Пропавший лайнер - Гарри Гаррисон

– Должно быть, Роберт перестилал постели, – сказала она. – Задернул шторы и погасил свет.

Она включила лампу и ахнула. Леандро Диас поднялся со стула, на котором сидел.

– Пожалуйста, не бойтесь. Я – партнер вашего мужа.

– Это правда. – Хэнк закрыл дверь, запер на ключ. – Но мне бы очень хотелось, чтобы вы стучались, прежде чем войти. Незачем пугать Френсис.

– Я очень сожалею, пожалуйста, извините меня. – Диас поклонился Френсис. – Но я не хотел, чтобы меня видели. И вошел в каюту, когда убедился, что за мной никто не наблюдает.

– Так у вас есть ключ от нашей каюты! – сердито воскликнула Френсис.

– Нет. Но я умею открывать замки. В этот самый момент открылась дверь спальни и из нее вышли Хосеп и Консепсьон.

– Все лучше и лучше. – Голос Френсис стал холоден, как лед. – Вам понравилась наша спальня? Двоим там очень удобно или вас было больше?

– Френсис, пожалуйста. Эти люди пришли сюда не за этим.

– Неужели? Пусть так, но я как-то привыкла к тому, что в спальню посторонние не заходят. Приличные люди так не поступают.

Тут она замолчала, увидев, что этим незнакомцам совершенно безразличны ее чувства. Пересекла комнату и выместила свою злость на шторах, с треском их раздвинув, а потом, глядя на ливень, забарабанила пальцами по стеклу.

– Ладно, Диас. Что вы тут делаете и кто эти люди? – спросил Хэнк, с трудом контролируя распирающую его злость.

– Это мои уругвайские партнеры...

– Тупамарос? – спросил Хэнк.

– Да, – ответил Хосеп, шагнул к столу, снял телефонную трубку. – Вы позволите воспользоваться телефоном? – Номер начал набирать, еще спрашивая. Хэнк промолчал. Хосеп произнес несколько слов на испанском и положил трубку. – Я рад, что у нас наконец-то появилась возможность встретиться. И обменяться информацией. У вас есть что сказать нам?

– В зависимости от того, что вы уже знаете. У вас есть распечатки пленок, переданных мною на Гавайях?

– Я получил их от ваших людей, – кивнул Хосеп.

– Тогда вам все известно. На записях, сделанных позже, ничего нового нет.

– Ладно, тогда у меня есть для вас новости. Передача бриллиантов произойдет здесь, и среди участников сделки будут генерал Стресснер и адмирал Маркес.

– Главы государств?

– Именно так. Для нас это уникальная возможность, как вы можете себе пред... Его перебил стук в дверь.

– Впустите их, – приказал Хосеп. – Это мои люди.

Френсис кипела от ярости, но молчала. Хэнк открыл дверь, и в каюту проскользнули четверо мужчин. С первого взгляда культурные и хорошо одетые латиноамериканцы. Но с такими же суровыми лицами, как у Хосепа.

– Эти люди останутся в вашей каюте, – продолжил Хосеп. – Они проникли на корабль нелегально, и, естественно, билетов у них нет.

– С меня хватит. – Френсис покинула позицию у окна и направилась к наглому лидеру тупамарос. – Это уже чересчур. Так что забирай своих приятелей и выметайся отсюда к...

Консепсьон мгновенно оказалась за спиной Френсис, взяла за плечи, развернула лицом к себе и влепила ей пощечину. Френсис застонала от боли, и Хэнк рванулся к женщинам, схватил Консепсьон и швырнул на пол, одновременно подняв сжатую в кулак руку.

– Достаточно. – Хосеп перехватил руку Хэнка. Все еще в ярости, тот вырвал руку и врезал тупамарос в челюсть.

