Тебе конец, хапуга! - Кирилл Казанцев

– Сдохни, падла, – шипел Комар, пытаясь вонзить узкое лезвие в глазницу.

– Комар, что там у тебя? – обеспокоенно крикнул Граеров, но внятного ответа не дождался.

Из-за избы слышались сопения, проклятия и возня. Ларин даже в борьбе был сдержан – не проронил ни слова.

Юра попытался высунуться из-за экскаватора, но тут же был остановлен очередью, выпущенной с мансарды.

– Пепс, дуй Комару на подмогу, – крикнул Граеров.

– Не могу, я ранен в ногу.

– Тогда ползи! У тебя же пистолет…

Андрей, уловив момент, сумел выбить «перо» из кисти бандита. Но и Комар оказался не промах. Ему удалось на несколько секунд прижать Ларина коленом к земле, и уголовник рванулся за белевшим в ночи поленом. Схватив, он резко опустил его на шею Андрею, принялся душить.

– Сдохни, сдохни!..

Ларин задыхался. Кадык и трахея буквально хрустели под звериным натиском жилистого уголовника. Пальцы Андрея вслепую шарили по траве, пытаясь отыскать выбитый нож.

И тут он нащупал зажигалку. Ни мгновения не колеблясь, Ларин провернул колесико. Слабый язычок пламени лизнул одежду Комара. Бензин вспыхнул, и заброшенный поселок огласил душераздирающий крик. Комар разжал пальцы, бросив полено. Он уже не думал о борьбе – ослепленный, живым факелом метался возле дома, бросился на траву, покатился, пытаясь сбить пламя. Но разве погасишь горящий бензин?

Уголовник вновь вскочил и в последней отчаянной попытке бросился бежать – наткнулся на обвисшую проволочную сетку, запутался в ней. Он еще дергался, но судьба его была предрешена – сгореть заживо.

Впечатленный Юра Граеров даже стрелять перестал. Выпучив глаза, он смотрел на то, как медленно оседает на землю его пылающий подельник.

– Такой смерти даже менту не пожелаешь, – прочувственно произнес он.

Пепс от ужаса даже забыл о простреленной ноге. Он крутил головку вентиля водопроводного крана, выступавшую из фундамента сарая. Но вместо воды из скрученного шланга вырывались редкие брызги да сипел воздух.

Граеров дал еще одну очередь по окошку. Торчавший из него ствол исчез.

– Кажись, попал. Пепс, слышишь?

Пепс готов был поверить в хорошую новость, а потому бросил крутить кран, все равно уже было понятно, что Комару не поможешь, и высунулся из-за угла сарая. А вот это он сделал зря. Из слухового окошка вылетела старая немецкая граната с длинной деревянной ручкой и глухо шлепнулась на грядки, примяв собой буйно разросшиеся перья зеленого лука.

– Мама, – прошептал Пепс непослушными губами, вжимаясь в стену сарая.

Но через мгновение он уже вскочил и попытался бежать. Простреленная обескровленная нога оказалась как ватная. Пепс завалился на бок. Последнее, что он увидел в этой жизни – граната, лежащая в полуметре от его лица. Громыхнуло. Рыхлая земля, смешанная с разнесенной на мелкие куски головой уголовника, поднялась фонтаном…

Граеров на четвереньках прополз за экскаватором и посмотрел на участок сквозь ажурную металлическую стрелу. На развороченных грядках лежало обезглавленное тело его подельника.

– Эй, ты, выродок, на выход! – донеслось с мансарды. – Бросай оружие и выходи, если жить хочешь.

Нервы у Граерова сдали окончательно. Он уже действовал полностью инстинктивно. Юра не помышлял о том, как заметать следы, что будет потом. Единственное желание было спастись.

Схватив автомат, он бросился бежать прочь. Мчался по песчаной дороге, постоянно оглядываясь, стреляя в каждую померещившуюся ему тень. Ему казалось, что его преследуют и вот-вот прикончат, хотя на самом деле дорога была пуста. Когда в очередной раз он нажал на спусковой крючок – автомат лишь сухо щелкнул, кончились патроны. Обезумевший от страха уголовник бросил оружие в пыль, чтобы быстрее бежать. Часто дышащий, изнеможенный, он оказался у своего старого «Мерседеса». Не сразу попал трясущимися руками в замок, а когда дверца все же открылась – выронил ключ на землю. И только нагнулся, чтобы его подхватить, как чья-то сильная рука толкнула его в салон, а затем дверка несколько раз с сокрушительной силой ударила его, круша, ломая ребра.

Ларин тоже задыхался от быстрого бега. К тому же бежать ему пришлось не по дороге, а через заброшенное поле, заросшее кустами и полынью. Но он все-таки успел догнать. Ненависть переполняла Андрея. Ему все казалось мало. Мало за то, что хотел совершить этот человек.

Он оттащил стонущего Граерова, а затем еще один раз ударил дверцей уже по голове. Из разбитого виска потекла кровь.

– Все, хватит, хватит. – Ларин бросил с трудом шевелившегося уголовника на землю и устало опустился рядом.

