Наложница особых кровей (СИ) - Грин Агата

Обычно я вижу людей либо так же, как и другие люди, либо в виде светящихся линий. А тут случилось что-то странное, и Регнан стал цветным, объемным, сияющим, и я увидела не просто энергетические линии, но и очертания и цвета его ауры. Ауры видят только сильные психокинетики...

Регнан двинулся ко мне; его движения показались мне чрезвычайно медленными. Подняв руки, он взял мое лицо в ладони, и я увидела близко его лицо, утонула в глубине синих радужек.

— Нахлынуло? — спросил он. — Цвет мешает? Контуры двоятся? Голова кружится?

— Да, — выдохнула я.

— Ничего страшного. Когда расширяется диапазон восприятия, такое бывает. Главное в такие моменты – не закрывать глаза и не зажимать уши; нельзя перекрывать каналы информации, нужно собраться. Смотри на меня и слушай мой голос, концентрируйся на них, и постепенно излишек, что тебя ослепляет и оглушает, уйдет, останется лишь нужная информация.

Так и случилось – я смотрела на Регнана, слушала его голос, щупала его плечи, отчаянно цепляясь за привычные ощущения, и непривычные ощущения, «излишек», пропали вдруг, словно кто-то выключил опцию анализа дополнительной информации. Все стало, как было – обычный царевич без контуров и сияния, обычные покои без энергетических следов…

— Ё-мое, — вырвалось у меня, — к черту ваш психокинез!

Царевич рассмеялся; я убрала руки с его плеч и заметила, что на эти самые плечи спадают волосы.

— Твои волосы… они отросли!

— Твои тоже.

Я тут же проверила сие заявление: как и сказал Регнан, мои волосы отросли, и значительно – стали почти в два раза длиннее. Отросли также и ногти на руках и ногах, загнулись, став похожими на когти.

Сначала я суеверно ужаснулась, а потом рациональная часть меня взяла верх, и я протянула задумчиво:

— А вот и проявление энергетической перестройки организма.

Регнан кивнул; его ногти тоже превратились в «когти» и ему, наверное, в десять раз хуже, чем мне, ведь его ноги обуты…

— Постой-ка, — напряглась я, — а у тебя с чего перестройка? Меня прийн прокачал, а что случилось с тобой?

— Ничего особенного, — пожал он плечами. — Просто попытались отравить.

Действительно, ничего особенного! Во мне тут же включился диагност, и я начала осматривать Регнана как пациента; только что пережитый всплеск эо аукнулся новым головокружением.

— Со мной все нормально, Даша, — успокоил меня царевич, взяв за руку. — Яд обычно лишь делает меня сонливым или немного затормаживает. А вот тебе лучше присесть.

Он довел меня до диванчика, и мы сели; руку мою мужчина так и не выпустил из своей.

— Как диагност я тебя сейчас не просвечу, но чисто визуально ты и впрямь в порядке – кожа теплая и чистая, взгляд ясный. Дыхание свежее, — склонившись к царевичу, добавила я. — Кто и когда отравил тебя? Неррианцы?

— Нет, во дворце. Подали отравленный и-рьён, когда мы с Нисом разговаривали.

— Нис тебя траванул?

— Он бы не осмелился. Скорее всего, это сделал царь.

Мои глаза округлились. Кажется, я никогда не перестану удивляться «высоким» отношениям в семье Арисов…

— Лавэна устроила истерику, когда выяснилось, что Нис женился на Мэрит Айдж. Сам Нис тоже близок к истерике – как только он женился, вас с Эвеном похитили, и стало известно, что отец Мэрит был в числе похитителей. Первой, думаю, по приказу царя отравили Лавэну, чтобы не бушевала и притихла. Затем под раздачу попали мы с Нисом – для покладистости.

— Не понимаю… Отец травит вас, чтобы вы были поспокойнее?

— Именно так.

— Это что, происходит постоянно?

— Только по особым поводам.

— Жесть, — емко прокомментировала я. — Как ты живешь в этом серпентарии?

— Нормально. Я тоже змея.

— Ага, натуральный аспид! — Я высвободила руку и снова посмотрела на свои ногти-когти. А вот теперь легко верю, что моего отца все достало, и он решил улететь с Аэла подальше… — Это ужас какой-то, Регнан, полный мрак! Только больной ублюдок будет травить жену, наложниц, детей… Как ты это терпишь? Почему не покинешь Высокий двор или даже сам Аэл?

