Изольда Великолепная - Карина Демина

– Сорвите и разотрите.

Цветы имели слабый лимонный запах. Может, они чернилоотмывающие? Хорошо бы… Да нет, чернила остались. А запах стал сильнее.

– А вы дерево на свободу отпустите или как? – поинтересовалась я, обнюхивая пальцы.

Кайя разжал руку. Свистнула, распрямляясь, ветка, задрожал ствол, а меня осыпало цветами, мелкими ягодками и трухой.

– Извините.

– Бывает. – Я вытащила из волос сухой лист, второй Кайя снял сам.

– Раскройте ладонь, – попросил он. – Запах цветов, соприкасаясь с кожей, меняется.

Я уже чувствую: не лимон, а что-то горьковатое… грейпфрут? И цитрус уходит. Полынь? Похоже, но не то. Сложный аромат, который никак не получается поймать. Но он становится резче, сильней.

Первый мотылек упал на ладонь откуда-то с ветки. Он завозился, расправляя белые с серебряным рисунком крылья. Крупный. С мохнатым, будто напудренным, тельцем, с антеннами усов и черными бусинами глаз. Мотылек не спешил улетать, но деловито исследовал мою ладонь.

А второй уже спешил на помощь.

– Полуночникам нравится этот запах. – Кайя протянул третьего мотылька.

Вот и четвертый…

Пятый опустился на волосы. Шестой, седьмой… и я все-таки сбилась со счета.

– Бабочки вам к лицу, – заметил Кайя.

– Это мотыльки!

– А есть разница?

– Огромная!

– Потом расскажете. – Кайя с самым серьезным видом протянул еще одного белокрылого полуночника. – Сейчас запах выветрится, и они улетят.

Жаль, мне понравилось. Хотя… вот оно, дерево. И Кайя рядом, чтобы цветочки достать. Подозреваю, что, если попросить хорошо, он и дерево свернет. Правда, тогда мотылькам негде будет жить…

Полуночники поднялись одновременно, и на мгновение я оказалась в белом пуховом облаке.

– Их привезли вместе с эйлой, говорят, эти деревья раньше росли повсюду, но теперь их почти не осталось.

Как и паладинов…

– Мой прадед устроил этот сад для прабабки. Она собирала растения со всего мира, особенно такие, которые могли исчезнуть. Бабка продолжила. А вот моей матери сад был не интересен. Но его сохранили. И будут сохранять.

Кайя вел меня по дорожке. Вдоль бордюра поднималась лаванда. И робкие маргаритки выглядывали из травы. Покачивала серьгами запоздалых соцветий акация…

– Почти все предпочитают парк. Наверное, потому, что он чище, удобней. Там дорожки широкие. И лабиринт есть. Еще кусты выстригают по-всякому. Ничего в этом не понимаю, но говорят, что так положено. Но там у меня отдохнуть не получается.

У пруда стояла косуля. Красная шубка с белыми пятнами, хвост-флаг и тонкие изящные рожки. Косуля обернулась и, смерив нас равнодушным взглядом, потянулась к воде.

– Завелись как-то, – сказал Кайя, пожав плечами. – Здесь много всякой мелочи.

Косуля не выглядела мелочью. Я видела их по телевизору и еще в зверинце, который был проездом и оставил странное послевкусие – удивление и жалость, но чтобы вот так, в парке… и чтобы подойти позволила. Лишь когда я протянула руку, чтобы погладить, косуля отпрянула.

– Они дикие, Иза. Просто не боятся. Но если хотите, то я вам поймаю.

Я представила, как Кайя носится по саду за ошалевшей от ужаса косулей. Хрустят деревья и, не выдержав столкновения с их светлостью, падают, погребая под ветвями редкие цветы. Косуля близка к обмороку, а я сижу, вся такая в кружевах и томительном ожидании…

– Не надо! Пусть… пусть бегает.

Косуля, не подозревая, насколько ей повезло, остановилась метрах в пяти и с пренаглым видом, не подобающим копытному, принялась объедать куст. А мы продолжили путь.

– Вы ведь хотели поговорить о чем-то? – напомнил Кайя.

– Да… о девочках. Им нужна семья. И я подумала, что, возможно…

Не получается у меня внятно мысли излагать, но Кайя слушает не перебивая. И когда я замолкаю, говорит:

– Я рад, что вы занялись этой проблемой, но…

Вот сейчас очередную мою гениальную идею выкорчуют на корню.

– …но я попрошу вас довести дело. Составьте список. И мы вместе посмотрим, кому из выбранных вами семей можно доверить ребенка.

Моя инициатива принята? И мне же придется воплощать идею в жизнь. Как-то я на такое не рассчитывала.

– На свадьбу приедут все, кто имеет герб. И вам не составит труда поговорить с тем или иным человеком…

Конечно, не составит. Я только и делаю, что веду светские беседы, изъясняясь с подобающей изысканностью.