Хосеп упал, откатился в сторону, мгновенно вскочил с длинным ножом в руке. Его лицо перекосило от ярости: человека, ударившего его, ждала смерть. Хэнк это понял, но отступать было некуда. Он чуть присел, выставив перед собой руки, осознавая, что его единственный шанс – перехватить руку с ножом. Хосеп изготовился к атаке, но тут раздался твердый голос Леандро:

– У меня револьвер сорок пятого калибра. – Он повел стволом большого револьвера из стороны в сторону, держа всех на прицеле. – Убери нож, Хосеп. С этого момента мы должны жить дружно. Скажи своей сучке, что я убью ее тут же, если она посмеет еще раз прикоснуться к миссис Гринстайн. Вы меня понимаете, не так ли? Или мне пристрелить одного из нас, чтобы вы убедились, что я не шучу? Мы должны работать рука об руку, а не цапаться. Соглашайтесь... или вон отсюда.

– Согласен. – Хосеп сложил нож, убрал в карман. Отвесил Консепсьон такую оплеуху, что та покатилась по полу. – Вот так. Вы квиты, миссис Гринстайн. Отомщены. А теперь оставим эти глупые игры и за дело. Нам нет нужды любить друг друга. Но мы должны работать вместе ради общей цели.

Леандро посмотрел на Хосепа, других тупамарос и понял, что ему надо определяться прямо сейчас. Говорил ли Хосеп искренне? Скорее всего. Они действительно нуждались друг в друге. Провести операцию позволили записи, сделанные на корабле, вкупе с информацией, переданной из Парагвая. Они все это знали. А тупамарос привлекли как ударную силу: воевать они умели. Какое-то время им предстояло работать бок о бок. Но потом, когда потребность в информации отпадет, как поведут себя тупамарос? Ответ сомнений не вызывал: как всегда, исходя из собственных задач, невзирая на цели и желания других. Но вариантов не было. Он перешел Рубикон, когда связался с ними. Так что на данный момент приходилось мириться с такими непредсказуемыми союзниками.

– Хорошо. Работаем вместе. – Он сунул револьвер за пояс. Спокойно и уверенно, но со спокойствием укротителя, входящего в клетку с тиграми. Выкажи он страх, его разорвали бы на куски.

Френсис еще не пришла в себя от шока. Она чувствовала обнимающую ее руку Хэнка, когда он усаживал ее в кресло. Любила его, безмерно радовалась, что он рядом. Но его присутствие не меняло осознания того, что мир, в котором она жила до сих пор, исчез. И она перенеслась в иной, куда более жестокий мир, где действовала совсем другая, непривычная ей шкала ценностей. Мир, о котором она читала в газетах, но; по правде говоря, не верила в его существование, как не существовал для нее мир, описываемый в захватывающем романе. Воображаемые люди, находящиеся далеко-далеко, делали что-то воображаемое. И вот, садясь в кресло, она поняла, что получила первый жизненный урок в этом новом для себя мире. Не раскрывай рта, забудь о правилах приличия, по которым жила раньше и в которые верила. И вдруг поняла, что ее это совершенно не унижает, скорее, наоборот. Ей преподали урок выживания. А она хотела выжить.

Хэнк тоже выучил свой урок. Стоя рядом с креслом Френсис, обнимая ее за плечи, он изо всех сил старался придать лицу бесстрастное выражение. Потому что его переполняла ярость, которой не было выхода. Пока. И он не хотел, чтобы кто-нибудь знал о его истинных чувствах. Они узнают, пообещал он себе, придет день, когда они узнают. О другом мире он знал гораздо больше, чем Френсис, поэтому ему так не хотелось знакомить ее с ним. Он знал, что сейчас во Френсис умирала маленькая частичка счастья, и ненавидел людей, которые стали тому причиной. Но в данный момент он ничего не мог поделать. Они стремились уничтожить диктаторов своих стран, и ему приходилось им помогать, поскольку только так они могли добраться и до нацистских преступников и отдать их под суд. А вот после достижения главной цели наверняка придет черед личных разборок. Он не знал, во что это выльется. Но не сомневался, что без выяснения отношений не обойтись, и с нетерпением ждал этого момента.