— Потому что это мой дом.

— Змеиный дом…

— Я люблю свою планету и никогда ее не покину. А что за аспид? — полюбопытствовал Регнан.

— Змея ядовитая. У нас на метрополии – вымирающий вид.

— Я понимаю твои чувства, Даша. Если не хочешь идти на ужин и контактировать с другими Арисами – твое право.

— Нет, я пойду, — решительно сказала я. — Уговор есть уговор, Регнан: ты дал деньги на лечение Ксю, а я помогу тебе как эмпат. И Нису тоже, если получится. Мэрит описала его как хорошего парня.

Регнан снова взял мою руку и поцеловал; его взгляд при этом коснулся меня так нежно, так благодарно, что и я почувствовала что-то, похожее на ответную нежность. И, пока это все не приняло отчетливый романтический оттенок, сказала:

— Но сначала надо бы маникюром-педикюром заняться.

— Легко, — кивнул Регнан и взял другую мою руку в свою. Немного тепла – и мои «когти» вновь стали ногтями, короткими и аккуратными. Так же царевич укоротил и свои ногти.

— Как ты это делаешь? — восхитилась я. — Я не только про ногти, а вообще. Я всегда думала, что воздействовать на живую ткань очень тяжело и ответственно.

— Хочешь, научу? Для врача такие умения бесценны.

«Хочу, — подумала я. — Очень хочу». Но вслух ответила:

— Не стоит. Мне улетать скоро, а в Союзе меня сразу в тюрьму упекут за воздействие на живую ткань без лицензии и особого разрешения.

— Но пока ты здесь, почему бы не научиться?

— Хорошо, товарищ наставник, — улыбнулась я.

— Почему вы в Союзе называете всех подряд товарищами?

— Основный принцип Союза людей – дружественность. Все люди друзья, типа того, союзники и идейные соратники.

— «Типа того», — повторил Регнан.

— Зато мы хотя бы стремимся к лучшему.

— Аэл тоже.

С таким-то царем? Вряд ли.

На ужин Арисы собрались в малой столовой дворца. Это просторное помещение с куполообразным расписным потолком и расписными же стенами; мне понравилась и затейливая роспись, немного выцветшая со временем, изображающая моря-океаны, неррианцев и лирианцев, и выбранные теплые золотистые цвета. Наконец-то я вижу что-то поистине аутентичное, навевающее мысли о древности.

Когда мы с Регнаном зашли, за столом уже сидели Арисы, но не в полном составе. Знающая сказала, что мужчины не приветствуют обычных наложниц, но сам цесаревич Демрис, второй по влиянию Арис, встал из-за стола, когда мы вошли.

Демрис – мужчина невысокий, плотный, крупный; его волосы почти такого же оттенка, что и у Регнана, но вьются крупными кольцами, а глаза голубые. Говорят, что цесаревич – маменькин сынок, но на меня он произвел хорошее первое впечатление: симпатичный, лицо мужественное, взгляд умный.

— Регнан, — кивнул он брату и обратился ко мне: — Приветствую, госпожа Дэрия. Мне очень жаль, что вы пострадали во время похищения. Нам сообщили, что вас ранили мазером, но вы все равно нашли в себе силы, чтобы позаботиться об Эвене.

— Благодарю вас, Ваше Высочество, — поклонилась я. — На моем месте каждый бы позаботился о маленьком испуганном ребенке.

— Эвен сказал мне, что вы были очень храброй. Он попросил, чтобы я лично вас поблагодарил.

При упоминании об Эвене я улыбнулась: мальчишка серьезно воспринял просьбу Айджа и это он, судя по всем, теперь будет обо мне заботиться.

— Эвен замечательный, — искренне сказала я.

— Вы тоже, — сказала жена цесаревича Лирия, белокурая, синеглазая, приятно пухлая и румяная. — Я следила за вами на Отборе, и вы показали себя отлично.

Я поклонилась и ей, и тоже поблагодарила.

Мы сели за стол; из всех Арисов присутствовали только цесаревич с женой, Регнан да невзрачная темноволосая девушка, царевна Эйла, которую мне девчонки на острове расписали тихой, закрытой и меланхоличной особой. Я поклонилась и ей тоже, но царевна не удостоила меня ответом и лишь кивнула.

Я села по левую руку от Регнана; на столе были тарелки, столовые приборы, напитки да закуски. Основные блюда подадут, скорее всего, когда явится царь.