– Дело в том, – Кайя приподнял ветвь, перегородившую тропу, – что моя просьба будет воспринята как приказ.

А приказывать в подобном деле не следует. Я понимаю. И, соглашаясь, перехожу ко второму пункту.

– Еще мне нужно найти Сержанта.

– Зачем? – И снова этот тон, от которого я цепенею.

– Хотела спасибо сказать. И вообще как-то неудобно получилось… ушла, и все.

– Изольда, не думаю, что кто-то на вас обиделся. Семья умеет быть благодарной.

То есть встретиться не выйдет. Спасибо сказали за меня, и нашей светлости рекомендуют забыть неприятное происшествие?

– Сержант и его люди получили работу. Не следует их отвлекать.

Щелчок по носу, несколько болезненный для самолюбия, и я замолкаю.

Мы идем мимо очередного фонтана, на сей раз неработающего. И странного растения, безлистные стебли которого топорщятся колючками. По горбатому мостику, переброшенному через ручей, и вдоль аллеи статуй.

– Не сердитесь, Иза. Никто не желает вас обидеть. Вы же сказали не все, что собирались?

Его проницательность раздражает. И да, у меня остался еще один невыясненный вопрос.

– Мне доставили платье… – Черт, я не знаю, как объяснить ему, чем именно оно мне не нравится и почему я не хочу его надевать. Платье безумно дорогое и, возможно, идеальное по меркам местной моды. А у меня капризы.

– Это… оно, безусловно, очень красивое… – Я вздохнула, отпуская язык на свободу, но в кои-то веки он свободы не желал.

– Вы так не думаете.

– Его шили не для меня. Я понимаю, что у вас здесь свои правила! И вы планировали другую свадьбу, но… я не могу выходить замуж в чужом платье! Пусть даже перешитом. Это обидно, в конце-то концов!

Вот и высказалась.

– Иза, посмотрите на меня, пожалуйста.

Посмотрю. Мне не сложно. На него даже приятно смотреть. И черные ленты на солнце уже не черные – темно-лиловые. Они медленно перетекают друг в друга, словно старые гадюки, которым слишком лениво двигаться под раскаленной кожей.

– Я не знал, что это не ваше платье. Мне просто сообщили, что оно готово, и я велел отправить его вам.

То есть прекрасная леди Лоу заказала платье заранее? Пребывая в полной уверенности, что свадьбе быть? А когда платье стало не нужно, его просто перешили? Действительно, чего зря ресурс тратить.

И от этого почему-то еще горше.

– Поверьте, Иза, я бы в жизни не рискнул отдать платье одной женщины другой женщине. Помнится, как-то в мастерской перепутали заказы и платье моей матери сшили по меркам леди Аннет. Я вам про нее рассказывал, кажется.

Аллея вывела на поляну с беседкой. Резная, некогда окрашенная в нежно-розовый цвет, она потемнела, но не стала выглядеть хуже.

А за беседкой были качели.

Я тысячу лет не каталась на качелях!

– Скандал вышел знатный, – продолжил Кайя. – Моя мать впервые позволила себе выражаться так, как не подобает выражаться леди. И щеткой для волос в отца швырнула… попала, кстати.

Сильная женщина. Уважаю.

– Если и вам хочется чем-нибудь швырнуть в меня, то я выдержу. Но лучше – закажите себе другое платье.

– Какое захочу?

Я подошла к качелям. Старые, как и все в парке. Но врытые в землю столбы выглядят крепкими, как и цепи, на которых закреплено плетеное сиденье. Вес мой оно выдержало.

– Какое вам будет угодно. – Кайя провел ладонью по цепи, не то проверяя целостность, не то от ржавчины протирая. – Но мне бы хотелось, чтобы вы поняли: люди здесь довольно консервативны.

И голые коленки невесты повергнут их в многовековой стресс. Так и быть, пощадим психику местного населения, воздержавшись от экстрима. Я точно знаю, какое платье хочу. Осталось найти того, кто готов его сшить.

– Вы не боитесь высоты? – уточнил Кайя, прежде чем подтолкнуть качели к зеленому пологу.

– Не боюсь…

Только юбки мешают летать.

У Изольды замечательный смех, громкий и живой. Кайя давно не слышал такого.

Леди улыбались вежливо, загадочно, томно… сотни и сотни улыбок, значение каждой приходилось разгадывать. И от этого Кайя тоже уставал.

Сейчас отпускало.

Качели устремлялись к небу, чтобы на мгновение задержаться на высшей точке и упасть вниз. А потом снова вверх… Изольда запрокидывала голову, и темные волосы соприкасались с воротничком. Юбки то опадали, то распускались шелковым цветком.

– Выше! Еще выше! Пожалуйста!

Как ребенок. Но почему бы и нет?

Чужая грязь сползала медленно. И вроде бы привыкаешь, учишься закрываться, управлять, гасить, но потом случается что-то, что с легкостью пробивает защиту. Сегодняшний нырок в дерьмо спас Кайя от необдуманного решения.