Невыносимый - Аляска Ангелини

— Ты действительно считаешь меня красивой?

— Мне жаль, что ты не видишь того, что вижу я. Если бы ты смогла послушать мои мысли, хотя бы пять минут… — он качает головой и наклоняется, прижимая свои губы к моим. — Мне жаль, что ты не можешь.

От моего хлюпанья носом его движения замедляются. Паника, что он может остановиться, заставляет меня дотянуться до него ногами и обернуть их вокруг его талии. Я не могу остановить поток слез, но я не хочу, чтобы из–за них он передумал.

— Ш–ш–ш. Я никуда не уйду. Позволь страху покинуть тебя. Сегодня вечером ты в безопасности. Даже от меня, — он убирает мои руки со своей шеи и прижимает их к моей груди. — Ты будешь лежать на животе и все время держать руки здесь.

Севастьян поднимается, а меня поглощает пустота. Когда он переворачивает меня и откидывает назад волосы, падающие мне на лицо, то я уже не уверена, что это будет занятие любовью. У меня есть четкое представление, что это должен быть страстный секс в миссионерской позе. Два человека, которые удерживают друг друга близостью не только при помощи своих тел, но и своего разума. Как мы собираемся это сделать, если я перевернута и прижата весом собственного тела?

Кровать приходит в движение, когда он седлает мои бедра и наклоняется вперед, проталкивая член обратно в мою киску. Севастьян входит до тех пор, пока ко мне не приходит уверенность того, что он не сможет погрузиться глубже. С закрытыми глазами я наслаждаюсь его размером. Наполнена. Да. Он делает это для меня. Настолько глубоко, что я уверена, что ни в моем теле, ни в моем разуме для него больше нет места.

— Ты еще не чувствовала себя в безопасности с тех пор, как приехала сюда. Сегодня вечером я покажу тебе, на что это похоже. Как это… могло бы быть, — последние слова он произносит так тихо, словно душит их в себе, и я не уверена, что правильно его понимаю. Это имеет смысл, но не ясность.

Безопасность снова накрывает меня, когда грудью он опускается на мою спину. Его дыхание касается моей щеки, а рука проскальзывает подо мной, чтобы достигнуть другой стороны и ухватиться за мое плечо. Он повторяет движение второй рукой, образуя на моей груди крест.

— Видишь, — негромко говорит он, — я держу тебя. Теперь позволь мне позаботиться о тебе и во всем остальном.

Почти невозможно вдохнуть, но это не из–за тела, лежащего на мне. Руки Севастьяна удерживают большую часть его веса. Это из–за близости и его слов, которые делают меня слабой и желающей этого. Желающей… его. Этого даже слишком много, но одновременно и так мало.

Грубоватая щетина на его щеке царапает мою кожу, опускаясь вниз, пока он не достигает моих губ. Более того, он целует меня так, как будто не может насытиться. Поцелуй такой же медленный, как и предыдущий, но более интенсивный. Я в шоке открываю рот, и мой следующий стон звучит громче, чем мне бы того хотелось.

— Тебе это нравится. Я чувствую, как ты каждый раз сжимаешься вокруг моего члена, —его рука скользит к низу моего живота, и он потирает клитор кончиками пальцев. — Я мог бы заставить тебя кончить так быстро, детка. Возможно, я так и сделаю. Когда услышу достаточно твоих криков.

Мои глаза распахиваются, когда проявляется истинный Господин и воспоминания о плети и его словах, которые он произносил, пока я висела на Андреевском кресте. Это все еще он, независимо от личности, которая преобладает на данный момент. Ему нравятся не только крики от удовольствия. А еще и те, которые порождает боль. Мысль, что эти два ощущения сольются воедино, заставляют меня течь. Я крепче сжимаю кулаки, сильнее прижимая их к груди, когда он толкается в меня снова и снова. Господин прижимает руку к моему клитору, тем самым подводя меня к краю.

— Боже, ты так близко. Ты не даже догадываешься, как хорошо ощущаешься, — кончик языка скользит вниз по кромке моего уха, и я начинаю дрожать, когда зубами он прикусывает мочку. Град поцелуев, которыми он осыпает мое лицо, делает меня сверхчувствительной. Его пальцы потирают быстрее, но его член двигается все с той же небольшой скоростью.

— О, Боже. Севастьян, — я едва произношу его имя, прежде чем спазмы сотрясают мое тело. Мои крики превращаются в вопли, а его рука с моей киски перемещается на бедро. Он приподнимает вверх мою задницу, и вдалбливается в меня так сильно, что я снова приближаюсь к краю. Я вцепляюсь в одеяло прежде, чем осознаю что делаю.

— Вот твое занятие любовью, рабыня. Сожалею, но как бы мне все это не понравилось, я предпочитаю жестко трахать твою киску, когда привожу в исполнение твое наказание.

