Пираты сибирского золота - Александр Сурков

    — А где теперь этот парень? — спросил Василий Еремеевич.

     — Вылечили его и приставили в другую нашу артель, что моет золото на Ольховском прииске.

   Фёдор Фёдорович посетовал, что разгром его каравана с золотом вылился ещё и в большие траты на похороны и воспомоществование вдовым, кто был женат, и на детишек, а по неженатым пришлось давать деньги родителям.

   Одного паренька пришлось сдать в приход г. Иркутска и дать денег вперёд за пять лет на его содержание. Мы же христиане и должны печься о людях убиенных и их потомках. Службу в храме Иркутска заказывал по всем канонам по невинно убиенным.

   Фёдор Фёдорович вздохнул. Они, не чокаясь, выпили. Долгорукий задумался, а Василий соображал, что из рассказа следует. В артели был соглядатай, и именно он остался жив. А тот ли Тимофей, что был при нём в его деле, когда он также остался без золотника, это следовало бы проверить, да и про Алексея узнать поболее. Далее беседа пошла о ценах на золото, податях, порядках  у  чиновников.  Договорились  быть  товарищами в деле. С тем и разъехались.

Федька Корявый и Тимоха

Тимоха двигался вверх по распадку.

Ручеёк на быстрике звенел среди валунов и глыб, неслышно, степенно и тихо вливался в расширения долинки и беззвучно нёс свои воды до следующего сужения с перекатом, миновав улово[44]. Под перекатом и в его начале старатель набирал из воды или побочня породу и промывал её в деревянном лотке до тех пор, пока на дне его не останется красновато-чёрный шлих.

   Тряхнув напоследок лоток так, что этот шлих рассыпался на одной из двух плоскостей лотка, он внимательно его разглядывал. На чёрном фоне блестели красные кристаллы гранита, а у самого желобка он видел один, два, реже три-четыре мелких золотника или как их называют — знаки[45] золота.

   По понятиям того времени, если в лотке единичные знаки (1–3 шт) или знаки (4–6) мелких золотин, то место это не даст промышленного металла. Однако если весь желобок сплошь покрыт золотинами — несколько десятков или сотен, то, возможно, искатель набрёл на золотоносный участок. Тем не менее участка не попадалось. Ни в одной пробе (он уже за день промывал двенадцатую), кроме знаков, ничего стоящего не обнаружилось.

   Солнце перевалило зенит и уже почти касалась верхних елей, обступивших ручей. Однако пора чай пить. Приглядев полянку  у борта ручья, он сбросил котомку, положил лоток в ручей, залив его водой и пригрузив голышом, чтоб не всплыл. Лоток не должен высыхать на солнце быстро — растрескивается. Завёл костерок и подвесил чёрный, на две кружки, котелок. Достал чаю, сухарей и вяленой рыбки. Пока вода закипала, он с удовольствием ел рыбу с сухариками, сдабривая еду свежими листьями черемши. Сняв кипящий котелок и бросив туда заварки, он накрыл его шапкой.

   Слабый ветерок сверху донёс до него странный запах чего-то тухлого. Не дай Бог, медвежий запасец припахивает. Летом медведи, завалив оленя или лося, сразу его не едят, а приходят на это место через несколько дней. Между тем бродят вблизи места с заваленной животиной. Тимоха проверил карабин, дослал патрон в ствол и положил оружие рядом. Ветерок усиливался, вместе с ним усиливалась и вонь. Сглотнув полкружки чая, Тимоха подбросил в костерок сушняка, взял карабин и побежал вверх по ручью. Смрад усиливался. Пробежав куртину тальника, он увидел на пойме свежие отвалы 2-х шурфов. Напротив справа и слева в долинку впадали два лога, и шурфы были пройдены на выносах из логов.

   «Толково», —  подумал Тимоха, подходя к правому шурфу. Заглянув в него, увидел внизу на глубине приблизительно двух саженей чёрную воду. С другой стороны было глинистое пятно с редкой галькой — выкладка из пласта. «Породу унесли и промыли. Интересно, был здесь металл или нет?» Однако это знали те, кто прошёл шурф и промыл галечник. Неожиданно он заметил, что тяжёлый дух куда-то исчез. Воздух был свеж, пахло хвоей.

   Подойдя к ручейку, он увидел место, где промывалась порода. Поверх речников на дне тянулась свежая полоска песку с галькой. Перепрыгнув ручей, он направился ко второму шурфу, что был слева. Десять шагов вперёд — и в нос ударила такая вонь, что хоть не дыши. Добежав почти до устья лога, где был этот шурф, он увидел, что выкладки промыты не до конца. Забрана на промывку только её верхняя часть.

   Заглянув в шурф, он понял, что его глубина не менее восьми саженей и именно из него идут мерзкие запахи. На тёмном дне видно ничего не было. Он сорвал пучок сухой травы, скрутил её в жгут и поджёг конец. Когда пламя усилилось, он бросил горящий пук травы в чёрное устье шурфа. Пролетев полторы сажени и осветив дно, но не догорев, трава погасла. Он успел заметить на дне отнюдь не воду. Шурф был сухим. Ему показалось, что на дне что-то, похожее на чёрный  мешок. Наверное,  зверь какой-то попал в шурф и не смог выбраться, да так там и гниёт, подумал поисковик. Однако почему выкладка породы промыта не вся? То ли в первой пробе золота не было, то ли...

   А вдруг «бешеное золото», и шурфовщики бросились подавать заявку на участок с богатой россыпью? Ветер сменился, теперь он дул снизу, вонь от гниющего мяса понесло вверх по ручью. Надо промыть остатки выкладки, порода из глинистого галечника очень походила на ту породу, которая отрабатывалась и на прииске «Ветряном», и на «Гремячем», и на «Шиверном». Тимоха побежал к месту, где бросил котомку и котелок. Также остался лоток и кайлушка.

   Быстро сбросив нехитрые пожитки, вернулся к шурфу. Нагрёб породы и с лотком направился к ручью, вошёл в воду и стал буторить. Когда сошла глина, он увидел белую, розовую и зелёную гальку, сбросил её верхний слой и, слив воду, резко выпрямился. На мелкой гальке и гравии, лежавших под сброшенной крупной, блестели три самородка. Каждый размером около дюйма. Он вышел на берег, положил лоток на траву и, едва дыша, вынул их, положил в шапку и вернулся к ручью. Снова забуторил породу, сбросил мелкую гальку и гравий. Смыл воду, поднял лоток поближе к глазам и от неожиданности сел прямо в воду. Золота было столько, что чёрный шлих был только по краям плоскости лотка. Ух, подфартило. Он быстро довёл концентрат. Полфунта точно, подсказал ему опыт. О таком он никогда не слышал.

   Слив концентрат в котелок, он завёл костерок и стал его сушить. Когда песок высох, подцепил котелок палкой, бегом бросился к реке. Быстро охладил горячее железо. Лоток вытер сухой портянкой, проветрил на ветерке до сухости, горкой высыпал на край шлих, искрящийся металлом, и стал дуть ртом, отдувая лёгкие частички. Он дул осторожно. К перегибу лотка откатывали белые, зелёные и красные зёрнышки лёгких частиц. Золотины, благодаря большему весу, оставались на месте. Когда с краю остался один металл, а все лёгкие частицы были отдуты, он достал из котомки кисет и аккуратно стряхнул золото в него. Взял его в руку и почувствовал вес не менее четверти фунта. Вот это да!! Слухи о «бешеном» золоте, ходившие среди золотничников, и в которые мало кто верил, оказались всамделишными.