Проклятый трон - Ирина Зволинская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И в этом противостоянии единокровных братьев Ральф Бонк был жертвенным барашком, которому во славу господа бога вот-вот отрежут башку. Жертва эта будет угодна.
Потому что единственное реальное божество человечества – власть.
Глава 20
Зима пришла неожиданно рано. Нас завалило снегом по самый вход, и Николас, вооружившись лопатой, целый день расчищал двор. Он никуда не поехал, мы с Арианной наблюдали за ним из окна. Шучу, конечно. Она тихо сопела у меня на руках, смотрела лишь я одна. Никки снял куртку, оставшись в тонком болотного цвета свитере, судя по вставкам плотной ткани на плечах и локтях – форменном. А ведь там холодно. Я покосилась на потрескивающий в камине огонь. Никки – целитель, незачем досаждать ему заботой. Лучше вон, смесь ребенку разведи, как раз пора. Ари завертелась, просыпаясь.
У меня совсем не было молока, это печалило и удручало. Нет, даже не так. Я чувствовала себя ущербной. Как будто я отказываю ребенку в любви, как будто с самого начала не могу стать хорошей матерью!
Никки привез годовой запас детского питания сразу, как только застал меня рыдающей над умаявшейся Арианной на груди. Вот уж потрясающая способность обеспечивать нас с дочерью всем необходимым. Он и был тем самым единственно необходимым.
Я зажгла плиту, поставив на неё чайник. И улыбнулась – Никки вошел в дом.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он меня и подошел ближе.
– Хорошо, – серьезно ответила я, вдыхая его запах – от него шел жар.
Вопрос был не праздный. После рождения Арианны вернулась забытая боль. В общем-то ничего из ряда вон… люди смертны, это нормально. От этого недуга я регулярно страдала с самого детства, глупо было бы ждать чудесного исцеления. Отдохнула и ладно. Но уходить, когда на руках у тебя дитя – почти подлость. Да только кто спрашивал на то моё мнение?
Уходить – не игра слов. Я действительно уходила. Таяла в черном тумане. Первый раз, когда родила. На несколько часов. Человеческое тело слишком слабо…там, в темноте нет боли. Времени нет, нет расстояний, но и меня тоже нет.
Во второй раз меня не было два дня.
Никки стащил свитер, оставшись в одной белой майке, и я опустила глаза. Это невыносимо. Невыносимо понимать, насколько он близко, и насколько далек от меня.
Ари вовремя закряхтела, и я отвлеклась от своих страданий. По уши влюбиться в младшего Холда… некоторых идиоток ничему не учит жизнь. Ничего. Переживу и это. Хотя «переживу» в моем случае излишне оптимистично.
Николас взял у меня ребенка, и я развела питание в соске.
– Я приготовила комнату для Синтии.
– Отлично, – не отрываясь от Арианны, лаконично отозвался он – дочь схватила его за палец.
– Никки …
– Да?
– Нет, ничего…
– Что тебя тревожит? – серьезно спросил меня он.
Много чего…
– Документы. Арианне нужны будут документы, чтобы …
Я замолчала. Страшно это, понимать, что не сможешь видеть, как твой ребенок растет.
– Надо найти ей семью, – всё-таки договорила я.
– У неё есть семья, – покачал головой Никки. – Я и ты. А скоро будет и Синтия. Больше чем достаточно для одного ребенка. Не глупи, Алиана. Да и как на это посмотрел бы Ральф?
Ральф… сложенная на столике газета месячной давности… если я жила в уютной раковине, то брат отдувался в столице за нас двоих. Юрий почти не выезжал из дворца, и Ральф уже трижды оказывался под прицелом белых.
«Он справится со всем, я верю в него», – говорил Никки. Такой характеристики от младшего Холда не удостаивался никто, но менее страшно от этого не становилось.
Что если одно из покушений увенчается успехом? Что если белые убьют его?
Закон о высшей крови… Ральф был первым в очереди на престол. Пока у его величества не появятся дети. В будущем браке. С Лиз…
Ради власти господин Холд не побрезговал близкородственным союзом. Родная дочь, рожденная от любимой женщины, первенец – всего-то жертва политических амбиций высокопоставленного отца.
Что ждет Арианну, получи он ребенка? И представить страшно…
– А с документами вопрос решается. Будут сразу после следующего рождества, – между делом добавил Николас.
– После рождества? – я нахмурилась, а потом замерла. Поняла. – Ты собираешься … Никки…это… зачем?
– Ты против моего имени в графе отец?
– Нет, – я опустила плечи.
– Не переживай, – Николас забрал у меня бутылочку. Арианна поймала соску, и улыбка осветила его лицо. – У меня достаточно средств, чтобы вырастить ребенка вдали от Вирджинии и моего отца. Всё будет так, как ты захочешь, Алиана. Не сомневайся.
Никки… если бы ты знал, чего я хочу. То сразу же сбежал бы! Хватит дурить, Алиана. Вот уж точно!
– Будешь обедать? – улыбнулась я.
– Буду, – дернул он уголком рта.
Есть в этом что-то первобытное, смотреть, как мужчина ест приготовленную тобой пищу у горящего очага. Любимый мужчина, спящий в тепле ребенок. Мы действительно, хоть и странная, но семья. И так же странно счастливая.
Дорога была расчищена, и до самой темноты я боялась, что Никки всё-таки уедет по своим делам. Но он остался. Уснул в кресле, даже за Синтией не поехал. Устал?
– Холодно, надо подбросить дров, – пробормотал он во сне.
Холодно? В доме было натоплено, я давно сбросила шаль. Я поднялась с кресла, отбросив книгу, проверила Арианну – она, проснувшись, беседовала с привязанной к люльке деревянной птицей, и подошла к Никки.
Он закашлялся, я положила ладонь на его лоб. Горячий! Он поймал мою ладонь и поцеловал.
– Никки, ты … заболел… – не веря собственным словам, сказала я.
Как это возможно? Он ведь целитель!
– Ничего страшного, переохладился. Завтра буду в порядке. Разведёшь мне аспирин? – вымученно улыбнулся он.
Господи, он еще и меня успокаивает!
Аптечка, нужное лекарство. Руки дрожали. Болеть неприятно и страшно, но когда болеют любимые – во много раз страшней.
Я подала Никки стакан, дождалась, когда он выпьет до дна чуть солоноватую жидкость, и вглядываясь в его лицо, спросила:
– Почему ты не сказал мне, что потерял дар, Николас? Когда это случилось? Это ведь из-за меня, да? Что-то произошло в ту ночь, когда родилась Арианна?
Никки прикрыл глаза.
– Не потерял. Я от него избавился. Всё хорошо Ани. Не волнуйся.
Не волнуйся, Ани… в этом и был весь Николас. Я и не волновалась. Я была
