Повести и рассказы - Аександр АБРАМОВ

– Тогда следуйте за мной.

Большие Начальники во время диалога Кима с Данаей застыли, будто их выключили из сети – сидели, не шелохнувшись, мертво смотрели, как Ким шел за Данаей к дальнему выходу.

Иными словами, все ближе и ближе к разлучнице Верке с заветной гитарой. Знали бы женщины, вольно Покинутые Кимом в вагоне номер шестнадцать сопровождения, на сколь трудный путь он себя обрек – не без их посильной помощи! Прямо по сказке: поди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что…

Да горела бы она ясным огнем, гитара эта дурацкая! Сидел бы сейчас Ким в прохладном служебном купе, дул бы чай с колбасой, а на первой же остановке соскочил бы в никуда – пишите письма… Так нет же, поперся за гитарой, кретин… Песен ему не хватило…

Ой, не криви душой, парень, не за песнями ты пошел, гитара – чушь, предмет фуфловый, а пошел ты именно за «не знаю что», и греет оно тебя, несмотря на твои довольно дурацкие промахи. Что с тобой, крутой мен? Собраться надо. Ощетиниться, как Мастер в институте говорит. Надо быть готовым ко всему. Даже к тому, что по ту сторону конференц-вагона ждет тебя… Ну, кто, кто?.. Да кто бы ни ждал – вот им всем!..

И Ким, произнеся данный монолог про себя, внутренним голосом, вполне наружно показал «вот им всем» древний жест, известный любому культурному гражданину от Бреста до Находки, не говоря уж о Светлом Будущем.

Даная шустрила впереди, покачивая бедрами пятьдесят второго размера.

– Сюда, товарищ. Прошу вас, – пропела она, открывая дверь из вагона и выпуская Кима в переход-гармонику.

Ким, кавалер воспитанный, подал руку даме, провел ее над бегущей пропастью сквозь грохот и лязг. И сразу попали они вроде бы в приемную какого-то из Больших Начальников, в уютную приемную со всеми положенными ей атрибутами, как-то: письменным столом, селекторным аппаратом, тремя разноцветными телефонами, креслом для хозяйки, креслами для посетителей, фикусом, кактусом, аспарагусом, бегонией, а также настенным японским календарем с загорелой японкой в крохотном бикини на июньском листе.

Даная уселась за стол, приоткрыла правый верхний ящик, пошуровала там рукой, словно хотела убедиться: на месте ли верный «магнум», не исчезла ли родная «беретта», не забился ли в щель любимый автомат «узи». Все, похоже, оказалось на своих местах, поскольку Даная успокоилась, сцепила красивые руки замочком, уложила на них красивый подбородок, уставилась на Кима красивыми черными глазами.

– Ну, что будем делать? – красиво проговорила.

Спокойствие, сказал себе Ким, держим мазу.

Для непосвященных в молодежный жаргон. Последнее выражение означает: не ронять достоинство, позицию не сдавать. Имеется в виду позиция крутого мена (смотри предыдущий внутренний монолог Кима), то есть человека сильного, волевого, умного, всегда готового к любым неожиданностям.

– Вы, кажется, сказали, что мною кто-то интересовался, – Ким был сама вежливость, само обаяние, сама кротость.

Но мадам не купилась.

– Сказала, – по-прежнему красиво – голос у нее такой был! – но весьма сухо подтвердила она. – Я интересовалась.

– Не понял, – не понял Ким.

– Кому вы морочите голову, юноша, – чуть усмехнувшись красивым ртом, сказала Даная, похожая сейчас не на Данаю, а на мадам Вонг из малопопулярного фильма узбекских кинематографистов. – Он, видите ли, от неформалов, он, видите ли, в райкоме задержался… Мама вас, наверно, учила: обманывать старших нехорошо…

Главное – не терять лица, помнил Ким, эту истину знает любой, даже не очень крутой мен.

– Вы ошибаетесь, – спокойно сказал он. – Я никого никогда не обманывал. Так меня учила мама…

Ну, хорошо, то, что он – чужак, догадаться можно. Без больших усилий… Хотя, с другой стороны, по сюжету кто-то от неформалов в этом ковчеге быть обязан и почему-то не явился, так чем Ким к роли не подходит? И возраст, и кожанка, и косичка, и «Георгий» вон… Или представитель их неформалов – по замыслу их режиссера! – должен быть в костюме и при галстуке, так, что ли?.. И почему лысый с компанией не просекли Кима, Большие Начальники купились оптом со всей своей зарплатой, а эта кагэбэшница выловила его без микроскопа? Она же в приемной сидела, она же о нем даже не ведала… Или у нее здесь смонтирован аудивизуальный центр?..

– Как вы узнали, что я в поезде? – деловито спросил Ким. – Микрофоны? Видео?

– А вы как думали? Мы здесь не груши околачиваем, – грубо, хотя по-прежнему красиво, сказала мадам, – мы здесь дело делаем. Большое дело. И не хотим, чтобы нам мешали.

– Выявляете? – вспомнил Ким. – Меня-то за что? Я мальчик безвредный, я на ваш поезд случайно попал. Методом тыка.

– Но попали…

– Попал, попал. И кажется, в яблочко? То-то вы засуетились – то-то вы занервничали… Что делать станете? Расстреляете?

– Зачем? Мы не звери.

– Догадался, А кто вы тогда? Вы лично? Дураки эти прозаседавшиеся? Бандиты из шестнадцатого? Кто? Куда вы намылились? Почему такая таинственность? Раз вы меня не расстреляете, так объясните ситуацию. Может, я пойму. Может, я проникнусь, встану в ваши ряды и с криком «ура!» побегу впереди паровоза.

Мадам, по-прежнему не снимая подбородка со сцепленных рук, внимательно разглядывала Кима, на его филиппику ответа не давала. Молчание висело в приемной, как топор из поговорки: неизвестно – на кого он свалится острым краем… Впрочем, Кима молчание не слишком тяготило. Молчание – это актерская пауза. Пауза в импровизации – время на раздумье. Раз мадам молчит, значит, решения пока нет.

– А что, – хорошо выдержав паузу, сказала мадам, – в этом что-то есть. Нам нужны сторонники отовсюду, металлисты – не исключение.

– А то! – подтвердил Ким. – Металлисты – воины! По духу. Помните песню: броня крепка и танки наши быстры? Про нас.

Мадам засмеялась. Первый раз, отметил Ким, значит – решение принято, значит – с облегченьицем ее…

– Вы, конечно, слышали про Светлое Будущее? – издалека начала мадам.

– Конечно, слыхал, – соврал Ким.

Про светлое будущее ему с детства пели, но оно – помнится! – писалось со строчных букв, несмотря на всесоюзную любовь к заглавным. А сейчас заглавные не в почете, сейчас о них редко вспоминают, а кто вспоминает – тому позор и народное осуждение.

Мадам, похоже, считала иначе.

– Раз вы слыхали, то вам не надо подробно рассказывать о тех неисчерпаемых возможностях, которые ожидают каждого гражданина на этой – конечной для нас! – станции.

– Конечной? – на всякий случай усомнился Ким.

И оказался прав.

– Нет, нет, – чуть смутилась мадам, – нет, естественно. Дорога пойдет дальше, дорога не оборвется, это закон дорожного строительства. Но это – в очень далекой перспективе. Там, – она указала перстом вверх, – думают о ней, прогнозируют… Но пока наша цель вполне конкретна и предельно ясна – Светлое Будущее. Его надо обустроить, обжить, предстоит широко развить экономическую структуру, поднять и расширить социальную сферу, еще более укрепить демократию и гласность…