Он все еще сидел, тяжело дыша, когда к нему с дороги свернул старик-партизан, держа в руках «шмайсер». Новицкий поднял ствол и навел его на Граерова. Тот стонал от боли, но все же в его хрипе угадывалось:

– Не стреляй.

– Прикончить его надо, – произнес Федор Юрьевич.

– Не стоит, – приподнял ладонь Ларин, – он мне живым нужен.

Старик удивленно посмотрел на Андрея и спросил:

– А зачем, чтоб такая мразь и дальше землю поганила? И вообще, кто ты такой?

– Сложный вопрос. Я и сам себе на него не всегда могу ответить.

– Так не бывает, – рассудительно произнес ветеран. – Я-то сперва думал, что ты из той гоп-компании – ну, которые дорогу якобы строят. А потом понял – другой ты. Только не очень-то гордись, я бы и без тебя справился.

– А вот я без вас даже и не знаю. Совет вам один дам. Собирайтесь со своей соседкой и уходите отсюда прямо сейчас. До города недалеко. Кто знает, что вы здесь ночевать остались?

– Вообще-то никто. Соседи на предпоследний автобус пошли, а мы на грядках завозились, сказали, что последние уедем. А потом стемнело, мы и передумали.

– Ну, вот и отлично. Будут потом спрашивать, говорите, что в городе ночевали, ничего не видели и не знаете. А про арсенал свой партизанский, – Ларин кивнул на «шмайсер» в руках ветерана, – забудьте. Пусть в лесном тайнике все и остается – в том самом, в котором вы прятались, обстреляв нас из пулемета. Все-таки уголовная статья.

– Я его со временем вообще закопаю. Мало ли что. Годы уже не те. Оставишь все как есть – могут детишки найти. Опасно это… Еще помощь нужна?

– Если не сложно, помогите мне этого урода ко мне в «УАЗ» загрузить.

– Связать его надо. – Новицкий присмотрелся к Граерову, а затем махнул рукой. – Ты его, сынок, так отделал, что он даже уползти не сможет.

Особо не церемонясь, не обращая внимания на стоны, Новицкий с Лариным положили Граерова в багажный отсек киносъемочного «УАЗа».

Андрей, уже сидя за рулем, высунулся в окно.

– Да, кстати, Федор Юрьевич, «Кадиллак» Мандрыкина вы подожгли?

– Ну, не совсем я… Это Васильевна постаралась. Правда, бутылку с фитилем я для нее смастерил.

– Счастья вам, если это возможно, и берегите себя. – Ларин запустил двигатель.

В свете фар старый ветеран в плащ-палатке смотрелся внушительно, как памятник. Андрею хотелось еще что-то сказать, но он понимал – все слова будут лишними, а время не ждет.

Не доехав до города, Ларин свернул на проселок и остановил машину. Затем достал мобильник и набрал номер, по которому в экстренном случае мог напрямую связаться с Дугиным. Правда, и в этом случае говорить приходилось иносказаниями, все-таки конспирация.

– Груз надо срочно забрать.

– Люди скоро будут. Им все и объяснишь.

Иногда оперативность тех, кто работал в тайной организации по борьбе с коррупцией, поражала Андрея.

Машина «Скорой помощи» прибыла меньше чем через час. Люди в синих комбинезонах оперативно погрузили Граерова на носилки и затолкали в автомобиль.

Невысокий, начинающий лысеть мужчина с волевым лицом, которого Ларин видел впервые в жизни, заканчивал получать от него исчерпывающие инструкции:

– …Короче, надо сделать так, чтобы он все рассказал, а известно ему многое.

– Жить захочет – скажет, – тихо проговорил тот, кто выдавал себя за медика.

– Его будущее меня не интересует, – негромко проговорил Андрей. – И никто не должен знать, куда он подевался. Для всех просто исчез с этого самого места.

– Тоже не проблема.

«Скорая помощь» развернулась и исчезла на ночном шоссе по направлению к Москве.

Добраться до агроусадьбы Ларин успел вовремя. А потому, когда съемочная группа вернулась с натурных съемок, он заспанный вышел на крыльцо и поинтересовался у Карпова планами на завтрашний день.

База киношников окончательно проснулась и ожила лишь к полудню. Интенсивные ночные съемки вымотали всех.

Владимир Рудольфович Карпов сидел под пляжным зонтиком в походном кресле с режиссерским сценарием в руках, делал пометки и отдавал распоряжения ассистентам, планируя очередную смену. Остальная же часть группы пока была предоставлена сама себе. Кто-то использовал это время для телефонных бесед с близкими; при этом никто из кинематографистов, особенно из мужчин, не спешил поделиться с женами впечатлениями о застольях и новых знакомствах. А вот некоторые артистки не только ничего не скрывали в телефонных беседах с подругами, а даже раззадоривали их, рассказывая о любовных похождениях и открывающихся перед ними перспективах. Так, актриса областного театра Лиля расхаживала вдоль декоративного плетня агроусадьбы и томным театральным голосом вещала в трубку: