Серебряная корона - Джоэл Розенберг

– Запах от тебя – как из помойки. – Карл показал на озеро. – Прими ванну. Сейчас же. Мыло возьмешь в школе. Скажешь Эйе – я так велел.

– Сделаю. Но к голосованию вернусь – непременно. Никто не отберет у меня право голосовать.

И мальчик, изо всех сил стараясь не улыбаться, пошел к озеру.

Карл и стараться не стал; он просто отвернулся. Давай-давай, Петрос, считай меня лопухом.

Ахира поднялся на помост и ударил кулаком в железный гонг.

– Прошу внимания! – выкрикнул он, и голос его перекрыл звон гонга. – Начинаем двадцать третий Всеприютский Сход. Снимите еду с огня, заткните бочки. Пришла пора принимать решения.

– …и предложение весьма выгодное, – в восемнадцатый раз повторил Хтон. В том, что раз именно восемнадцатый, Карл был уверен абсолютно. Что еще, кроме как считать, остается когда полулежа валяешься на травке и умираешь от скуки?

«Да. Пока не забыл. Ахира говорит – возле надела Петроса слоняется горный лев…» «Слоняется, куда денется».

«Хм… Было бы неплохо, если б он „делся“ в твое брюхо»

«Ладно – пожуем, увидим».

–  …и что мы такое? Горстка бедноты, кое-как сводящая концы с концами на клочках земли, – и за это мы должны проливать кровь и платить жизнями.

Все ясно. Хватит этой болтовни. «Слово правды, пожалуйста».

«Кто? Moi?»[1]

«Чак. И не пытайся говорить по-французски: у тебя хромает произношение».

«Это у тебя оно хромает. Я взял свое из памяти Энди-Энди».

– Прошу слова! – вскочил Чак.

Хтон попытался продолжать, но Ахира не позволил.

– Слово предоставлено. – Он кивнул Чаку. – Говори.

– Я что-то не помню, чтобы Хтон проливал кровь. Я не слишком хорошо его знаю, но считал – он просто фермер.

«Исправить – быстро!»

Взгляд Чака на миг затуманился.

– Прошу простить меня – я не хотел обидеть фермеров. Просто это неправильно, чтобы Хтон рассуждал о крови, которую проливают воины и Инженеры – не он.

Ахира покивал.

– Продолжай, Хтон, но впредь воздержись требовать плату по чужим счетам.

На какой-то миг Карлу показалось, что Хтон вот-вот лопнет – так он покраснел.

– Чужие счета?! А как же Вертан, его жена, их дочь? Они разве не фермеры? Или кровь фермера менее красна, чем воинская? Они были бы живы сегодня, а не лежали в холодных могилах, будь мы под защитой владыки Кораля!

Лицо Карла было спокойно, но руки его сами собой сжались в кулаки. Ребенок, тельце на дощатом полу, жизнь, лужицей крови вытекшая из него – ей не застыть вовек…

По толпе пробежал ропот.

«Лучше тебе ответить, Карл. Если это не выпад против тебя…»

Нет. На это ответа нет. Как нет прощения.

Поднялся Ихрик:

– Я отвечу ему, господин мэр.

– Ты? – Хтон ядовито хмыкнул. – Один из Куллинановых прихлебал?

– Я не помню этого яда в твоем голосе, когда Карл отнял нас с тобой у работорговцев, Хтон. И на строительстве дома Вертана я тебя тоже не помню. – Ихрик поднял кулак. – Но я скажу тебе так: если б не Карл Куллинан – Вертану и Анне носить рабские ошейники всю жизнь. И нам с тобой – тоже.

– Да, – тут же откликнулся Хтон. – Карл Куллинан благороден! Карл Куллинан велик! Карл Куллинан – богатейший в долине! Если мы объединимся с Терранджи – мы все станем богаты, как он. У нас будут слуги, как у него. Не это ли тревожит тебя, Карл Куллинан? Не потому ли ты против предложения владыки Кораля?

«Карл, по-моему – пора. Если он потребует голосования сейчас…»

«Знаю». Карл неспешно поднялся.

– Мне предъявили претензию. Прошу слова, господин мэр.

Ахира кивнул:

– Говори.

Карл двинулся к помосту – медленно, ибо, пойди он быстро, народ мог бы решить, что упреки Хтона задели его.

Он поднялся на грубо оструганные доски помоста и повернулся к толпе.

– Чертовски вовремя, Карл, – прошептал Ахира. – Постарайся быть убедительным.

– Буду. – Он возвысил голос. – Хтон сделал тут замечание – весьма резонное. Я… предполагается, мне должно стать стыдно. Да, разумеется, я потому против присоединения к Терранджи, что боюсь за свое положение. Это ведь было бы только логично, не так ли? Если всем станет лучше – значит, мне должно стать хуже…

Карл нахмурился:

– Погодите. Это какая-то бессмыслица. Если станет лучше всем – должно стать лучше и мне. – Он кивнул. – Хотя я понимаю, что имел в виду Хтон. – Он высмотрел в толпе знакомое лицо. – Харвен, я говорил с тобой об этом на днях, помнишь? Ты тогда объезжал коня. Я сказал, что мне удобней было бы ездить одновременно на Морковке и твоем жеребце.

По толпе пробежал тихий смешок.

– А Терний – ты ведь видел меня у кухонного костра? Как я провожал взглядом каждый чужой кусок? В конце-то концов – я ведь мог бы съесть и поболе, чем вместит мое брюхо, правда? – Он глянул на остатки жаркого. – Что ж, можно попробовать, но вряд ли мне это понравится.

Знаешь что, Хтон? Мне это попросту не под силу. Ну не могу я скакать сразу на двух конях и съесть больше, чем вместит мой живот, не могу тоже. И лежать одновременно с двумя женщинами…

Давай.

–  А вот это лучше и не пробуй, Карл Куллинан. – Энди-Энди вскочила на ноги.

– Что ты хочешь узнать?

– Ничего. Я хочу сообщить. Попробуй обмануть меня, Карл Куллинан, – мигом лишишься кое-чего, что тебе очень дорого. – Она вытащила из складок своего одеяния нож и принялась демонстративно его рассматривать.

Тихие смешки превратились в громовой хохот.

«Ну хорошо, ты рассмешил их – что дальше?»

«Это так – для начала. Смотри и учись».

В шутливом испуге он поднял руки вверх.

– Ты поймал меня, Хтон. На горячем. Сдаюсь.

– Послушай…

– Ты уже говорил; сейчас говорю я. – Карл коснулся кожаного кошеля у пояса. – Кораль хочет от нас немного – что есть, то есть. Всего лишь вассальной присяги – а взамен он чего только не даст! – Карл развязал кошель и теперь держал его обеими руками. – Меня сделает бароном и отдаст мне во владение всю эту долину… возможно. Если я не откажусь – а я, будьте уверены, откажусь. Тогда он отдаст долину Хтону.

Он пришлет нам работников. Все, у кого есть фермы, получат людей, которые будут вынуждены обрабатывать для них землю – или голодать. Как прекрасно это звучит! Как знакомо! Кораль наделит нас землей, и работники будут трудиться на ней – вместо нас. Нам даже не придется надевать на них ошейники – они или будут работать, или перемрут с голоду.

И чего же он хочет взамен? Поднимись, посланница Дара, поднимись и поведай, чего он хочет взамен!

Она встала – но Карл не дал ей ответить.