Записки опального директора - Натан Гимельфарб

Может быть чудо-учительница в конце концов и заставила бы нас заговорить, если бы её не свалила коварная и неизлечимая болезнь. Она надолго слегла в больницу и всё реже возвращалась к своей любимой работе. Теперь уже мы сочувствовали Kathy, сопереживали её беде, пытались чем-то помочь. Навещали её в больнице. Мы с Женей нередко бывали у неё дома. Она была очень благодарна нам и радовалась тому, что некоторые её ученики могли с ней общаться по-английски.

Врачи сделали всё что могли, но только на какое-то время продлили ей жизнь. Даже американская медицина здесь была бессильна.

С уходом Kathy школа для нас потеряла прежнюю прелесть. Мы ещё какое-то время посещали её, пока там работала молодая и очень способная учительница Shelly. Она прилагала невероятные усилия для увеличения нашего словарного запаса. Добрая половина каждого урока отводилась ею для зазубривания новых слов. Результаты казались ощутимыми и мы ей были очень благодарны. Может быть с ней мы когда-нибудь и достигли бы заметных успехов, но вскоре класс пополнился молодыми студентами из стран Юго-Восточной Азии. Они почти свободно разговаривали по-английски, но плохо писали, читали и совсем не знали грамматики. Школа им нужна была для подготовки к поступлению в колледж или на работу. Нам стало как-то неуютно на уроках.

Была у нас ещё пожилая учительница Сильвия. Она давно вышла на пенсию, но без работы не представляла себе жизни. Школа для неё была не только службой, но и любимым хобби. На урок приходила, как на праздник. Всегда в свежем наряде, весёлая и жизнерадостная. К занятиям готовилась тщательно и от души старалась передать нам максимум полезной информации. Сильвия вела у нас грамматику и в том, что мы неплохо освоили глаголы и предлоги бесспорно есть и её заслуга. Но разговорной речи мы у неё научиться не могли.

Когда с начала учебного года от нас ушла Shelly (ей предложили престижную работу), заметная часть пожилых студентов, в том числе и мы с Анечкой, оставили школу. В уроках мы не видели смысла, так как они более не повышали уровня знаний, а главное - не прибавляли опыта разговорной речи.

Нельзя сказать, что пятилетнее школьное образование принесло нам мало пользы. Мы многому научились. Хоть и со словарём, но читаем, хоть и с ошибками, но пишем, хоть и с трудом, но понимаем. Обходимся без посторонней помощи в быту и в магазинах, у врача и у лендлорда, смотрим телевизор и слушаем радио. Чего мы

так и не смогли постичь это возможности свободно общаться на языке страны, ставшей нашей новой родиной. Не думаю, что этому мы теперь уже когда-нибудь научимся. Скорее всего это непостижимо в нашем возрасте.

95

Пошёл уже шестой год жизни в Америке. Пришло время становиться гражданами этой великой державы, давшей нам приют и свободу. Мы давно к этому созрели, но закон требует пятилетнего срока проживания в стране. Кроме того нужно было сдать специальный экзамен на гражданство, включающий знание истории США, принципов управления государством, умения читать, писать и говорить по-английски.

Что касается первых двух требований, то для нас не составляло труда их выучить. Благо Америка - молодое государство, а в его Конституцию и демократические основы правления на протяжении непродолжительного исторического периода внесено совсем немного поправок и изменений.

Другое дело - знания английского в той мере, чтобы сдать экзамен на гражданство. В этом для пожилых людей была проблема и весьма серьёзная. Большинство не в состоянии овладеть чужой речью, так как с возрастом многие способности покидают человека, и в 65 или в 70 лет трудно выучить новый язык.

По этой причине многие так и не смогли стать гражданами страны и доживали свои годы без американского паспорта. Его заменял документ, удостоверяющий право на постоянное жительство - гринкарта. До 1996 года единственная разница между гражданином и негражданином заключалась в том, что негражданин не мог голосовать. Он пользовался всеми другими правами без всяких ограничений и выполнял те же обязанности, что возлагались Конституцией и другими законами на граждан.

С введением «Закона о реформе вэлфера» положение изменилось. Легальные иммигранты, не ставшие после пяти лет проживания в стране гражданами, лишались ряда льгот, которые у них были. Такое положение никак нельзя было назвать справедливым. По действующему положению люди, которые прожили в США 20 лет и им самим больше 50, или им больше 55 лет и они прожили здесь 15 лет, могут сдавать экзамен на родном языке, а от семидесятилетнего или восьмидесятилетнего старика, который прожил в Америке только пять лет, требуют знания английского. Начинать учить язык в этом возрасте и знать его в достаточном объёме, чтобы сдать экзамен по истории США выше его сил. Заставлять людей такого возраста сдавать экзамен на чужом языке - наказание. Трудно сказать какой логикой руководствовались авторы этого закона.

Но с законами не спорят. И старики учили язык. Занимались в школах, ходили на курсы, брали уроки дома. Не были исключением и мы с Анечкой. Ко времени сдачи экзамена мы уже в школу не ходили, но занятия в ней в течение пяти лет определённые результаты дали. Нам было легче чем многим другим, которые такой подготовки не имели.

Мы вызубрили ответы на стандартные 100 вопросов, которые обычно задают на экзамене, потренировались по правописанию, проштудировали анкету и во всеоружии ждали вызова в Центр Иммиграции и Натурализации, где проводились интервью на гражданство. Ждать пришлось более года и материал мы знали назубок. Для Анечки этого было вполне достаточно. Она блестяще ответила на полтора десятка вопросов, без ошибок написала продиктованные предложения, выдержала тест по анкете и заслужила похвалу экзаменатора.

Для меня этого оказалось мало. Я был подвергнут настоящему допросу по моему «революционному» прошлому, подобному тому, что был на интервью в американском посольстве шесть лет тому назад. На столе лежало то же досье с материалами о моём продвижении по службе, полувековом пребывании в партии, боевых и трудовых наградах. Дело усугубилось тем, что экзаменатор, не зная русского, принял решение суда о моей реабилитации, как обвинительный приговор. Он пришёл к выводу, что человеку, занимавшему видное место в правящей партии тоталитарного государства, да ещё и с уголовным прошлым, не место в свободном демократическом обществе.

Трудно сказать, чем бы закончился этот экзамен, если бы к финишу не подоспел менеджер, чуть знавший русский и сумевший с моей помощью разобраться в сути судебного решения. Он также убедился в том, что меня подвергали многолетним гонениям и преследованиям на национальной почве и потому я по праву получил статус беженца. Интервью и на сей раз закончилось для меня благополучно.