Пальцами он хватается за мои волосы и тянет назад, пока врезается в меня снова и снова. Слезы обжигают глаза от разительной перемены. Черт его возьми! Именно в тот момент, когда я подумала, что узнала его, он снова доказывает, что я ни хрена не знаю. Я не могу этого вынести, но меня все еще влечет к нему, как мотылька на пламя.

— Верни свои руки под грудь, — шлепок, опустившийся на мою задницу, не такой сильный, какими он награждал меня раньше, но достаточно ощутимый, чтобы заставить заплакать. Что случилось с защитой и безопасностью, которые он мне обещал? Бред собачий. Несправедливость ситуации едва не заставляет меня обернуться, чтобы начать сопротивляться. Покорная. Действительно покорная. Если я не прогнусь, то никогда не покину это место.

Я подчиняюсь, возвращая руки на место и отбрасывая подальше все сомнения. Следующий шлепок, на этот раз по моему клитору, вынуждает меня покинуть свой защитный кокон.

— Поплачь для меня, детка. Позволь мне увидеть те слезы, которые делают твое лицо прекрасным. Ты же знаешь, как сильно Господин любит это.

Я всхлипываю, пытаясь бороться с удовольствием, которое накатывает на меня снова и снова.

— Ты сказал, что я в безопасности с тобой сегодня вечером.

Жалящее покалывание ощущается на моей голове, когда он ставит меня на четвереньки. Я напрягаюсь, а его тело прижимается к моему.

— Я делаю тебе больно?

Я замираю.

— Нет, Господин.

— Я не позволил тебе кончить, когда занимался с тобой любовью?

— Ну… да. Но ты не кончил.

Он смеется, жестко посасывая мою шею. Достаточно сильно для того, чтобы оставить метку.

— Не думай, что мне не нравится. Я сделал это для тебя, рабыня. Я знаю, в чем ты нуждаешься.

Я не могу скрыть хмурый взгляд, пока смотрю вперед.

— Но я хотела, чтобы мы кончили вместе. Для полноценной связи.

Господин сильнее тянет мои волосы, придвигая к своим коленям, когда медленно входит в меня членом.

— Я не кончу и не установлю с тобой связь, пока ты этого не заслужишь. Ты наконец–то вошла во вкус, подчиняясь мне. Когда придет время, или если ты заслужишь полноценный секс, то я его тебе дам.

— Ох.

Ох... Правда? Это все, что я могу сказать? Бл*дь, ох?

Правда в том, что я не хочу его останавливать, независимо от того, начала я получать удовольствие от бурного секса или нет. Он дал мне представление о том, на что способен, и теперь я хочу Севастьяна еще больше, когда знаю, что не могу его получить.

— Голову вниз, — рукой, он прижимает мое лицо к матрасу. — Держи задницу приподнятой, а руки под своей грудью. Это будет трах в чистом виде, рабыня, без боли, к которой ты так привыкла. Наслаждайся им, пока можешь.

Ладонь Господина остается на моей щеке, когда он входит в меня на всю длину. Быстрый ритм его толчков сопровождается краткими изменениями в темпе. Второй рукой он упирается мне между лопаток, вжимая меня еще сильнее в мои собственные кулаки. Я пытаюсь глотнуть воздуха, когда он начинает трахать меня настолько мощно, что это лишает меня возможности дышать.

— Соси, рабыня, — ладонь на моем лице перемещается, и он проталкивает палец мне в рот. Я подчиняюсь настолько хорошо, насколько могу. Но на его прикосновение к моей открытой заднице, я напрягаюсь. В то время как его палец собирает влагу, я позволяю себе отпустить страхи и расслабиться, продолжая посасывать его фалангу. Рассеянность оставляет меня в состоянии принять боль, когда Господин толкается в тугое отверстие. Новые ощущения экстаза и жара взрываются во мне, и я не могу остановиться, когда втягиваю его палец глубже в свой рот.

— О… бл*дь. Это моя девочка. Ты знаешь, что любит Господин. Возьми больше. Прими все это.

Движение его пальца во рту синхронно с проникновением пальца его второй руки. Он одновременно погружается в мою киску и задницу. Моя ладонь скользит в сторону клитора, но я останавливаю себя и возвращаю ее на место. Я так близко. Все, что мне нужно — больше прикосновений. Больше…

С моих губ срывается разочарованный стон, и я прижимаюсь лицом к матрасу. Это не останавливает его. Он поворачивает мою голову в сторону, возвращая в прежнее положение. Господин выходит из меня лишь для того, чтобы размазать влагу и болезненно протолкнуться еще глубже в мою киску.

— Ты не кончишь так быстро, рабыня. Сегодня вечером я приготовил для тебя угощение. Ты кончишь, когда я захочу.