Ужасы французской Бретани - Александр Волков

У ирландцев и валлийцев сохранились похожие легенды о затоплении. В Уэльсе уверяют, что потонувший город находится под заливом Кардиган, в Ирландии — под озером Лох-Ней. Ирландскую легенду пересказал Гиральд Камбрийский. И в его изложении некое злокозненное племя было наказано за свои грехи, а вся земля, где они обитали, затоплена. Непосредственной виновницей опять выступает женщина, то ли по глупости, то ли по забывчивости не закрывшая чудесный колодец. Вырвавшаяся оттуда вода покрыла всю поверхность грешной страны, превратив ее в озеро.

Непонятно, как из всего этого могли возникнуть представления о блаженном мире со стоящими под водой красивыми дворцами. Вот, например, видение такого мира из «Плавания Майль-Дуйна». Морякам, чей корабль заплыл в волшебное море, открывается панорама подводной страны. Она действительно кажется прекрасной. Но внезапно они замечают чудовищного зверя, сидящего на дереве, человека со щитом и копьем и пастухов со стадом. При виде чудовища воин и пастухи кидаются врассыпную. Зверь же, не слезая с дерева, вытягивает шею, достает пастью до ближайшего быка, втаскивает его наверх и жадно пожирает. «Когда Майль-Дуйн и его спутники увидели это, ужас и трепет еще сильнее охватили их, ибо им казалось, что они не смогут переплыть это море, не упав на дно: рыхлой, как облако, казалась вода его. Все же после многих опасностей они проплыли его». На ирландцев это счастливое место произвело не менее радужное впечатление, чем добрая бабушка из Иса на двух бретонцев.

Вход в преисподнюю

Кельтские страны и, в частности, Бретань внесли существенный вклад в формирование средневековых представлений о воротах, ведущих в преисподнюю.

В глубокой древности эти ворота ассоциировались с пастью зверя или чудовища, а то и с гигантской человеческой головой. Дохристианская апокрифическая литература наделила вход в преисподнюю пространственными характеристиками. Первая книга Еноха помещала ад под землей, на востоке, в пещерах высокой горы, в огромной пустыне, где нет никакой земли (1 Енох. 108: 3). Ранние христиане помнили слова Евангелия: «Сын Человеческий будет в сердце земли три дня и три ночи» (Мф. 12: 40). Побежденный Спасителем ад не имел другого местоположения, кроме как под землей. «Для нас преисподняя — не простое углубление, не какая-то наружу открытая клоака», — пояснял Тертуллиан, — но «в глубинах земли сокрытая бездна». Комментируя отрывок из Книги пророка Исаии: «Ты повержен вне гробницы своей как презренная ветвь, как одежда убитых, сраженных мечом, которых опускают в каменные рвы» (Ис. 14:19), святой Иероним толковал «каменный ров» как аллегорию подземной преисподней и делал вывод, что «ад находится под землей». В том же духе он понимал и строчку «Ты низвержен в ад, в глубины преисподней» (Ис. 14:15).

Постепенно аллегорическое восприятие рва, дыры, отверстия и вообще «простого углубления» сменилось буквальным — в таких местах из-под земли стало вырываться пламя и выползать демоны. Множество отверстий и углублений на поверхности земли наполнено водой — так вход в ад приобрел водную природу.

Впрочем, ад, окруженный водой, имел свою предысторию в Священном Писании. Святые отцы понимали отрывок из Книги пророка Ионы как иносказательную трактовку преисподней: «Ты вверг меня в глубину, в сердце моря, и потоки окружили меня, все воды Твои и волны Твои проходили надо мною» (Ион. 2: 4). Однако Иероним сопоставлял «сердце моря» с евангельским «сердцем земли», очевидно, намекая на то, что и в морской бездне есть земля.

И в древних поверьях, и в церковном учении вода наделялась не только целительной, но и апотропеиче-ской ролью, поэтому ее соотнесенность с адом долгое время казалась нелепицей. Григорий Великий присвоил римским купальням функцию места для загробного искупления. Горячий и холодный воздух в них чередуются, вокруг бродят едва приметные призраки, а термальный пар можно принять за дуновение с того света. Иными словами, вода, хотя и сигнализирует о близости ада, врачует телесно и духовно.

Этим представлениям отвечали кельтские мифы о плавании к далеким островам. Адский остров находится в море, и море не дает силам ада заполонить материк. В рассказах о путешествии Брана иной мир размещался на острове, добраться до которого можно через некую скважину, но на котором нет святой горы.

В легенде о плавании святого Брендана моряки замечают возвышающуюся на севере, посреди океана гору. Гора очень высока, и ее вершина едва различима. От вершины расползается дым, и создается иллюзия, будто остров укутан туманом. Один из плывущих на корабле монахов, вероятно, приняв гору за остров блаженства, высаживается на берег. Он сразу же лишается сил и не может вернуться обратно. Выскочившие откуда-то демоны уводят его на казнь. Чуть позднее Брендану и его спутникам становится ясна природа этого острова: «Там находится Левиафан со своею свитой. Я видел, когда она поглотила вашего брата. Это губительная Преисподняя, испускающая пламя». В данном случае «сердце моря» и впрямь совпадает с «сердцем земли».

