Истории, рассказанные у камина (сборник) - Артур Дойл

У этой истории было чрезвычайно интересное продолжение. Вскоре после того, как был написан этот отзыв, я участвовал в спиритическом сеансе вместе с Флоризелем фон Рейтером, знаменитым скрипачом-виртуозом, и его матерью. Их (или, скорее, ее) медиумический дар весьма убедителен, и техника проведения сеансов сама по себе очень необычна. Женщина садится с плотно завязанными глазами и берет в руку небольшую указку, которой очень быстро водит по табличке с буквами алфавита, в то время как ее сын записывает результат. Повязка на глазах женщины вопросов не вызывает, и к табличке она лица не поворачивает. К тому же буквы там написаны так тесно, что вряд ли бы она смогла научиться безошибочно указывать на нужные ей. И все же послание передается с очень большой скоростью. Вне зависимости от их важности, нет сомнения, что они появляются сверхъестественным способом.

И вот, представьте себе, эти двое сидят в нашем коттедже за столом посередине комнаты, мы с женой находимся в углу. Мысли о Диккенсе и Друде крутились тогда у меня в голове, но наши гости никак не могли этого знать. Флоризель фон Рейтер «Эдвина Друда» не читал. Его мать читала эту книгу, но много лет назад и у нее остались о ней весьма туманные воспоминания. Неожиданно указка начинает быстро прыгать по табличке с буквами, и Флоризель, считывая предложения, записывает все на бумагу. Нужно заметить, что некоторые из его записей были сделаны микроскопическим почерком, к тому же читать их нужно было в обратном порядке. Первыми записанными им словами были: «На связи Боз». Боз – это, конечно же, nom de plume[14] Диккенса{124}, поэтому я спросил, он ли это. Он тут же ответил, что это действительно он. После короткого диалога я сказал:

– Вы ответите на пару вопросов?

– Надеюсь, – последовал ответ.

– Тот американец, который закончил «Эдвина Друда», писал сам или был вдохновлен?

– Не мною. – Ответ был быстрым и однозначным.

Фон Рейтер об этом деле не знал ничего, я же еще колебался в своей оценке, поэтому столь убедительный ответ не мог отражать ни его мысли, ни мои.

Потом пришло следующее послание:

– Уилки К. справился (или «справился бы») лучше.

После смерти Диккенса, кажется, какое-то время ходили разговоры о том, что книгу его закончит Уилки Коллинз{125}, но, насколько я знаю, он этим так и не занялся. Фон Рейтеру об этом ничего не было известно.

– Эдвин Друд был мертв?

– Нет.

Я сам придерживался того же мнения, поэтому, вероятно, мои мысли могли передаться телепату. Через какое-то время появилось продолжение послания:

– Мне было жаль, что пришлось уйти, прежде чем я сумел вытащить его из беды. Бедняге пришлось трудно. Не знаю, что лучше, передать разгадку через вас или сохранить тайну. Если вы разберетесь с Конрадом, я отдам Эдвина вам.

– Для меня это будет большой честью, мистер Диккенс.

– Зовите меня Чарльз. Мы не любим условностей с друзьями. – Читатель тут, несомненно, улыбнется. Улыбнулся тогда и я, но факты есть факты, я рассказываю все, как было. Я спросил:

– Вы хорошо помните сюжет?

– Да.

– Кем был Дэчери?

– Как насчет четвертого измерения{126}? Я предпочитаю передать все через вас.

Какое отношение ко всему этому могло иметь четвертое измерение, я не могу представить. Думаю, он имел в виду «балласт», поскольку четвертое измерение – это то, чего никто не понимает.

Но дальше последовало важное предложение:

– Эдвин жив, и его скрывает Крис.

Мне это показалось чрезвычайно важным как с литературной, так и со спиритической точки зрения. Некоторые из умнейших людей мира ломали голову над тем, умер ли Друд, если нет, то где он. Было предложено множество решений этой загадки, но, хоть я и достаточно хорошо информирован в этом вопросе, для меня такой поворот сюжета был совершенно неожиданным. Крис – это преподобный Криспаркл, добрый христианин, энергичный и крепкий человек. Если ему в романе была уготована такая роль, то это было тщательно скрыто, что, впрочем, не удивительно, если таков был замысел автора. В самом романе есть несколько завуалированных намеков на подобный сюжетный ход. Перечитав впоследствии имеющийся фрагмент текста, я могу с уверенностью сказать, что до определенной точки Криспаркл не знал, какую роль ему уготовил автор. Об этом говорит его монолог, и если писатель и хотел запутать своих читателей, то фальшивый монолог никак не мог входить в арсенал его хитростей. Однако после этой точки в повествовании ничто не указывает на то, что Криспаркл не мог узнать тайну Друда и помочь ему. В комнате Криспаркла был огромный шкаф, описанный очень подробно, даже слишком подробно, если он не должен был сыграть какой-то роли в дальнейшем. Кроме того, в книге имеется фронтиспис, созданный при непосредственном участии самого Диккенса. На этой иллюстрации художник изобразил несколько сцен из романа, на одной из которых Друд стоит в каком-то подземелье, и к нему с фонарем в руке приближается фигура в одежде, напоминающей рясу священника. Не Криспаркл ли это, и не подтверждение ли это правдивости сообщения, полученного через медиума?

В тот раз других посланий мы не получили. Однако давайте на минутку задумаемся над этим эпизодом. Разве это не доказательство того, что наш разум может выходить за пределы мозга? Я не настаиваю на Чарльзе Диккенсе. Если кто-нибудь спросит меня, могу ли я доказать, что все это не было проделками медиума, решившего выдать себя за великого писателя, я отвечу честно, что не могу. Тут нельзя провести стилистический анализ, как в случае с Уайльдом и Лондоном. Но я хочу поставить вопрос шире: разве это не доказательство вмешательства стороннего разума извне? Откуда пришло такое оригинальное решение загадки, связанной с персонажем, о котором никто из фон Рейтеров не знал ровным счетом ничего, такое решение, которое даже мне не приходило в голову? Я считаю этот случай в высшей мере убедительным доказательством существования разума вне телесной оболочки.

Могу добавить, что в тот вечер мы получили еще много посланий на арабском языке, которого никто из нас не понимал. Когда я послал их своему другу майору Марриотту, специалисту по арабской культуре, выяснилось, что составлены они вполне грамотно. И это лишний раз доказывает, что послания Диккенса исходили не от нас самих.

Прежде чем закончить заметки о «мертвых» писателях, я хочу вспомнить еще два имеющих отношение к делу случая, которые имеют очевидную ценность. Оба контакта произошли при посредничестве фон Рейтеров, один в моем присутствии, второй без меня. В первом случае послание, принятое леди, как всегда с повязкой на глазах, было приписано Джозефу Конраду, с которым я никогда не был знаком. Он сказал, что у него осталась недописанной одна книга, в которой действие происходит при Наполеоне{127}, и что он был бы рад, если бы я завершил ее, поскольку знал, что я изучал эту эпоху. Ни я, ни фон Рейтеры до этого не знали о существовании такой книги, но, наведя справки, я выяснил, что она действительно существует и издана пару лет назад в своей незавершенной форме. Это, конечно же, уменьшает значимость свидетельства с точки зрения психического исследования, поскольку мы могли слышать об этой книге раньше и забыть о ней, но факт остается фактом: никто из нас подобного эпизода из своей жизни так и не вспомнил.