Синеусая траурница - Анатолий Ландышев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 13. Чудеса в долине
Прогресс — не случайность, а необходимость.
Герберт Спенсер
Чтобы не пугать лошадей, которые при виде дракона всякий раз нервно вздрагивали, храпели и боялись приблизиться, воины решили поделиться на две группы. Троих бойцов оставили с рептилией, они вернутся домой позднее, а командир отправился в деревню, сопровождая гостей. К ним примкнул здоровяк со своим страшным оружием. Он топал позади, держа огнемёт наготове, и внимательно разглядывал лесную чащу. Командира звали Цихсан, а второй боец громогласно представился Шучженем. Саня и Женя, как для простоты решил называть их Земноводный, а ребята и не возражали. Дорога к дому была намного приятней недавнего изнурительного похода. Оказывается, рядом с поляной была хорошая, утоптанная тропа, по которой уже много лет передвигались воины, периодически встречаясь с жёлтыми тварями. Монстры часто приходили, и уйны давно уже вычислили дни нашествий, загодя направляя к порталу многочисленные вооружённые отряды. Раньше демоны доставляли немало проблем, когда вылазили целыми толпами, и люди нередко гибли в сражениях. Но с тех пор, как удалось переправить на остров несколько драконов, жители вздохнули свободней. Жёлтые твари боялись гигантских ящериц, и людям стало легче удерживать натиск. Теперь они обходились всего лишь одной или двумя «вуу» — группами из пяти человек. Безусловно, это были самые лучшие, опытные бойцы и они успешно защищали деревню. Сегодня прибытие путешественников по досадной случайности совпало с очередным появлением монстров, однако уйны ждали новых друзей, загадочный Мудрейший узнал о них и предупредил воинов. Интересно, как ему удалось?
* * *
Деревня находилась на расстоянии дневного перехода, и прогулка обещала быть необременительной. Шли пешком, непринуждённо болтали, смирные лошадки послушно трусили следом… В целом, путь прошёл без особых приключений, если не считать пары небольших моментов, немного задержавших в дороге. Вначале чуть не пострадал Земноводный, когда отошёл в сторону с натоптанной тропы и умудрился в кустах наступить на змею, прямо ей на голову! Испуганный профессор некоторое время стоял неподвижно, боясь лишний раз шевельнуть ногой, и с ужасом разглядывал извивающееся тело здоровенной китайской кобры, одной из самых ядовитых змей, пока синхронно подскочившие монах с командиром не изрубили её на части. Как выяснилось, эта змея, кроме смертельных укусов, ещё и неплохо плюётся ядом, попадание которого в глаза почти всегда заканчивается слепотой. К счастью для всех, обошлось… Запасливый Джинхэй тут же нацедил яда в маленькую бутылочку и выбросил голову, а остальные куски запихал в сумку, обещая сварить на ближайшем привале отменную похлёбку.
Во втором эпизоде Земноводный опять отличился, стал героем дня и обзавёлся новым, преданным другом. Шедший позади него здоровяк внезапно завопил и стал отдирать с шеи большое, кровососущее насекомое, в котором профессор с удивлением признал одну крайне редкую, но очень опасную, кусачую гадину. Несмотря на то, что путники пользовались репеллентами, а местные жители наносили на открытые участки кожи какую-то пахучую мазь, кровососа это не отпугнуло… Шея бойца на глазах стала краснеть и отекать. Испытывая смешанные чувства — жалость к редкой особи и опасения за жизнь человека, профессор оторвал насекомое и раздавил. Он стремительно кинулся к седельной сумке, где хранил медикаменты, нашёл там противоядие, быстро и умело набрал шприц, сделал инъекцию, а после этого обработал шею спиртом и наклеил повязку. Китайского Евгения пришлось положить на землю, он начал терять сознание, но вскоре лекарство сработало. Воин пришёл в себя и торжественно поклялся, призывая всех богов в свидетели, что отныне будет помогать Земноводному и защищать его, пока не искупит свой долг. Земноводный смутился — не хватало ещё становиться иконой в глазах местных жителей, но Шучжень упрямо возразил. Профессор спас ему жизнь, воин обязан следовать за ним. Таков путь! Хитрый монах дословно перевёл и прибавил от себя, застращав товарища, чтобы тот не смел отказываться от помощи местного бугая, иначе они кровно обидят доброго малого, что совершенно недопустимо. Земноводный обречённо вздохнул, пожал руку здоровяку и также торжественно сообщил, что принимает клятву… Таким образом, безжалостно расправившись с двумя ядовитыми представителями местной фауны (кстати, суп из кобры, действительно, был превосходным), четверо друзей продолжили путь и к вечеру вышли к деревне, где их уже поджидали.
* * *
Лес вскоре закончился, и тропа устремилась по дуге, в широкой расселине пологих и длинных возвышенностей, которые загораживали обзор. Ещё не открылись дома, но у поворота собралась многочисленная группа людей. Новые лица в этих краях — большая редкость. С десяток жителей высыпало на дорогу и радостно махало руками, а их неугомонные счастливые отпрыски помчались навстречу диковинной процессии. Словно взъерошенные воробьи, они прыгали рядом, а более смелые украдкой прикасались к чужестранцам, чтобы затем с визгом отскочить подальше под дружный смех всей ватаги. Дети кричали, носились, бесцеремонно тыкали пальцем, смеялись и тараторили на все лады. Впервые увидев европейца, они очень обрадовались, зато скромный профессор, опешивший от такой бурной и назойливой встречи, отворачивался и хмурился. Заметив огорчение своего спасителя, Шучжень рявкнул на детишек, и непоседы испуганно разбежались, наблюдая за путешественниками с безопасного расстояния.
— Что он им сказал такое? — недовольно проворчал Земноводный, обернувшись к монаху. — Люди хорошие, приветливые. Зачем детей пугать?
— Якобы, ты могущественный белый колдун, — усмехнулся Джинхэй. — Удачная мысль, кстати. Смотри, не подводи нашего друга!
Они приблизились. Местные кинулись обнимать воинов, хлопать их по плечам. Вернулись! Живые! На шее командира тут же повисла улыбчивая, миловидная девушка, и друзья тактично оставили влюблённую пару в стороне, с усмешкой наблюдая за вторым бойцом. Большой друг, окружённый толпой жителей, остановился поодаль, устроив настоящее представление. Шучжень что-то объяснял, выпучив глаза и надув щёки, с гордостью показывал на профессора, жестикулировал, поворачивая к зрителям шею, где до сих пор торчал пластырь — грязный и замызганный от вечных прикосновений. Земноводный неодобрительно покачал головой и решительно направился к подопечному. Воин замолчал, вытянувшись перед профессором этакой застывшей влюблённой глыбой, и взирал на своего патрона, еле сдерживая довольную ухмылку. Местные почтительно поклонились профессору. Земноводный не знал, что делать в таких случаях. Он сдержанно поклонился в ответ, заслужив одобрение у этих простых, искренних людей. По всей видимости,
