что вы окажетесь упрямой и непредсказуемой. Я был просто набитым дураком. Как только мы укомплектуемся, я бы хотел вернуться в ваш отдел.

Она посмотрела на него поверх очков.

— Вы боялись, что я буду слишком упрямой и требовательной? Не того, что я женщина, а того, что буду жесткой, да? Это что-то новое. Вы можете вернуться, Клинтон. Только продолжайте пользоваться кондиционером для волос.

Он засмеялся. Лили потянулась вперед, стремясь приобщиться к его заразительному золотистому смеху, поймать этот переливчатый звук, проглотить его и научиться смеяться вновь. Ей, правда, удалось слегка приподнять в улыбке уголки рта, которые, впрочем сразу же опустились.

— Он очень дорогой. Вы согласитесь оплачивать его покупку?

— Едва ли, — ответила она, постаравшись еще раз улыбнуться.

Когда он ушел, она, не в силах усидеть на месте, вскочила и кругами принялась расхаживать по кабинету. Она испытывала страшную клаустрофобию в этом крошечном помещении, но стоит ей выйти отсюда, как она окажется среди людей, где ей придется поддерживать вежливые разговоры и выслушивать всякую чушь. Единственное, о чем она могла теперь думать — Каннингхэм, Каннингхэм и еще раз Каннингхэм. Лили беспрестанно шепотом повторяла это имя. Он был не просто хорошо известен среди специалистов-юристов и полицейских, пожалуй, его можно было назвать знаменитым. О деле Оуэн писали все газеты. Лили не представляла себе, как мог этот человек, не имея тела жертвы, собрать достаточно доказательств преступления, чтобы заставить суд вынести приговор убийце. А если бы женщина, живая и здоровая, в один прекрасный день пришла в зал суда? Лили была парализована унизительным страхом. Если Каннингхэм распутал столь сложное дело, то он наверняка додумается, что это именно она убила Бобби Эрнандеса.

Ее видел родной брат Эрнандеса. Неужели Лили всерьез думала, что сможет среди бела дня застрелить на улице человека и выйти сухой из воды? Сейчас она живет во времени, взятом в долг. Все ее действия были чистейшим безумием. Внезапно она увидала, что в дверном проеме, насупив брови, стоит Ричард и внимательно наблюдает за ее метаниями по кабинету.

— Я звоню тебе целое утро, но Джен сказала, что ты не отвечаешь на звонки, а потом позвонил Клинтон и проинформировал меня о новых обстоятельствах в деле Макдональд — Лопес. С тобой все в порядке, Лили?

Она обошла вокруг стола и встала за ним, как бы пытаясь столом отгородиться от Ричарда.

— Нет, — ответила она. — Кажется, еще нет, но я стараюсь.

Она воспринимала его теперь, как незнакомца из другого времени и другого измерения. У нее было такое впечатление, словно Ричард часть жизни не ее, а какой-то другой женщины.

— Может быть, мы выпьем вместе после работы? Можем поехать в какое-нибудь тихое место.

— Не могу. Мне надо вести дочь к психологу.

Он встал, пересек кабинет, подошел к ней и взял ее за руку. Ее ладонь была холодна и безжизненна, она безвольно лежала в его руке.

— Когда мы снова увидимся? Я хочу обнимать тебя, прикасаться к тебе.