Тот же порядок — земля внутри, вода снаружи — соблюдается в позднейших источниках. Гиральд Кам-брийский в «Топографии Ирландии» описывает двухчастный остров на озере в Ольстере. Первая часть ласкает взор — там стоит церковь, прославленная визитами святых. Вторая часть нелюдима и ужасна, на ее поверхности проделано девять дыр, из которых вылезают бесы и мучают ночующих на острове людей. Судя по всему, за пределы острова бесы проникнуть не в силах.

В древней бретонской балладе герой, направляющийся в преисподнюю, пересекает Озеро боли, где в маленьких лодках плавают умершие в белых одеждах, а затем пробирается через долины крови. Во французской поэме «Гион Бордоский» (XIII в.) ад расположен на острове, именуемом Муасан. У Данте адские круги с шестого по девятый окружены Стигийским болотом и включены в пределы стен «города Дита» (Дитом автор называет Люцифера), образуя Нижний ад (Ад, 8: 67–75).

У ворот Дита. Иллюстрация Г. Доре (1861) к «Божественной комедии» Данте Алигьери

В легенде о чистилище святого Патрика (XII в.) на пустынном острове находится круглая и мрачная дыра. Если одушевленный истинным духом покаяния и веры проведет день и ночь в этом провале, он будет очищен от грехов и сможет увидеть мучения неправедных и радости добродетельных. Яков Ворагинский в «Золотой легенде» уточняет, как именно образовался вход в чистилище. По велению Господа Патрик нарисовал на поляне посохом круг, и тут же земля внутри этого круга разверзлась, и появился широкий и глубокий колодец. Многие из спустившихся туда назад не вернулись.

Вновь остров, вновь дыра, но на сей раз еще и колодец. Если он наполнен водой, то порядок меняется: внутри вода, а снаружи земля. Правда, земля в свою очередь окружена водой. Но вот у Гервазия Тильсберийского дело происходит не на острове, а на суше, у подножия Путеоланских гор. Там расположено мутное озеро, о котором ходят неясные слухи. Чтобы проверить их, к озеру направляется епископ. Достигнув берега, он слышит жалобно стонущие голоса. Кувшин масла, вылитьш в воду, очищает ее до такой степени, что епископ видит на дне останки медных врат и огромных железных засовов. «Святого мужа осенила мысль о том, что это и есть Врата Преисподней, которые сокрушил Господь наш Иисус Христос, когда сошел в Ад» (Императорские досуги, 3:17–18).

На чистилище намека нет. Вход в ад, да и сама преисподняя помещены под воду. Дно моря и дно озера — принципиально иные локусы, чем гора, расщелина, дыра в земле, сухой ров, пещера, жерло вулкана и т. п. К ним следует добавить наполненный водой колодец и болото (трясину). Для европейской мифологии уводящие в преисподнюю колодцы и обитающие в них злые духи не такая уж редкость. В псалме образ рва соединяется с образом трясины: «Извлек меня из страшного рва, из тинистого болота, и поставил на камне ноги мои и утвердил стопы мои» (Пс. 39: 3). Ле Гофф считает, что сказочный колодец, ведущий в иной мир, например колодец фрау Холле (дословно «Госпожи Преисподней») у братьев Гримм, сродни ветхозаветному рву погибели: «Ты, Боже, низведешь их в ров погибели» (Пс. 34: 24).

Для характеристики болота хватит, пожалуй, набора восточнославянских пословиц: «Был бы омут, а черти будут»; «Всякому черту вольно в своем болоте бродить»; «Гдзе балота, туды-й черт»; «Черт без балота ня будець, а балота без черта»; «Айдзе привык, черце? — а в болоце»; «Черт богато грошей мае, а в болоте сидить»; «Ганя, як черт по болоту»; «В тихом омуте черти водятся» («У тихому болоти чорта плодяцця»); «Из омута в ад как рукой подать!». Последняя пословица наиболее красноречива.

Дьявол и Христос. Фрагмент кальвера из Плугонвана (1554)

В фольклоре Бретани преобладает «водный» вход в преисподнюю. Бездонный колодец, прозванный Морским глазом, сообщается с одной стороны прямо с адом, а с другой — с океанскими глубинами. Истекающие из него воды норовят устроить новый потоп, но Бог не дает им этого сделать. Он выкопал русло реки Блаве, и та спускает воду из колодца обратно в море. В комнате необитаемого дома в Витре (Иль и Вилен) вырыт колодец, из которого каждую ночь выбирается дьявол. Поэтому дом называют Домом дьявола.